"Равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть. Безразличные идут мимо жизни".

                                            А.П.Чехов

Я сидел на кухне и пил горячий шоколад, когда принесли свежую газету. Мама зашла в комнату неспешной походкой и села на стул рядом со мной. В тишине мы просидели около пяти минут. Я все так же маленькими глоточками поглощал вкусный напиток, а мама просматривала новости. Делая вид, что смотрю в окно, я наблюдал за ней. Каштановые волосы спадали на хрупкие плечи, большие карие глаза переходили со строки на строку, выискивая что-нибудь интересное. В основном это были скучные новости о спорте или науке — таким меня точно не завлечешь, но когда мать произнесла мое имя, я замер. Нет, не потому что удивился, что она знает его, а из-за тона, которым она его сказала. Он показался мне весьма странным и настороженным.

— Рэймонт... — мама подвинулась ко мне поближе и указала на статью.

"Власти в шоке: прошлой ночью неизвестный человек изрисовал мэрию алой краской. Полицейские уверены, что это очередное нашествие райтеров — так называемых уличных художников. Мэр выразил все свое презрение к такому виду «искусства», как стрит-арт. Камеры видеонаблюдения засняли виновника, однако тот был в маске, и его голову скрывал капюшон".

Я перевел взгляд на маленькое фото внизу. Человек небольшого роста в маске Гая Фокса уходит с места «преступления» и... целенаправленно машет рукой прямо в объектив камеры. Значит, он знал, что его снимают.

— Рэй, видишь, до чего доходят эти твои райтеры? — мама вырвала меня из раздумий. — Сынок, ты же знаешь, что полицейские повсюду. Твое хобби мне никогда особо не нравилось, я не говорю, что искусство это плохо, но все же... Будь осторожен, хотя бы ради меня.

— Ладно, постараюсь не попадаться им на глаза. А почему здесь нет фотографии самого рисунка? — с любопытством спросил я.

Мама покачала головой. Не отрицаю, я был под впечатлением, от того, что этот парень решился на такое, кто бы он ни был, смелости ему точно не занимать. Однако каждый рисунок несет определенный смысл и раскрывает душу художника. Если журналисты не напечатали его в газете, значит, там есть что-то такое, чего людям видеть не следует... Меня охватил непонятный восторг, когда я это понял. Они... Все они скрывают что-то важное, нечто, что может сильно подпортить репутацию мэра.

— Не знаю, Рэй. Для тебя это так важно? Наверное, какой-то хулиган захотел проблем с властями... Испортить государственное имущество, я даже не представляю, кому могла прийти в голову такая сумасшедшая идея. Мэрия... Ему обеспечено как минимум пять лет за решеткой. Я не хочу, чтобы ты стал таким же, Рэймонт. Не связывайся с полицией, сынок. На протяжении восьми лет во Фрайвилле не случалось ничего подобного, —  пробормотала мама, наливая себе кофе — черный, с одной ложкой сахара.

Я тоже об этом думал, однако сейчас голову занимали совершенно иные мысли. Возможно, для нее это ничего не значит, но для меня важно, что же именно нарисовал этот парень на здании мэрии прошлой ночью. И я узнаю это любой ценой.

— Как они планируют найти его? —  неожиданно для самого себя спросил я, буравя фото пытливым взглядом.

— Возможно, на здании остались отпечатки пальцев или другие улики. Полиция знает свое дело, и под подозрение может попасть любой художник, даже ты... Его найдут быстро, не волнуйся, Рэй, — сказала мама и слегка приподняла уголки губ. Редко я вижу ее улыбку. С тех пор как ушел отец, она очень грустная и какая-то... опустошенная.

— К делу наверняка подключатся все люди мэра. М-да уж... Этот парень выбрал не самое лучшее место для стрит-арта, — пробормотал я, собираясь помыть посуду, но мама меня остановила.

— Уже поздно, Рэй, я сама помою, а ты иди, собирайся. У тебя сегодня важный день, — мать намекала на экзамены по моим самым нелюбимым предметам, то есть практически по всем.

