Маркос давно знал, что его связь с семьей Элины не разорвать никогда. После проклятой Ибицы он наивно думал, что сможет сбежать в Португалию навсегда. Вместе с Антонией, которая тогда тоже бежала, не оглядываясь. Только это навсегда длилось три месяца.

Португалия оказалась чудесной страной — богатая культура, интересный язык, океан, вкусная еда. Маркос не помнил половину дней, которые был в этой стране, как и Антония. У них в маленькой арендованной квартирке всегда стояли бутылки алкоголя, а в тумбочках лежали наркотики. То, против чего мужчина сейчас так упорно боролся.

Все время он провел в наркотическом угаре, пытаясь навеки вычеркнуть из памяти Мэрит. Его отрезвил лишь суд, на который пригласила Элина.

Она написала ему с утра, сказав, что через два дня окончательно решится судьба Арне. Сердце Маркоса стучало так громко, что он думал умрет. Но он не умер, а купил билет до Барселоны. Без обратного, будто знал — назад не вернется.

Он смотрел на Антонию, которая готовила ленивый завтрак. Она очень похудела, перестала быть той жизнерадостной девушкой с яхтой. Она тоже чувствовала, что останется совсем одна.

— Знаешь, я уплыву на Мадейру, — сказала тогда Антония, держа в руке маленький чайник.

— Почему туда?

— Там красиво и спокойно. Знаю, что ты не вернешься из Испании.

— С чего ты взяла? — спросил Маркос.

— Там твой дом. Там хорошие люди. Будь рядом с ними. Думаю, Элине нужна помощь.

И Антония была права — Элина в тот момент оказалась в тупике. Арне в тюрьме, она на третьем месяце беременности. Такое и в страшном сне не приснится, а ей тогда был всего двадцать один год.

Тогда Маркос улетел со спокойной душой слушать приговор Арне — десять лет. Десять лет за убийство той, кого Маркос так любил на острове.

В тот период он еще даже не задумывался, что станет отцом Альваро через два года, но уже был готов его заменить для маленькой Евы, в глазах которой сразу же увидел весь мир.

Маркос сидел в участке над бумажной работой, от которой его периодически отвлекал сын, пишущий сообщения. Альваро жаловался на приближающуюся учебу, на незнание, куда поступать после нее. Маркос и не думал, что быть отцом подростка настолько тяжело. Ева была другой — она четко знала, кем хотела быть. Поучиться бы Альваро у нее такой уверенности...

Маркос увидел Розу, которая шла прямо к нему. По ее серьезному выражению лица можно было понять — предстоял непростой разговор. Оказавшись у стола Маркоса, Роза бросила перед ним папку с бумагами.

— Я же говорила, что нам не так просто будет подобраться поближе ко всей этой сети наркоторговцев. Вот досье на тех, кого словили. Интересен только один — Энрике Сальдиварио, — сказала Роза.

— Его уже допросили?

— Нет. Так что можешь сам заняться им. Если хочешь, конечно.

У Розы по-злому блеснули глаза, а вот Маркос заметно оживился, открывая одну из папок. Энрике был охранником склада, только устроился на эту работу. Восемнадцатилетний мальчик, пешка в этой игре, но самый уязвимый. И это понимал каждый.

— Совсем ребенок... — сказал с грустью Маркос.

— Ровесник Евы и зачем полез в это? Проблемы в семье?

Маркос встал.

— У всех есть проблемы, но мы не идем против закона.

Маркос помнил, как много лет назад, уже после того, как Арне оказался на решеткой, он пытался простить его. Зачем? Он смотрел на Элину, которая плакала, скрывая неумело слезы ото всех. Каждый раз, оказываясь в ее квартире и беря на руки маленькую Еву, Маркос смотрел, как измученная недосыпами Элина, уходила в ванную. Она думала, что заглушала водой свой плачь. Только вот Маркос все прекрасно слышал.

Он простил Арне со временем, потому что так было правильно. Потому что каждый совершает ошибки, даже такие ужасные, как убийство. И этот Энрике тоже в какой-то момент оступился.

Оказавшись в комнате для допроса, Маркос увидел молодого парня, сидящего на металлическом стуле напротив. Он опустил голову, завесив лицо каштановыми волосами. Смотрел на свои руки.

Маркос с грохотом бросил папку на стол. Энрике поднял глаза. Они были красными.

