Когда в городе происходит что-то необычайно важное, тебя могут вызвать на работу даже посреди ночи. Мин Юнги давно привык к своему ненормированному графику работы. Лучше него никто в городе не разбирался в тонкостях законодательства и методах допроса, приносящих ощутимые результаты. Только Юнги мог часами настолько изощрённо вести беседу с предполагаемым преступником, что заводил в тупик даже самого лучшего адвоката, и подозреваемый был готов признать всё, и даже больше. И почти никакого рукоприкладства.

На этот раз взяли нелегальный притон с незаконно работающим подпольным казино. Вместе со старшим следователем Пак хозяев злачного места допрашивали до самого утра. А если учитывать, что те приехали из Пекина и почти не разговаривали на корейском языке, допрос длился бесконечно и вымотал всех без исключения.

Юнги проснулся около полудня и чувствовал себя жутко разбитым. И не от того, что они со следователем работали почти до пяти часов утра. Прошлой ночью он расстался с Дженни. С той милой Дженни, которую случайно встретил месяц назад в магазине сувениров. Он никогда не посещал подобные магазины, считая излишнюю чувственность ошибкой природы. Но мать настояла, чтобы он приобрёл сувенир для гостившей у них тётушки из Инчхона, и Юнги пришлось изменить свои правила.

Существует ли любовь с первого взгляда? Раньше прокурор, известный своими жёсткими методами работы и всегда опирающийся только на логику, поднял бы это утверждение на смех. Но стоило ему заглянуть в изумрудные глаза миловидной продавщицы, и ему показалось, он потерял дар речи. В ней было что-то непередаваемо прекрасное. Она будто искрилась, от неё исходила такая позитивная энергия, что в первый момент Мин Юнги даже не мог двинуться с места. Дженни была совершенно не похожа на девушек его круга. Яркая, живая, весёлая.

Он так и стоял у полки с товарами, вцепившись в белоснежную ракушку, и хлопал серо-голубыми глазами.

Потом, правда, немного отошёл и даже пошутил, заставив её улыбнуться.

Через день он увидел её снова. Пригласил на прогулку по вечерней набережной. Дженни сомневалась, но Юнги, красноречие которого не знало границ, удалось её убедить принять приглашение.

В марте у вечернего моря было не очень тепло, и он поспешил позвать её в первый попавшийся ресторан. Они заказали суши и пили горячий глинтвейн. Он заметил шрам у неё на левом запястье. Его это не могло не насторожить. Шрамы в таких местах почти всегда означали попытку свести счёты с жизнью.

На следующий день он знал про неё всё. У Дженни был яркий роман с пасынком процветающего бизнесмена Кан. Шрам – последствия того, что родители не отпустили её с ним в Инчхон. Юнги тогда только вернулся домой, с отличием закончив магистратуру по уголовному праву, и первый год работал в должности государственного обвинителя. Он помнил ту грязную историю с двумя шлюхами Кан Дживона, из-за которой случилась драка между пасынком и отчимом.

После того, как раскрылась маленькая тайна личной жизни Дженни, Юнги жутко ревновал её к Чонгуку. И пусть тот исчез из её жизни три года назад, интуитивно прокурор знал – в её сердце до сих пор не всё спокойно.

Он специально привёл её на вечер в дом Кан Дживона. И так грубо отчитал её именно из-за ревности, с которой ничего не мог поделать. Ему никак не удавалось понять – за что она так любила нищего пасынка бизнесмена? Что Чонгук мог ей дать, кроме дешёвого шампанского и самого экономного гостиничного номера, в котором страстно любил её до самого утра?

В тот вечер Юнги впервые привёл Дженни в свою роскошную квартиру. Ему казалось, ей должно было у него понравиться. Всем без исключения девушкам, которые у него были раньше, его квартира нравилась настолько, что их потом было невозможно из неё выгнать. Его бывшие подружки всегда ждали от него дорогих подарков, а если он ничего им не дарил, обижались и предъявляли претензии. Дженни же от него сбежала. А красивую корзину с приглашением в театр просто выбросила в мусорный бак. Он сидел в своей машине напротив магазина, планируя забрать её пораньше, и поговорить о том недоразумении, которое произошло в его квартире. Но когда она без сожаления вышвырнула розы и шампанское, в нём что-то надломилось. Она бережно хранила истертые дешёвки, когда-то подаренные Чоном, он заметил это, когда приходил к Дженни в гости. А его подарок выбросила без сожаления. В тот момент ему показалось, что она выбросила не корзину, а его самого. И как бы сильно она не сводила его с ума, всему есть предел. Юнги не выносил, когда к нему относились без должного уважения.

Он бы мог бросить её в полицейском участке на растерзание этим двум придуркам, и просто наслаждаться местью. Но её брат так горько рыдал в телефонную трубку, умоляя помочь, что Юнги сдался. Он нарушил закон, вытаскивая её из полиции посреди ночи, но ничего не мог с собой поделать. И в тот момент, когда он сказал ей слова прощания, именно в тот момент он понял, что влюбился в неё настолько, что забыть Дженни будет очень сложно.

