Сегодня в «Маленькой Франции» много смеха. Откровенного и игривого, но уставшего. Такое ощущение, что это последний искренний смех в наших с Михаль жизнях. На улице, тем временем, воют ветры, и наш городок утопает в белых кружевах снега, а мы сидим в тепле и хохочем во все горло. А в вазочке на столе пестрят фиолетовые тюльпаны, согревая наши леденеющие души.

Игра в дедукцию.
Правила просты. Рассказываем и говорим о жизнях посетителей кафе. Предполагаем, какой будет сегодняшний день и что их может ждать в будущем, почистили ли они сегодня зубы, что посмотрели. Доходим с Михаль вплоть до цвета нижнего белья.
Например, та молодая парочка. У девушки ярке рыжие волосы и как это водится зеленые глаза. Линзы. Прямо закономерность – волосы рыжие, глаза зеленые. Она миленькая. Парень в очках с тонкой черной оправой и трехдневной щетиной.
- Его зовут Алекс, - утверждает Михаль. - Двадцать шесть лет, он журналист, судя по очкам – часто сидит около компа.
- Она Кристина, - шепчу я, наблюдая за, поглощенной друг другом, парочкой. – Ей двадцать четыре года и она работает в компании Avon.
- На нем красные боксеры с изображением Статуи Свободы на заднице, - Михаль облизывает губы.
На мне трусы с Микки Маусом на заднице.
- На ней нет белья, - шепчу.
- Как думаешь, у них что-то будет сегодня? Смотри, как Алекс смотрит на Кристину.
- Надеюсь, - отвечаю я. – Они превосходно смотрятся вместе.
Молодые люди о чем-то переговариваются. Мы не слышим, но сами продолжаем играть и нашептываем за них.
- О, Кристина! Свет очков моих. Меня повысили на работе.
- Как это здорово. Я тоже хочу поделиться радостным событием. Я бросила Майкла, чтобы навсегда остаться с тобой.
- Кто такой Майкл? – озадачиваюсь.
- Теперь уже никто.
- Отлично! Возможно нам... ну, вот, - досадно мычу. – Они уходят.
Мы провожаем их взглядом. По-моему они брат и сестра.
Еще сегодня в «Маленькой Франции» кроме сотрудницы Avon Кристины и журналиста Алекса мы повидали тучную женщину Грегориану Гардемарину, поедавшую два пончика одновременно, от чего весь нос Грегорианы был в сахарной пудре. Подружились с семьей Стоунхилл, брутальным папашкой из каменного века по имени Адольф и его златокудрыми дочурками Муси и Пуси, двумя подростками Николасом и Клаусом ребята кидались едой, а также с мистером Харди, который вызывал подозрение своими озабоченными взглядами и кушал сдобную булочку около пятнадцати минут.
Вообще, мы часто так играем. Придумываем людям несуществующие болезни, описываем их будущую смерть или рассказываем историю жизни, от момента рождения до сегодняшних дней. И все они, марионетки, предстают в новом свете. Яркими и безграничными, будто смотришь в колодец и видишь там размазанную палитру. Они становятся масляными всплесками, размытыми на старом холсте.
Глупо... на грани смерти, раз в жизни ощутить себя чем-то большим. Творцом, вершителям судьбы. Ведь кто знает? Может прямо сейчас где-то в параллельной вселенной, все прямо так и происходит?
И может быть там, болеем не мы с Михаль, а кто-то другой?