— Ну что, Энрике, в хреновой ты ситуации, скажу тебе честно, — сказал Маркос и сел на стул напротив.

Не хватало только сигареты для антуража.

— Знаю.

— А что еще ты знаешь?

— Ничего.

— Ты же понимаешь, что за содействие полиции тебе скосят срок. А если информация окажется важной... я сделаю все возможное, чтобы ты вышел очень скоро.

Энрике замялся. Начал ерзать на стуле. Он был слишком молод. Всего на два года старше Альваро. Маркос пытался не представлять на его месте своего сына. Альваро настоящий ангел по сравнению со всеми, кто появлялся в этом участке.

— Я ничего не знаю, — стоял на своем Энрике.

Маркос оперся спиной на спинку стула. Скрестил руки на груди. Обычно такое движение работало устрашающе.

— У меня есть сын всего на два года младше тебя. И в твоих глазах я с ужасом вижу его. Представь, каково будет твоему отцу? Или матери?

Челюсть парня дрогнула. Да, Маркос нащупал эту больную точку. Да, семья для многих Ахиллесова пята.

— Он меня убьет.

— Ну так вот, сделай так, чтобы никто не пострадал. Особенно ты. Расскажи все, что тебе поведали более важные люди.

— Со мной не общались по-настоящему важные люди. Я... не знаю, не могу быть уверен, что останусь жив, если расскажу что-то. Все не так просто, — заикался Энрике.

Он покраснел от волнения, а по его лбу скатилась капелька пота.

— Но ты же понимаешь, что мы можем остановить этих опасных людей?

Энрике отрицательно замотал головой.

— Не думаю. Это слишком опасно. Даже для полицейских.

— Что же они такого делают, Энрике? Кокаином промышляют? — спросил Маркос, сощурившись смотря на паренька.

— Образ картеля Пабло Эскобара — это всего-навсего прикрытие. Они делают нечто более ужасное, чем перевозка белого порошка.

Маркос заметно напрягся и приблизился к столу.

— Что же?

— Торгуют людьми. Как я знаю — это женщины из Балкан, славянских стран и иногда некоторых африканских. Больше я ничего не скажу, даже если вы мне пистолетом угрожать будете.

Маркос резко встал, из-за чего стул громко проехался по полу. Схватив папку, он вышел из комнаты допроса, хлопнув дверью. Роза стояла неподалеку, будто дожидаясь его. Он подошел к ней.

— Торговля людьми, Роза. Это не гребаный миф, который витает в воздухе этого участка. Энрике рассказал...

— Ты веришь ему?

— Думаю, да. Кокаин — это прикрытие.

— И дай угадаю — ты хочешь влезть в это дерьмо? — спросила Роза, которая и сама явно захотела в этом участвовать.

— Конечно. Ты со мной?

Она усмехнулась.

* * *

Маркос пришел в свою квартиру, купив бутылку красного сухого вина и заказал на вечер суши. Эту ночь он проведет не в привычном одиночестве, которое сопровождало его ни один год, а с женщиной. Он познакомился с ней еще неделю назад, сходил на одно свидание в ресторан. Ее звали Патрисия, ей было тридцать пять, мать-одиночка с семилетней дочерью, преехавшая из Астурии в Валенсию три года назад.

Она любила красное вино. Это Маркос успел выяснить за короткую встречу, где они обменивались взглядами и улыбками. После тяжелого рабочего дня Маркос знал, что такое милое общение станет хорошим отдыхом. Ему иногда надоедали такие встречи. В глубине души хотелось чего-то большего, возможно, даже создать наконец семью, к которой он никак не мог прийти за долгие годы. Но работа отнимала все время, как и воспитание сына, которое забирало куда больше сил, чем ожидал Маркос.

Ему оставалось одно — короткие отношения с женщинами, которые явно ждали чего-то большего, ведь всем давно уже не было по двадцать. Иногда Маркос скучал по той молодой беззаботности, которая была у него. Он бы все отдал, чтобы вновь ощутить этот дух энтузиазма и сброшенного груза с плеч.

Он услышал звонок в дверь и сразу же пошел открывать. Патрисия стояла на пороге с широкой улыбкой. Надела длинное бежевое платье, босоножки и выпрямила черные длинные волосы. Она прошла в квартиру, с интересом осматривая ее и заодно мужчину.

— Привет, ты прекрасно выглядишь, — сказал Маркос и приобнял девушку.