Его сердце ещё никогда так не ныло. Дженни другая. Она не такая, как все. Почему-то он знал – она умеет любить по-настоящему. И если она его полюбит, ей не нужны будут никакие подарки и привилегии. Он хотел себе именно такую женщину. Которая будет любить его за то, что он – это он, и сможет принять его, как есть, со всеми достоинствами и недостатками. В те короткие минуты, когда она улыбалась, он чувствовал себя по-настоящему счастливым.

В эту ночь он даже не поехал к себе на квартиру. Приехал в родительский дом и остался ночевать. Хоть в доме у родителей ему никогда не оказывали моральной поддержки, ему не хотелось оставаться наедине с собой в такие паршивые минуты. Другого места, где есть живые люди, у него просто не было.

Кто-то громко постучал в дверь гостевой комнаты, в которой Юнги спал. Он даже не успел вскинуть голову, как дверь беспардонно распахнули, и в комнату ввалились его два младших брата. Девятнадцатилетний Сонву и семнадцатилетний Джихун были совершенно не похожи. Оба высокие, мускулистые. На этом, пожалуй, сходство заканчивалось. В семье Мин было принято заниматься спортом. Здесь, как и в учёбе, детям никогда не давали спуска. Мины всегда должны быть самыми первыми. Самыми лучшими. Завоёвывать только высшие награды. Сонву и Юнги внешне походили на отца. Светлые волосы, серые глаза. А Джихун – их младший брат – был совсем другим. Тёмные волосы и глаза цвета терпкого миндаля повторяли мать, на данном этапе своей жизни красившейся в блонд. Естественно, Джихун был маминым любимцем, ради которого она была готова на всё.

– Юн, вставай, мама требует тебя на ковёр! Вернее, на обед, завтрак ты проспал! – с разбегу прыгнул в его постель Сонву. В джинсах и майке поло, брат отличался весёлым нравом и ветром в голове. Джихун и Юнги больше любили логику и практичность.
– А по какому поводу на ковёр? – отодвигаясь от весело подпрыгивающего на его постели великовозрастного братца, скривился Юнги.
– Как, по какому? Ты же на приём к господину Кану невесту без разрешения семьи привёл! – округлил глаза Джихун и, поправив элегантные чёрные брюки и рубашку из хлопка, устроился рядом с Сонву.
– Ах, это... – помрачнел старший брат.
– А правду говорят, что ты в неё втюрился? – не унимался Сонву. – Каково это – на старости лет влюбиться в девушку не своего круга? Расскажи, пожалуйста!
– На какой старости?! Мне двадцать девять лет всего! – фыркнул Юнги. – Неужели все прямо так и говорят?
– Ага, – насмешливо улыбаясь, закивал Джихун с другой стороны постели. – Даже не представляешь, как злится мама! Она-то думала сосватать тебе Чон Наён, дочь депутата из южного федерального округа. А ты привёл без предупреждения певичку из ресторана «Голубая лагуна»! Ты же понимаешь, что ты старший в семье? А значит, не имеешь никакого права менять правила, по которым мы всегда жили.
– И что мама сделает, если я откажусь жить по правилам? – насмешливо приподнял бровь Юнги. – Лишит меня наследства?
– Надеюсь, что нет. Но скандала в этом случае не избежать, – передёрнул широкими плечами Джихун. – Так что, будь готов понести ответ за свой жуткий проступок.
– Вот лучше бы я к вам не приезжал, – хмыкнул старший брат. Растолкал братьев и поплёлся в ванную комнату.

Мать была холодна с ним, как никогда. Она даже не ответила на его поцелуй в щёку. Впрочем, она и раньше не отличалась особой чувственностью в отношении старшего сына. Он первенец, а значит, все шишки в любом случае посыплются на него.

– Юнги, нам надо серьёзно поговорить, – хмуро сверля его взглядом, произнесла Сора.
– А можно, я сначала поем? – брезгливо скривился старший сын. – По-моему, в последний раз я ел вчера в обед. Могу я насладиться трапезой в тишине?

Джихун и Сонву многозначительно переглянулись и шмыгнули на свои места за столом. Экономка принесла горячий рис, и медленно разложила ароматно пахнущий гарнир по тарелкам.

Мать метнула в него ледяной взгляд, но промолчала. В чём – в чём, а в выдержке ей не отнять.

Юнги взял с плоской фарфоровой тарелки, тиснённой золотом, аккуратно нарезанный Пулькоги и вдруг подумал, что ему совершенно всё равно, о чём собирается говорить мамочка. Он давно уже вышел из того возраста, когда боялся её неодобрения больше всего на свете. Лучше уж насладиться обедом. Потому что в родительском доме единственное положительное впечатление можно получить только от трапезы. И то, потому что готовкой занимается прислуга.

