Но насладиться их запахом как следует, я не успела, так как уже через пару секунд пошёл хоть и редкий, но всё же дождь.

Мы с Ханной сняли свои рюкзаки и прикрыли ими головы, так как маленький дождик мог в любую минуту перерасти в бурный ливень.

И вправду. Через несколько минут мы уже не шли по дороге, а буквально бежали, лишь бы сильно не намокнуть.

– Это... а ты... ну это... – начала свой вопрос Ханна, но её речь быстро прервалась, так как от бега у нас обоих сбилось дыхание. В боку неприятно покалывало, но я продолжала бежать, внимательно слушая девушку.

– Это... так ты не будешь подавать в суд на... Кэ... Кэролайн и... других? – между тем продолжила она.

– За... зачем? – выдыхаю я. У меня уже болит ребро, а глаза начинают слезиться.

– Ну... они же тебя вроде как... из...избили, – выдыхает она. – Слушай, давай где–нибудь остановимся? Я так больше не могу...

– Так я что, могу на них... подать? Не... Не, не буду им... это... жизни портить, – воздуха начинает катастрофически не хватать, поэтому я подбегаю к первому попавшемуся магазину под козырёк. Ханна быстро подбегает ко мне, и мы наконец–то можем отдышаться.

Когда мы заканчиваем это делать, и лёгкие уже вновь нормально справляются со своей задачей, я вновь получаю кучу вопросов:

– Слушай, но ведь это несправедливо получается. Тебя избивают буквально ни за что, а ты им не собираешься в ответ ничего делать, – её брови сводятся к переносице, и её вопросительный взгляд прожигает меня насквозь. Шумно вздыхаю.

– Да, я знаю, но ведь я не Они. Всё же обошлось, верно? Скоро всё заживёт, и с меня снимут эти бинты, и я смогу нормально сходить в душ. И жизнь вернётся в приличное русло, будто ничего этого не было. А если будет с ними суд, то это будет лишь лишний геморрой. Ещё один стресс, при чём что мне, что им. Я не хочу этого, да и они, видно, не хотят, раз больше не трогают. Не хочу и не буду создавать себе лишние проблемы, – я вдруг замолкаю, серьёзно задумавшись о своём будущем в этой новой школе.

– Это так разумно, но в то же время глупо. Ты отказываешься от стресса ради другого стресса. Думаешь, по тебе не видно, что ты боишься Их? Это хорошо понятно, и я знаю, как тебе наверняка сейчас не хватает общения с кем–то. Так что просто будем друзьями, о'кей? – комментирует она, а я лишь киваю.

Как оказалось, наши дома стоят рядом, напротив друг друга. Когда я вошла в коридор, мне тут же вбился в ноздри вкусный запах жаренного мяса.

Мама показалась сразу же, из-за угла. Она была рада меня увидеть и поинтересовалась, не хочу ли я поесть, на что получила отказ.

Войдя в свою комнату, я кинула мокрый рюкзак в пустой угол, и подошла к письменному столу, сжав руки в кулаки. В груди стало нестерпимо жарко, а по моим щекам потекли холодные слёзы. Сильно закололо в виски, ком обиды медленно поступил к горлу.

– Ненавижу, – говорю я, быстро осматривая свои учебники, и приклеенные к стенам фотографии.

Старые друзья, которые больше не звонят и не пишут. Наверняка, они меня уже забыли как личность, хотя в памяти они ещё помнят такого человека, как я.

– Ненавижу, – проговариваю я, резко зажмурившись. Открываю глаза, и мир вокруг становится расплывчатым, чёрно–белым.

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу, – одними губами шепчу я, трясясь в истерике, и ледяной холод окатывает меня с головы до ног.

– НЕНАВИЖУ ВСЕХ!!! – вырывается отчаянный крик, и всё, что было на столе, летит на пол, а я приземляюсь на стул, судорожно обхватив себя руками и плача, чувствуя жар и холод одновременно.

Боль в голове становится сильнее. Также, как и лютая ненависть ко всему миру.