— Привет, спасибо. Ты тоже ничего.

Патрисия уставилась на бутылку вина, когда оказалась в гостиной и Маркос сразу поспешил достать два бокала. Она видела, как тот заметно волновался, да и она сама мялась на месте.

— Как работа? — спросила Патрисия, прекрасно зная, кто Маркос по профессии.

— Неплохо. Много дел, так что устал ужасно, а у тебя как?

Патрисия работала учительницей истории в средних классах.

— Утомительно. Дети выжимают все соки.

— О, да... никогда не забуду, как было сложно в детском возрасте с Альваро и Евой.

— У тебя двое детей? — удивленно спросила Патрисия и села на диван.

Маркос протянул ей наполненный вином бокал и тоже сел рядом. Он вспомнил, что в первую встречу совсем не говорил о Еве, будто скрывая ее существование, а тут у него вырвалось.

— Нет, только Альваро. Ева дочь моей хорошей подруги.

— И ты близок с ней?

— С Евой или ее мамой?

Патрисия отпила вино, с прищуром смотря на Маркоса, который смотрел на нее с явным интересом.

— С ее мамой.

Неужели Маркос уже увидел в ее глазах ревность?

— Мы просто друзья. Я помогал ей в тяжелой жизненной ситуации и... можно так сказать, вырастил Еву, — рассказал Маркос, избегая подробностей, ведь это была слишком личная информация.

Снова раздался звонок в дверь. Это принесли заказ и Маркос пошел его забрать, оставляя Патрисию одну. Она удобнее разместилась на диване, положила ногу на ногу. Осмотрелась, замечая, насколько скромно обустроена квартира. Маркос вернулся через пару минут с двумя пакетами суши и начал красиво раскладывать их на столе. Патрисия наблюдала за его руками, заметила татуировку на внутренней части.

— Ты кажешься таким добрым, раз помог подруге с дочерью, — подметила Патрисия.

Маркос вернулся на диван.

— Возможно. Просто мне было ее жаль.

— Это даже дает какую-то надежду, что ты подружишься с Сарой.

Маркос задумался. Он не знал, что ответить, ведь никогда не смотрел дальше каких-то встреч. Да, он заводил более долгие отношения с совершенно разными женщинами, но никогда не думал о создании семьи с ними. Поэтому Маркос не мог ничего сказать насчет дочери Патрисии. На его лице появилась лишь добрая улыбка.

— Хочешь есть? — спросил Маркос, переводя сразу же тему на нейтральную.

— Голодная, как волк.

Они рассмеялись и потянулись за китайскими палочками.

На самом деле Маркосу всегда хватало того, что у него было — сын, Ева, работа. Три главных элемента его жизни. А когда-то они были другими — вечеринки, наркотики и секс. Ровно до появления Мэрит.

— Кем ты мечтал стать в детстве? Или ты всегда мечтал о профессии полицейского? — спросила Патрисия.

— Нет, в детстве не мечтал о таком. Я был скорее потерянным, ничего не хотел, на уме были только тусовки, девушки и алкоголь.

— И что же заставило тебя поменяться?

— Повзрослел, — соврал Маркос.

Нет, никто кроме Евы или Элины не мог лезть в его душу. Не мог знать всего, что произошло. Не важно, насколько у этой девушки милая улыбка и красивые глаза. Она ему никто.

— А я мечтала стать судьей.

— Почему не стала?

— Слишком сложно. Долго учиться, много ответственности. Не мое это, — сказала Патрисия и отложила палочки.

Пол бутылки вина уже было выпито.

— Ответственности и вправду много, как и в работе полицейского, а учиться... было реально тяжело.

Маркос ощущал, как разговор не шел, а его разум кричал заканчивать. Но Патрисия явно хотела другого продолжения этого вечера, поэтому, как только Маркос замолчал, она потянулась к нему. Остановилась в паре сантиметров от лица, изучая его детальнее. Маркос коснулся ее тонкой талии и притянул к себе, будто на самом деле хотел. Ему нужен был этот отдых, отвлечение от проблем на работе, от стресса и вечных переживаний. Ему нужна такая беззаботная, простая Патрисия, готовая просто молчать и целовать его.

После Мэрит он всегда всех девушек невольно сравнивал с ней. Она далеко не была идеалом, скорее набором красных флагов, которые он упорно не хотел тогда замечать. Были ли эти флажки у Патрисии?

