- Эй, Феликс, - в глаза врывается солнечный свет, из-за которого отворачиваюсь к стене. Отец будит где-то в девять. – Слушай, мы с мамой решили устроить небольшой пикничок, пока погода позволяет, можно весело провести время всей семьей. Как тебе? Поедешь?
Его слова, по идее, должны поднять меня на ноги и исцелить.
Не открывая глаз, бормочу:
- Не.
- Давай, поднимайся. Не надоело в четырех комнатах сидеть? Поехали, подышишь свежим воздухом, - отец просит с мольбой в голосе.
Мне лень и плевать на четыре стены, хоть десять. Настолько мерзкое состояние, что ничего делать не хочется, даже отвечать ему.
- Пап...
- Да.
- Езжайте без меня, - усилие над собой, чтобы ответить как можно дружелюбнее.
- Феликс, мама расстроиться...
В папаше меня всегда удивляла одна черта его характера. Если у него не получалось меня или Троя уговорить своими способами, то она сразу подключал сюда маму. Типа, например, чтобы Трой доел жратву до конца, отец обязательно подытожит – «мама старалась готовить» или «открой ротик, за маму, последний». Теперь вот «мама должна расстроиться». Не удивлюсь, если у себя на работе он тоже так говорит. Скидывает свои проблемы на плечи жены.
- ...и чо? – задерживаю дыхание в ожидании ответа.
Папа молчит, наверное, чувствует какую-то вину. Я бы на его месте чувствовал, потому что он меня бесит. Не вообще, а прямо здесь и сейчас, своим присутствием. Внутри закипает злость из-за того, что он не может мне помочь! Просто сдался, не заработал денег на операцию. На кой хрен такой отец нужен?
- Сын!
Вот, теперь по ярлыку заговорил. Специально, чтобы выделить всю свою важность. Он старше меня, он отец, но у меня козырь в рукаве. Я умирающий сын.
- Пап, ты разбудил меня ни свет, ни заря! Я сегодня полночи проблевал. У меня ломит все тело, как у какого-то долбаного наркомана. Тут значит, вам приспичило устроить тупую вылазку к черту на кулички, чтобы пожрать бутербродов и поговорить ни о чем. Знаешь что? Иди к черту!
Он ничего не отвечает. Отец даже в лице не изменился, настолько он был волен. Что ж я сказал?
Дверь... Хлопок...
А теперь, обида, горечь. ЖЕЛЧЬ – вписалось между ХОЧУ и ЖИТЬ. Уместилось, прям прижилось. Мне стыдно перед папой. Просто он не вовремя зашел и не вовремя попросил. Я очень хочу поехать вместе с семьей на пикник, но понимаю, что могу все испортить. И наверняка, предки тоже это понимают.
Это сложно, когда рядом нет человека, который может подбодрить. А я как дурак ждал поддержки от друзей. С одной стороны прекрасно понимал, что никто не захочет связываться с больным, никому такая ответственность не нужна, а с другой. Разве я заслужил это? Почему? Куда делись Том и Курт, Хэлен, Дина, наша лютая пятерка, школьная гроза? Неужели в наших отношениях все было настолько наигранным, что теперь просто позвонить, поздороваться... Чего они боятся? Где они?
Хотя я все понимаю. Что толку от больного? Им бы не накликать на себя беду, вдруг я заразный?
ЖЕЛЧЬ – желтая-железная-ж-жирная, как крыса.
... преодолеваю себя и спускаюсь вниз.