Я не смела заходить в спальню до позднего вечера. Но уже было одиннадцать часов вечера, завтра рано вставать, да и день был насыщенный, что отнял много сил. Мне был необходим сон — здоровый, спокойный сон. Но я знала, что и сегодня меня ждет очередная бессонная ночь.

«Не хочу идти в комнату, снова придет Он», — эта мысль не давала мне покоя, не отпускала меня.

Тяжело вздохнув, я зашла в комнату и включила ночник. Я не верила, что этот тусклый свет чем-то поможет, но на всякий случай, включала его. Было полнолуние, и от диска луны шел ядовитый желтый свет, который сжигал воздух в комнате. Одним резким движением я зашторила окно, и сразу стало как-то спокойнее. Как можно медленнее расстелила постель, надела длинную сорочку с высоким воротником. Я все старалась тянуть время, надеясь, что усталость сыграет свою роль, и я быстро усну глубоким сном без сновидений.

«Как жаль, что кровать стоит возле окна...» — пронеслось в мыслях

Наконец, я залезла под одеяло, посмотрела на массивные темные шторы, и тут же подбежала к окну. Дрожащими руками проверила: надежно ли закрыто окно, и вернулась в кровать, легла под одеяло, выключила ночник и повернулась на бок. Вопреки моим надеждам и несмотря на усталость, сон шел. Я лежала, не шевелясь, и дышала через раз, думала: так Он меня не заметит. Закрыла глаза, в надежде, что сон так придет быстрее. Но Морфей не хотел забрать меня в свою страну, но я всё равно отчаянно ждала...
Ждала, что сейчас холодный ветер ворвется в спальню, распахнет окно, и шторы подымутся до потолка, а в этот момент появится Он — мой реальный ночной кошмар. Эта мертвая тишина давила на меня, темнота ощущалась почти физически, воздух в комнате наэлектроризовался, и огромным усилием воли я заставила себя тихо лежать в кровати. Тут я почувствовала поток ледяного ветра от ног к шее, и Он своим твердым и холодным, как лед голосом прошептал прямо на ухо:

— Привет..

Сердце резко подскочило и замерло где-то там в груди. Кровь отхлынула от пальцев, и я с трудом сглотнула просившийся вырваться наружу крик. Что-то сдавило ноги и запястья, как ледяные наручники, и я не могла пошевелиться, хотя и не пыталась.

— Как ты вошел? — каким-то чужим голосом спросила.

— Как всегда, через окно, — ответил Он, лаская своим ледяным дыханием лицо и шею. — Хотя сегодня, я решил зайти тихо.

Мой кошмар помолчал с минуту, и по телу пробежали мурашки.

— Я тебя не напугал?

И этот вопрос заполнил всю комнату, повиснув на расстоянии полуметра от пола.

— Немного, — пересохшими губами, еле слышно прошептала.

Хотя в комнате стояла кромешная тьма, но я видела его довольную улыбку.

— Зачем ты это делаешь? — дрожащим голосом спросила я.

Он отстранился, выпрямился и аристократическим голосом спросил:

— И что же я делаю?

Какая-то холодная змея окутала мне шею плотным кольцом и начала медленно душить. Я захотела сорвать её с шеи, но руки были парализованы, а спустя минуту, в них вонзились тысячи иголок. Медленно, они прокалывали мне руки, рвали кожу, мышцы. Я хотела закричать, закричать от боли, но голос исчез, как будто его никогда и не было. И я почувствовала, как языки пламени, как голодные волки, начали поглощать мое тело.

— Так что же я делаю? — ровным голосом спросил Он.

Будто прорывая огромную стену, я прокричала:

— Зачем мучаешь меня?!

Все разом прекратилось.

— Это всего лишь твое воображение, твои страхи, твои воспоминания. Я ничего не делаю.

Он провел своей ледяной рукой по моей щеке, и я ощутила спокойствие и внутреннее умиротворение.

— Засыпай... — убаюкивающее, прошептал Он.

Я закрыла глаза: это кошмар, этого нет на самом деле. Перед глазами всплыла сцена, как я маленькая стою у больничной кушетки, на которой лежит мама. Это случилось, когда мне было три: родители попали в автомобильную аварию, и врачам не удалось их спасти. Маленькой ручонкой глажу мамины волосы, а меня за руку берет управляющий детского дома и насильно уводит от мамы.

Слезы беззвучно текли из глаз, всхлипывая, я глотала их. Неожиданно маленькая я вздрогнула и вскочила на ножки:

— Вот же она!