Мать занималась приготовлением праздничного стола один раз в году - на Рождество. Всё остальное время она предпочитала пользоваться услугами нанимаемого персонала.

На второе подали Кимчи и токпоки. Юнги медленно наслаждался обедом, намеренно испытывая терпение матери. С некоторых пор ему доставляло удовольствие видеть её раздражённой. Жаль, что он отправил накануне Дженни восвояси. Иначе бы обязательно женился на ней, дабы довести мамочку до ручки.

- Так о чём ты хотела со мной поговорить? - будто опомнившись, улыбнулся он и отодвинул от себя пустую тарелку.

Джихун и Сонву тут же уткнулись в стол.

- Твоя последняя выходка на приёме у Кана, Юнги! Она не укладывается ни в какие рамки! - стукнув по столу приборами, наконец сорвалась Сора. - Для чего ты притащил с собой эту нищенку?!
- Это ты про Дженни? - с усмешкой приподнял светлую бровь он. - Так она совсем не нищая. У неё обычная семья со среднестатистическим доходом. Магазинчик приносит прибыль.
- Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю! Она не нашего круга! И ею никогда не станет!

Юнги отхлебнул чай из красивой фарфоровой кружки и поморщился - тот оказался слишком горячим.

Впрочем, если бы мама хоть раз в жизни проявила к нему другие чувства, кроме раздражения и необоснованных придирок, он бы успокоил её, сообщив, что с Дженни уже всё в прошлом. Но его опыт старшего, вечно во всём виноватого сына показывал совершенно обратное. И утешать мать совсем не хотелось.

- Если я решу, что Дженни будет моей невестой, тебе придётся смириться.
- Чон Наён - вот кто тебе нужен, а не эта певица из второсортного ресторана!
- Мама, Наён никогда не вызывала у меня никаких чувств! Её тощие, анорексичные бёдра и жидкие, вытравленные в блонд волосы убивают все желания на корню! Ты никогда не получишь внуков, если вздумаешь заставить меня посвататься к Наён! Моё мужское достоинство не сможет подняться даже на половину при виде её обнажённого тощего зада! Да и она вряд ли сможет выносить ребёнка!
- Ты говоришь о Наён, как о какой-то пленённой кобыле! - взвизгнула Сора.
- А разве можно рассматривать предлагаемых тобой особей с другой точки зрения? - он победно улыбался. Его цинизм достиг своей цели: мамочка взорвалась. Сонву и Джихун старательно прятали лица, но их губы дрожали от едва сдерживаемого предательского смешка, готового сорваться с губ в любую минуту.

В айфоне, лежащем на столе перед Юнги, щёлкнуло сообщение. Он покосился на экран. Не поверил своим глазам. Удивлённо присмотрелся к адресату ещё раз.

«Прости меня, я была не права...» - начиналось сообщение.

Настроение мгновенно взлетело вверх. Надо же... У Золушки, оказывается, заиграла совесть? Юнги знал, мать не любит, когда её сыновья пользуются сотовой связью за столом. Но любопытство пересилило опасение вызвать на себя новую волну её негодования, и он нажал на сообщение, желая прочесть его до конца.

Ах, ей было обидно, что он её дразнил? А ему, значит, обидно быть не должно. Совсем.

- Ты ничем не отличаешься от своего проклятого отца! - шикнула мать и, гордо поднявшись, направилась к выходу из столовой.
- Он тоже хотел жениться на певичке из ресторана? - скривился ей вслед Юнги.

Братья не удержались, и взорвались хохотом.

Он снова прочёл сообщение. Сердце предательски ликовало. Если Дженни написала ему письмо, значит, ещё есть надежда.

Он ничего не ответил Дженни на её душевное излияние. «Пусть мучается чувством вины и дальше», - решил он по дороге на работу. Должна же она понести хоть какое-то наказание за свою дерзость?

Но чем ближе было окончание рабочего дня, тем сильнее ему хотелось увидеть Дженни. Зарыться в её непослушные русые волосы, вдохнуть аромат её цветочных духов и полностью отдаться чувствам. Отправить логику ко всем чертям, и окунуться в непрактичный, наполненный волшебными ощущениями мир Дженни.

«Ладно, - решил для себя Юнги. - Я напишу ей ответное сообщение. И на этом конец. Мне не нужна девушка, бездумно вышвыривающая подарки в мусорный бак».

«Ты прощена», - отправил ответное сообщение он.

Дженни, будто только этого и ждала. Юнги даже вздрогнул - так быстро щёлкнул экран айфона снова.

«Заезжай ко мне в магазинчик на кофе? Я всё равно здесь сегодня совершенно одна». И приветливый, улыбающийся смайлик.

Он поморщился и потёр красивый волевой подбородок. Поехать к ней в магазинчик означало снова начать отношения. Дженни такая чувственная и мягкая, рядом с ней он не сможет долго вести себя холодно и цинично.

«Я не поеду», - убедил он себя, но рука уже предательски печатала ответ: «Тогда потрудись поставить чайник».