Она уже сидела на нем, целуя его губы и желая поскорее избавиться от одежды. Маркос поднялся, беря девушку на руки и понес ее в спальню. В приглушенном свете Патрисия рассмотрела большую кровать и тот час оказалась на ней. Маркос навис сверху, не забыв перед этим убрать телефон из кармана и положить на тумбочку рядом. Поцеловал ее пухлые, явно не натуральные губы вновь и ощутил, как она расстегнула его рубашку, отбрасывая прочь.

Одежда летела в разные стороны, вокруг не было ничего кроме них. Патрисия не отрывалась от Маркоса, ощущая на себе его горячее тело. Она ахнула, когда он опустился ниже, заставляя ее глаза закатываться от наслаждения, но эту сладкую сцену прервал громкий звонок телефона.

Сначала Маркос даже не думал останавливаться, а тем более отвечать на звонок. Но все же быстро глянул на экран и сразу же остановился, видя имя Ева. Он слез с явно обескураженной Патрисии и взял телефон, отвечая на вызов.

— Алло, Маркос, прости, что я звоню в такое время, но не мог бы ты меня забрать от Карлы? Я не хочу звонить отцу, а Карла выпила и не может меня отвезти домой, — быстро сказала Ева и Маркос услышал чей-то смех вдали.

Даже мужской и ему сразу стало тревожно, хотя он прекрасно понимал, что это мог быть Мано.

— Вообще, я сейчас занят, ты не можешь остаться ночевать у Карлы?

Ева тяжело вздохнула.

— Не хочу, она устроила вечеринку, а мне... не нравится такое. Хочу домой.

Маркос глянул на Патрисию, которая уже спряталась под одеялом и вопросительно смотрела на мужчину.

— Хорошо, я приеду. Ты пила? — сдался Маркос, следом начиная искать свою одежду.

Девушка хихикнула.

— Если только немного.

— Жди меня. Только больше не пей и не вздумай ничего принимать!

— Поняла, папочка!

Она особенно выделила последнее слово и сбросила вызов. Маркос уже нашел штаны и тянулся за рубашкой.

— Что случилось? Куда ты едешь? — спросила недовольно Патрисия.

— Это Ева. Ей нужна помощь. Прости, можешь остаться тут, я скоро вернусь.

Патрисия вылезла из-под одеяла и тоже начала одеваться. Она явно была зла.

— Ну уж нет, спасибо, ждать я тебя не собираюсь. Хочешь быть с ней — будь.

Маркос закатил глаза и не стал спорить. Для него Ева была куда важнее девушки, с которойон познакомился неделю назад. Поэтому он, несмотря на то, что тоже выпил, сел за руль и поехал за Евой, а Патрисия вызвала себе такси. Маркос чувствовал, что это их последняя встреча и ему совсем не было из-за этого грустно.

Он доехал до дома Карлы за двадцать минут и, припарковавшись, пошел за Евой. Маркос нажал на дверной звонок, ожидая появления девушки, но дверь открыла Карла, которая явно была навеселе.

— О, привет, Маркос. Не ожидала тебя увидеть. Тоже решил заглянуть?

— Конечно. Мне же в кайф тусоваться среди малолеток. Я за Евой.

Он будто оказался в своем прошлом. Его забросило туда, где ему двадцать четыре. Туда, где клубы были нормой, где он терялся в запахе марихуаны и среди алкогольных коктейлей. Маркос ощутил знакомый аромат, оказавшись в помещении.

Играла не сильно громкая музыка, чтобы не беспокоить соседей. Стоял полумрак, освещенный гирляндами. Еще секунда и из-за угла покажется голова Мэрит, которая будет улыбаться и тянуться к нему. Он зашел в гостиную и увидел Еву на диване с пластиковым стаканом в руке и в окружении двух парней. В одном Маркос сразу же узнал Мано, а вот второй был ему незнаком.

— Черт, копы! — театрально вскрикнул Мано, увидев Маркоса и рассмеялся.

Ева сразу же уставилась на него. Встала с дивана и подошла к Маркосу, с благодарностью смотря на него. Стакан из рук она не выпустила.

— Спасибо, что приехал, я не думала, что ты и вправду заберешь меня.

— Не могу же я оставить тебя в компании каких-то укурков.

-—А мы не какие-то укурки! — недовольно вмешался Мано. — Я следил за Евой и с ней бы ничего не произошло.