От этих оценок зависит все мое будущее. В какой класс я попаду: отличников или отстающих. В следующем году нужно поступать в колледж, и если я успешно сдам экзамены, власти города предоставят мне бесплатное обучение. В противном случае, придется искать деньги самому, потому что у мамы нет возможности оплачивать учебу. Она устроилась официанткой в местном ресторанчике, однако зарабатывает совсем немного.

Я поцеловал ее в щеку, пообещав, что сделаю все возможное, чтобы не провалить чертовы экзамены, и пошел одеваться. Толстовка была еще влажная, поэтому пришлось надеть клетчатую рубашку и ветровку. Натянув брюки и обув кроссовки, я вышел из дома.

Вчерашний дождь прекратился, и только с деревьев падали холодные капли воды. Утренний воздух —  чистый и свежий поднимал настроение. Миновав бакалейный магазин, я свернул налево и чуть не столкнулся с Уолтером Хеммингом — полицейским, дежурившим на нашей улице. Мой пульс предательски участился, а лоб покрылся испариной, ведь с этим человеком у меня были особенно сложные отношения.

Однажды он застал меня за покупкой нового баллончика краски у Энди — продавца в лавке товаров для художников. Тогда мне удалось выкрутиться, но Хемминг предупредил: если он узнает о том, что я порчу город своей "мазней", то совершенно точно внесет меня в список людей, рискующих на какое-то время оказаться за решеткой. Этот коп, успевший стать занозой в заднице, входил в ближайший круг людей Джеймса Морстина, нашего мэра, и связываться с ним было крайне опасно. Во Фрайвилле полно стражей порядка, а самое главное — шпионов.

Уолтер Хемминг разговаривал со своим коллегой. Казалось, что они были заняты беседой и не обращали внимания на парня, спокойно проходящего мимо них. Однако на всякий случай я надел капюшон и пригладил волосы на лбу так, чтобы длинная челка почти закрывала глаза. Хемминг с подозрением покосился в мою сторону, но остался стоять на месте. Я облегченно выдохнул и ускорил шаг.

Деревьев на улице было мало, их практически все срубили много лет назад для изготовления мебели. Затянутое свинцовыми тучами небо не пропускало солнечные лучи. В таком мраке все вокруг выглядело очень темным, напоминая о скучных буднях. Снова начался небольшой дождь, моросило лишь слегка, но настроение проходящих мимо людей мгновенно ухудшилось.

Они были такими же серыми, как и небо... Некоторые люди наслаждаются дождем, другие же просто промокают. Я отношусь к первым, для меня дождь — это вестник чего-то хорошего... Например, радуги.

Все были заняты своими мыслями и совсем не обращали внимания на маленькую девочку, потерявшуюся в этой толпе. Она слабым и жалобным голоском звала маму, по лицу малышки было понятно, что она скоро не выдержит равнодушия людей и заплачет. Я подошел к ней и постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. Надев маску доброго и отзывчивого парня, я слегка прикоснулся к ее плечу.

— Эй... Что случилось, милая? Ты потерялась?

Малышка подняла на меня свои светло-голубые глаза. Они были пронзительно-ясными и светились невинностью. Несмотря на прохладный день, на ней было лишь легкое платьице небесного цвета. Взяв мою ладонь в свою хрупкую ручку, она повела меня в сторону кофейни. Я не понимал, что она хочет мне показать, но послушно последовал за светловолосой девочкой.

Мне казалось, что кроме меня никто из прохожих ее не замечал. Она указала рукой на маленькую дощечку, висевшую рядом со входом в кофейню. Обычно там писали меню, но сейчас на ней аккуратным почерком были выведены следующие слова:

"Первое испытание пройдено, Рэймонт. Не останавливайся на пути к своей цели".

Я стоял посреди улицы, оцепенев от неожиданности.

— Что... Ч-что это такое? —  заплетающимся языком, наконец, выговорил я. — Это что, шутка такая?

Резко обернувшись, я опять замер от удивления — девочки там не оказалось.