Когда Лилит с Сарой выбежали за территорию школы, все взгляды обратились к Брайану. Парни помогли ему подняться, и кое–как дотащили его к медсёстрам, у которых парень пролечился не меньше двух часов.

Как только Брайан вышел из медпункта, со сломанной в нескольких местах челюстью, со сломанным носом, с разбитыми вдребезги губами и побитой головой, все взгляды учеников, мимо которых он проходил, вновь и вновь обращались к нему.

"Лишь бы администрация школы ничего не заметила. Итак полное позорище", – мелькала единственная мысль в его голове, пока он подбирался к выходу из школы. На уроки парень не пойдёт, у него есть более важное занятие.

Спросив у друга адрес той сумасшедшей, которая его так опозорила на всю школу, Брайан вышел из здания, пока охранник мирно посапывал на посту.

Довольно быстро добравшись до здания, Брайан остановился. Посмотрел в окна дома, где свет нигде не был включён.

– Неужели она не дома? – спросил вслух парень, но не смотря на свои опасения, он всё же перелез через забор дома, да так и застыл на месте.

На ступеньках террасы лежала бледная, как мертвец Лилит, не без запёкшейся, засохшей крови на голове.

Преодолев чувство отвращения, и желание её избить прямо в таком состоянии, Брайан перенёс её тело на ровно подстриженную траву. Затем он обошёл весь дом, в поисках найти что–нибудь чем можно было бы выломать дверь. Не найдя ничего пригодного, он вернулся к Лилит, и только сейчас заметил ключи, валявшиеся на ступеньках террасы, рядом с девушкой.

Открыв дверь, парень осторожно взял тело девушки на руки, и войдя в дом, сразу же попал в просторную гостиную. Положив Лилит на длинный диван, Брайан осмотрелся. "На безоружного не нападают" – гласило всегда правило его отца.

– Даже если безоружный – охамевшая, сумасшедшая сучка, которая избила и опозорила тебя на всю школу, – закончил он вслух, и шумно вздохнул.

Немного помолчав, парень начал теперь и рассуждать вслух, что же ему теперь делать:

– Та–а–к–с, Брайан, соберись, – слова давались ему с трудом, ведь губы были полностью разбиты и разодранны. – Если я не могу с ней сейчас поговорить, что можно ещё сделать? Разбудить? Нет, слишком просто. Х–м–м... У меня замечательная идея! – чуть ли не выкрикнул он на весь дом, но тут же осёкся.

Поднявшись на второй этаж (так как на первом не было ничего интересного: кухня да гостиная), он незамедлительно нашёл комнату Лилит. Войдя, тут же начал искать что–нибудь пригодное. Что–нибудь, пропажу чего Лилит заметит.

После десятиминутного поиска и выбора нужной вещи, взор Брайана наткнулся на небольшую, закрытую янтарную шкатулку, спрятанную у девушки под кроватью. Внутри подушки он нашёл от неё ключ.

Внутри шкатулки был небольшой по размерам, серебряный, но с изумрудной отделкой крестик.

"Это то, что надо".

Положив ценную находку в карман, закрыв и убрав всё обратно, Брайан спустился, и взглянув в последний на сегодня раз Лилит, вышел из дома, так и не закрыв за собой открытую дверь.

                             ***

Мама вновь встретила меня в коридоре. Заплаканное, опухшее лицо и усталый взгляд – такой я её видела в последнее время. Мой брат Джейсон тем временем стал постоянно запираться в своей комнате, а папа стал часто выходить на балкон из квартиры. "Покурить".

Разувшись, я молча направилась в свою комнату. Мама последовала за мной.

– Доча, нам надо серьёзно поговорить, – начала дрожащим голосом она, а я лишь протяжно вздохнула.

– О чём? – последовал вопрос, хотя в голове уже сам собой строился план нашего будущего разговора.

Это удивительно, но родители меня ещё не разу не спросили о том, кто меня бил и как. Наверное, они решили дать мне время адаптироваться от всего этого, за что я была им благодарна. Ещё удивительнее то, что я не разу не задумывалась о том, кто меня нашёл, вызвал скорую или привёз в больницу. Теперь стало интересно то, где меня вообще нашли.