Маркос безразлично глянул на него и взял из рук Евы стаканчик. Он посмотрел на жидкость коричневого цвета и понюхал ее.

— Кола с водкой, — пояснила Ева и усмехнулась.

— Поехали домой.

Маркос взял ее за руку и отдал Карле стакан. Ева помахала всем и послала на прощание воздушный поцелуй. Наконец оказавшись на улице, девушка вдохнула свежий воздух и уставилась на небо. Маркос, отойдя немного в сторону, достал сигареты и закурил. Он никак не мог избавиться от этой многолетней привычки.

— Ну, начинай читать нотации, — сказала Ева.

— Не буду, потому что это бесполезно. И ты сама знаешь, что я не против тусовок, сам через это прошел. Просто все равно переживаю за тебя.

Ева заулыбалась.

— Не стоит переживать. Обо мне заботятся. Еще скажи, что ты прямо такой же противник наркотиков, как моя мама... не поверю ни за что.

Девушка села на бордюр и Маркос, недолго думая, тоже сел на него рядом с ней.

— Если я скажу, что против наркотиков — буду ужасным лицемером. Моя молодость не была милой и правильной. Ты прекрасно знаешь, что я был завсегдатаем любой тусовки. Хоть я сейчас и борюсь против наркотиков на работе и уже давно не употребляю, я не противник пробовать что-то в рамках интереса.

— И что же входит в эти рамки?

Ева заинтриговалась, смотря внимательно на мужчину. Она подперла лицо руками и не скрывая глазела на него.

— Травка, грибы и максимум ЛСД, но только в кругу людей, кому ты доверяешь по-настоящему, — ответил Маркос, загадочно смотря на одинокое дерево напротив.

— А что ты пробовал?

Ева осознала, что никогда не говорила с ним об этой его части жизни, ведь считала, что он буде скрывать от нее все, чтобы не быть дурным примером. Но Маркос рассмеялся и выбросил окурок.

— Что я пробовал? Ева, я перепробовал все, что не нужно колоть в себя. Именно внутривенный наркотики был моим табу. Остальное — таблетки, порошки, капли... я пробовал все. И это не какой-то сказочный опыт, который стоит повторять. Это ужас, из которого мне удалось вылезти с трудом.

— И Мэрит тоже употребляла?

Маркос хмыкнул и пнул ногой маленький камушек.

— Да, нас объединяли наркотики. Раньше я был чуть ли не дилером, хранил столько, что мне бы светило пару сроков. Я давал ей все, что она просила и даже больше. Знаешь, есть кое-что, за что я винил себя много лет. И не понимаю, как смог простить себя.

Он не знал, стоило ли поднимать эту тему, но мрак вокруг, тишина и безлюдность улицы сближала. Ева устало положила голову ему на плечо, от чего Маркос немного напрягся, но ничего ей не сказал.

— И за что же ты мог себя винить? — спросила тихо Ева.

— На Ибице когда мы познакомились с твоей мамой, я принес Мэрит наркотики. Это был ЛСД и она, тайно ото всех, подсыпала его всем в коктейли. Элина тогда впервые попровала наркотики и словила такую паническую атаку, что перепугала всех нас. Я не мог себя простить за то, что принес это дерьмо тогда.

Ева подняла голову и посмотрела в глаза мужчины. Она и не знала, что мама когда-то пробовала ЛСД.

— Не вини себя в том, что сделала Мэрит. Ты не принес этот наркотик, чтобы навредить, а для развлечения. Но я в шоке, что мама что-то пробовала.

Маркос слабо улыбнулся.

— Она после этого стала еще большей противницей.

— Я и не удивлена, но ты правда не виноват.

— Ты такая добрая, потому что пьяная. Поехали домой.

Ева тихо застонала.

— А можно к тебе? Я не думаю, что мои родители будут рады увидеть меня в таком состоянии. Хотя... я не впервые пью, но все же не хочу рушить идеальную картинку правильной девочки.

— Во-о-оу, а ты неправильная? Удивляешь каждый день! Где та маленькая Ева, которая собирала со мной фигурки динозавров?

— Сдо-охла... — протянула Ева и Маркос рассмеялся, помогая ей встать и отводя в машину.

В салоне автомобиля Ева удобно умостилась и, как только они двинулись с места, сразу же уснула. Маркос смотрел на ее милое еще детское лицо и не мог сдержать улыбку.