Пляска мотыльков вокруг раскаленной лампочки над головой, хлопанье белых крылышек, капель воды, скрип половиц – бессмысленная колыбельная наркомании.
Мы лежим на полу.
Алиса гладит мою руку и обещает:
– Будут близнецы мальчик и девочка. Как мы их назовем?
– Бони и Клайд, Курт и Кортни, Сид и Ненси, Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, – предлагаю я. – Адам и Ева, Самсон и Далила, Пан и Сиринга, Купало и Кострома, Иван да Марья, Микки и Мини, Лило и Стич, Том и Джерри, Траляля и Труляля...
Она смеется. Звонкое эхо отпрыгивает от голых стен.
– Нам будет тяжело, – вдруг замечает Алиса.
– Я знаю.
– Но ведь, впереди целая жизнь, правда? Я стану художницей, а ты устроишься на работу в журнал, любой. Со временем мы заработаем денег на большой загородный дом, заведем собаку, золотистого лабрадора, и назовем его Спайком. У нас будет трехэтажный особняк с большим бассейном на заднем дворе. Правда?
– Угу, – я поглаживаю ее волосы, наблюдая за суетой мотыльков. Стоило бы спасти насекомых, щелкнув выключателем, но наблюдать за их попытками притронуться к свету хочется до тех пор, пока они обессиленными трупами не спланируют на пол.
– А еще специальная отдельная комната для детей. Там будут одни игрушки, любые, какие они захотят. Да?
– Да.
Алиса молчит. Стряхивает пепел сигареты мне на живот, морщусь от жгучей боли и отвожу взгляд в сторону.
Она смотрит мне в глаза, что-то ищет, пробирается к душе.
– Я буду хорошей матерью?
– Самой лучшей, – не сомневаюсь я.