Комната была полна детьми, я всех их знала, я всех их прекрасно помнила, они были из детского дома, в котором я росла.

— Решила в прятки играть?!

Парни схватили меня, схватив за руки, а один из них шел ко мне, держа в руках мышь. Маленькая я пыталась вырваться, но тщетно. Вот он оттянул мою водолазку и бросил туда мышку, я кричала, но парни все еще держали меня за руки. Я пыталась вырваться, извивалась, срывала голос, умоляла достать животное, а парни лишь громко смеялись.

— Нет!!! — закричала я, ощущая у груди прикосновение мерзких лапок мыши и её засаленной шерсти.

— Что нет? — недоумевающее спросил Он.

Я вдруг поняла, что стою возле стены спальни, держа руки у стены, судорожно сжимая и разжимая кулаки.

— Зачем ты меня мучаешь? — тяжело дыша, спросила его.

— Я же говорил тебе — это твое воображение. Даже я – твое воображение.

— Я хочу, чтобы ты ушел, оставил меня в покое. Уходи! Убирайся сейчас же!

— Ты этого не хочешь, — с дерзкой улыбкой, спокойно ответил Он.

Я вернуться в постель и попытаться заснуть. Но когда я подошла к кровати, на ней уже лежал пьяный мужчина. Страх сковал меня, я помнила это лицо, я навсегда его запомнила – мой приемный отец.

— Папочка заждался. Ты дрожишь? Иди ко мне, сиротка моя, я тебя успокою.

Его голос, пьяный, властный и омерзительный — он словно гипнотизировал меня, и я как в детстве, послушно легла в постель.

— Здесь тепло, давай снимем одежду.

Он снял сорочку и отбросил ее на пол. Жадными руками принялся шнырять по моему телу, даже грубо мял его, слюнявил шею, грудь, живот, а я послушно лежала. Резким движением отчим раздвинул мне ноги...

— Не надо! Пожалуйста, не надо! — сквозь слезы шептала я.

Холодное дыхание коснулось моего уха:

— Всего лишь твое воображение... — эхом прошептал Он.

— Перестань, — рыдала в голос. — Прощу тебя, перестань это делать.

Он лишь довольно улыбнулся. Я почувствовала легкий укол на своих запястьях, и во всем теле появилась легкость. Поднеся свои руки к лицу, увидела, что у меня порезаны вены. Сейчас я перенеслась в ванную комнату, стояла возле раковины, в которой лежало лезвие. Спустя минуту сюда ворвался мой приемный отец. Он оторвал лоскуток от своей рубашки и перевязал кровоточащее запястье.

— Маленькая дрянь! — кричал он. — Ну, я тебе устрою.

Но и это было лишь моим воображением, искаженными воспоминаниями, отравленного детства. Я все еще стояла в своей спальне и судорожно пыталась перевязать запястье своей руки, оторванным от простыни лоскутком.

Его смех, Его зловещий смех, заполнил всю комнату. Мне стало катастрофически не хватать воздуха. Я с трудом подошла к окну, сорвала шторы и открыла, наконец-таки, окно. Жадно вдыхая воздух, заново переживала события своего прошлого. Сделала шаг назад и упала на пол. Меня всю трясло, я царапала себе кожу и билась о пол. Он поглотил меня, затянув в самую глубь лабиринта своей гнилой обители. Я тонула, я тонула в собственной тьме.

— О, нет! Родная моя, все хорошо! Я здесь, я с тобой!

До боли знакомый голос звал меня на поверхность, кто-то качал меня как маленькую, пытаясь успокоить. Он покрывал мое лицо поцелуями, и шептал успокаивающие слова. Открыв глаза, я тут же крепко обхватила за шею своего спасителя.

— Надо было взять тебя с собой, а не оставлять одну. Ну что ты, любимая?!

Любимый все крепче прижимал меня к себе, пытаясь унять дрожь. Он ужасно переживал по поводу таких моих ночных приступов, но не знал, что меня так терзает. Я почти ничего не рассказывала о себе, только то, что родители погибли в аварии, и я жила в детском доме, и что потом меня удочерили. Я держала любимого за шею, как держится за соломинку утопающий.

— Тише, тише родная моя. Это всего лишь кошмар, это был кошмар. Ты здесь, со мной...

Он гладил меня по голове, а я все рыдала, крепче обнимая своего любимого.

— Всего лишь кошмар, — все еще всхлипывая, повторила. — Как хорошо, что ты приехал, мой любимый, самый дорогой на свете.

Я нежно обняла своего мужа, своего защитника от кошмаров и от меня самой.