– Сара. Уже прошло достаточно времени после того, как тебя кто–то избил, да так, что ты чуть... – она всхлипнула. – Ты поняла, про что я говорю. За все эти недели нам несколько раз звонила администрация школы, а сегодня пришёл звонок из участка. Я уже вижу, что ты не собираешься раскрывать виновников этого происшествия, но ты не учитываешь одного, – после некоторой минуты продолжила мама. – ты чуть не умерла, а в мире есть люди и помимо тебя. У тебя есть мы – твоя семья. Мы всегда готовы тебя защитить и за тебя постоять, как ты не понимаешь этого? Эти люди наверняка ни в чём ни раскаиваются, а ты делаешь так, что им всё сойдёт с рук. Ну... доча, разве для тебя это не унизительно? – было довольно–таки странно слушать от мамы подобные реплики, от которых меня тут же бросило в холодный пот, и мне надо было переварить всю свалившуюся на меня информацию. Звонок из участка? Кажись, я знаю, к чему сейчас приведёт этот разговор. Это почти очевидно.

– Унизительно это для меня или нет – моё личное право. Я не такая, как они, – начинаю я, пока ком ещё не успел свернуться в горле. – Мам, ну к чему может привести эта полиция? Лишь к грубой суматохе, куче судов и моральному стрессу для меня. А им всё сойдёт с рук. Наверняка их родители чем–нибудь откупятся от школы, а на судов возьмут профессиональных, напыщенных адвокатов, и всё – девочки вновь на свободе, вновь всех бьют. Иначе почему они ещё так спокойно разгуливают по школе, каждую неделю кого–нибудь окружая и избивая?

– Так тебя избили девочки?... – шепчет одними губами мать.

– Так, Сара, ты там как с матерью разговариваешь? – послышались грубый голос и шаги отца. – Как будто не ты, а она пролежала несколько часов в коме. Не смей давить на неё! – говорит он, войдя в комнату. А глаза у папы были всё же заплаканные. – Если ты сама не хочешь подавать на этих "Девочек", как ты выразилась, то мы тебя заставим, – и перевёл взгляд на маму. Та, бледная, лишь молчала, плотно поджав губы. – Если они смогли довести тебя до такого состояния, что ты даже сейчас в нескольких местах перебинтованная, то это уже повод назвать их потенциальными убийцами и посадить их в колонию, деткам то уже далеко не тринадцать, – и вновь взгляд на маму. Та послушно кивает. – Значит, решено: завтра мы напишем на этих убийц заявление и подадим на них в суд, и точка.

– Но я не хочу! – срываюсь я. – Я не хочу портить кому–то жизнь, даже если этот кто–то меня чуть не убил! Мне не хватит сил сделать этот поступок! На допросе я не буду ничего говорить, и пусть не пытаются разболтать меня!

– Я сказал: и точка, – произносит твёрдо отец, и медленными шагами выходит из комнаты, захлопнув за собой дверь.

                            ***

Это было странно, но очнулась я в гостиной, на диване, и тут же пришла в лёгкий ужас: дверь была нараспашку открыта, а ключи лежали на кофейном столике.

Обыскав весь дом, все тайники да и вообще, все вещи, где у нас хранились деньги и драгоценности, и не найдя пропажи, я немного успокоилась. Может, кто–то мимо проходил, услышал, как я там задыхаюсь, да и помог? Не знаю, не знаю...

Вдруг у меня в кармане зазвонил телефон, и я тут же почувствовала мучительную больше в голове. Рука сама потянулась к затылку, да так и отскочила. На моей ладони и пальцах отпечаталась кровь. Машинально я прикусила до крови губу, и протянула экран телефона у уху, откуда тут же и услышала мамин голос:

– Лилит, доченька, ты сейчас дома? – спросила взбудораженно мама, а по интонации её голоса я тут же поняла, что она чрезвычайно счастлива.

– Да, а что? Что–то случилось? – спрашиваю дрожащим голосом я, всё ещё не отводя взгляд от своей окровавленной руки.

– Не что–то Лилит, а нечто! Буквально сейчас позвонили из больницы, откуда тебя папа вчера забрал, и сообщили важную новость: у Рея повысилась вероятность жизни: с пяти на девяносто пять к пятнадцати на восемьдесят пять! – вскрикивает она, а внутри меня всё словно переворачивается.