Каково это, ребята, расскажите, кто пробовал. Как это, когда ты умный и прошаренный конник? Когда ты все знаешь лучше всех, все лучше всех понимаешь и делаешь, во всем решительно разбираешься и можешь закрытыми глазами дать совет касательно любой ситуации с любой лошадью. Должно быть, это пьянящее чувство. Потрясающее, великолепное, окрыляющее, заставляющее беспрестанно сокращаться какие-нибудь интимные мышцы, приводя к беспрерывному, пардон, оргазму. Вот бы и мне так!

Только вот, говоря по правде, я дура в рядах конников и, видимо, навсегда ею останусь.

А дело все в том, что я неправильно воспитываю свою лошадь, неправильно езжу на ней и не то в ней поощряю. Судите сами: езжу я без хлыста, на мягком железе, и вообще езжу верхом редко. Все больше корда и в руках, игры в деннике. Ну а если уж влезла, то лучше в лес на часок, а в манеже минут на 15-20, поезжу по вольту рысь-галоп немножечко да и хватит, пожалуй.

И лошадь при этом в манеже меня иногда носит, бочит, бьет в землю копытами и всячески надо мной издевается, а я молчу. Ну, вот не дура ли? Дура. Конечно, бесспорно, несомненно.

Сколько раз я слышала о том, что я не права – не сосчитать. Вот как купила свою соловую матрешку, так и слушаю, слушаю, все наслушаться не могу. И выводов не делаю. А поток слов доброжелателей, умных, сведущих конников все не иссякает. И главное, люди-то сплошь опытные, грамотные, книжки читавшие и вообще, мною глубоко уважаемые. Да что там! Умные люди-то!

И умные люди по-умному советуют: перепилить, перепереть, перебить, перегнуть, дожать и заставить лошадь работать! Заставить, во что бы то ни стало! Так и только так, потому что если ты дашь слабину, то все, конец тебе в глазах лошади, ты не лидер, ты говно. И никто из коней не пойдет за тобой ни 40 лет бродить по пустыне, ни из окопа в атаку на штыки врага. Сам скачи и сам все делай.

А я, как дурочка, играю в игры. Вместо битья – отвлечение внимания, переключение на другое занятие. Кобыла встала и бьет в землю копытом, не желает двигаться. А я прошу тогда согнуть шею влево, потом вправо, потом зачем-то трогаю уши, ерошу челку и вдруг, когда лошадь не ждет, снова высылаю ее вперед. И она идет! Потому что ее отвлекли от истерики и, она сама не поняла, как, но обхитрили и заставили сделать то, что было нужно. Да, не всегда это срабатывает, но тогда я могу изобрести что-то еще. Ведь на то у меня и голова на плечах, пусть и такая дурацкая, без мозгов, без понимания того, как надо. Вот так я, когда лошадь не стоит при посадке всадника, придумала навязчиво смотреть зубы и теребить ей губы и нос. Нежелательное действие, не несущее в себе агрессии. Двух раз хватило, чтобы кобыла начала стоять и давать мне подтянуть подпругу и сесть. А дралась я с ней до этого и смыкала ее железом по зубам несколько месяцев. Зубы посмотреть хватило двух раз. На третий лошадь тяжело вздохнула и встала, как вкопанная.

Я тоже не сразу стала хитрить. Надо сказать, я тоже была очень умной, когда только купила ее. Дожать, додавить, дать хлыста и заставить. Со всеми срабатывало и с тобой сработает. Ты такая не первая сложная. У меня есть уже один конь-убийца, с которым хватило передраться пару раз, чтобы решить навсегда, кто в доме хозяин. С тех пор не конь, а верный друг и товарищ. Кто б мог подумать, что с тумаками в лошади зарождается уважение. В нем зародилось и в тебе зародится. Дай только срок!

Время шло. Я и тренер наперебой доминировали над лошадью, приучая ее к порядку и дисциплине. Что мы поимели в итоге: кобыла отказалась брать трензель. Совсем. Ни за морковку, никак. Разжимаешь пальцами плотно сжатые губы, затем зубы и только так вставляешь.

Дальше больше. Приходишь в денник к лошади, а она начинает от тебя пытаться спрятаться. Животное весом 500 килограммов мечется от тебя, точно мышь, ища подходящую щелку, но ее нет. И тогда она просто становится головой в угол и так стоит. Не грозит задом, можно подойти и достать ее оттуда за недоуздок. Но факт есть факт – лошадь прячется. Про леваду я молчу, в леваде она больше не подходила. В манеже под верхом несмотря на хлыст в ход шли козлы. Небольшие, потому что за большие драли, маленькие такие козлики и взвизгивания в знак протеста. И зажатые уши. Все время.

Мы работали так пять месяцев. Пять месяцев ждали, что будет лучше, а было только хуже. Лошадь выдумывала все новые дурные привычки. Казалось, ночью она не спит, а стоит и изобретает, как бы напакостить тебе завтра. Кобыла набиралась дури буквально из воздуха, напитывалась ею, как губка!

И тогда я приняла волевое решение. Бросить все и начать сначала. Поснимать все лишние ремни, не садиться верхом, играть в игры, дружить, любить. Потому что я так не могу, когда на меня смотрят, как на врага. Когда у меня из рук не берут морковку, а руку кусают.

Смотрели в детстве кино про войну? Там фашисты поймали и пытают партизана. А он гордый и преданный Родине, ничего не говорит. Они ему и корзину печенья предлагают, и банку варенья, а он ни в какую. И тогда ему просто разбивают морду. И бьют его, и бьют, чтобы выбить из него правду, а он только плюет кровавой слюной в лицо фашистским извергам и гордый идет на расстрел.

Так вот есть лошади, господа, которые фильмов таких не смотрели, но точно знают, что нельзя предавать. Предавать себя. Нельзя прогибаться под врага. А если прогнулся от страха, не смог, не сумел, и враг тебе тянет морковку, укуси его, а лакомство плюй в песок и топчи ногой, чтобы он знал, что он не победил. Бей ногами в манеж, козли, верещи, рви повод во всех направлениях, не видя, куда бежишь, спотыкаясь и чуть ли не падая, но не сдавайся, потому что на спине твоей – враг.

И я побыла этим врагом. Побыла им пять месяцев, думая, что я права, что я такая же умная и опытная, что я пересилю. И потом поняла, что жестоко ошибалась. И что никакая я не умная. Я дура, дурой и помру. И слезла с лошади, и пошла с ней играть. Убрала хлыст, повела ее вместо манежа в лес, смотреть на первый снег. И когда меня спустя какое-то время пригласили прокатиться вместе, я села, и лошадь меня повезла. И не рвала повода, и не визжала и не вилась мелким бесом, а была спокойна и внимательна. И даже брала морковку.

Так расскажите мне теперь, если кто знает, каково это, когда ты всегда бесконечно прав, а в руке твоей хлыст? Когда лошадь всегда должна, потому что ты – человек и наездник. Расскажите мне, я хочу вас послушать.

Только пожалуйста, заклинаю вас и молю, никогда не рассказывайте такого моей лошади.