Утром, проснувшись, Амелинда сразу же принялась за чтение. Книга, которую вчера Вильям подарил ей, была настолько интересной, что Ами даже и не заметила, как прошло все утро. За это время ей не раз приносили чай, от завтрака и обеда она решила отказаться. История Рахгара казалось ей намного интересней всей той жизни, что была у нее в прошлом. Амелинда и не знала, что тут жизнь более запутана и необъяснима, чем та, с которой она столкнулась, когда жила в замке Вильяма на Юге.

Как ей справиться, если здесь жизнь осталась такой же? «Я не такая жестокая, как Биллиона, и не такая хитрая как Гордиан или Осборн», – думала Амелинда, когда ей помогали одеваться. Невесомые ткани были собраны в прекрасное платье, которое не стесняло ее и было удобным. Поверх ей накинули платок. Она была во всех оттенках темно-зеленого – в цветах дома ее отца. Зелёный цвет брал своё начало в цвете глаз всех, кто относится к семье Фьерр. Амели это знала, но она и знала то, что Мэриэль, которая осталась в прошлой жизни, отказалась от своего дома и отца. Мэриэль носила белые и серебряные доспехи, которые были цвета луны или снега. Мельком пробежав глазами по комнате, Амелинда вышла.

Амели шла по бесконечным коридорам, проходя тысячи дверей, и вскоре она оказалась в зале собраний. Приоткрыв дверь, она увидела небольшой стол с четырьмя стульями и еще два стола, стоящих противоположно первым. Там же сидел король, Вильям и даже её отец.

Эти двое, а именно сын и отец, были одеты в чёрное, даже корона короля была из множества черных змей. А вот Джодак был, как и Амелинда в зеленом кафтане. Его чёрные волосы были по плечи, зеленые глаза обрамляли длинные и густые ресницы. Амелинда не была похожа на него, он был воином с острыми чертами лица, в она была с доброй открытой внешностью. Взгляд Джодака встретился с взглядом Амели. Девушка почувствовала тоску в груди. Она была обижена на него, но её детская часть – часть брошенного ребёнка, тянулась к отцу. Она хотела родительской заботы и защиты, она хотела быть понятой и любимой.

Амели прошла к отведенному ей месту, рядом с Вильямом; разговоры продолжались и Ами просто села. За свою жизнь она была лишь один раз на собрании в замке, это было ещё на юге. В тот момент она поняла, что их с Вильямом объединяет кое-что ещё. Тогда несколько лордов со своими рыцарями прибыли в столицу, чтобы известить о том, что их люди собираются расширять поля для засева пшена:

– Мы хотим продвинуться на восток. Земля там плодородная, есть реки... – им с Вильямом хватило несколько секунд, чтобы увидеть на карте то, что не заметили те глупцы в дорогущих тканях.

– Это земля десятками лет была полем битвы. Лошади, повозки с провизией, рыцари и все остальные протоптали там всё, не оставив зелени. Земля не плодородна, это ловушка, в которую вы с лёгкостью чуть не попали, – объяснила Амели.

– Нам надо укреплять западные рубежи, а не отправлять туда фермеров и женщин со стариками. Расширяйте влияние на юге, отправляйте туда товары, увеличивайте власть на морских границах, в этом наша сила, – отдал приказ Вильям, явно сочувствуя тому, как отстали эти люди от остальных королевств.

Амели задумалась о том, как ей жилось на юге. Поэтому она прослушала то, о чём говорили за столом, но понимая, что она должна многому научиться, отбросила воспоминания.

– ... это касается не только рабочих, но их лордов, которые несут большие убытки, а значит и королевство, – говорил, о чём-то один из мужчин за этим столом.

– Мы решим проблему нападения на наших соседей миром. Сейчас нам не к чему ещё одна война, Берк, – отрезал Реджинальд.

– Но они заключили с нами мир, который сейчас открыто нарушают – это неуважение к вам, мой король. Мы не должны оставлять это безнаказанно.

– И что вы требуете от короля? – как-то лениво и пренебрежительно спросил Вильям, с которым теперь Амели сидела рядом.

– Чтобы он предпринял меры, а не бездействовал.

– А что сделали вы, Берк? Какие вы предприняли меры!? Всё так же думали, как отдать свою четвёртую... нет, пятую дочь замуж? Или вы предприняли меры того, как удачнее жениться в третий раз?

Амели улыбнулась, она знала, что Берк жениться уже в четвёртый раз, а не в третий, как сказал Вильям. Её радовало то, что она имела отличную память и не пренебрегала обществом слуг, которые имели в своём запасе множество тайн своих лордов и леди.

Что же касается Берка, теперь он сидел с нескрываемым раздражением, прикрываемое смущение перед принцем, который вечно говорил прямо и не терпел всю эту напыщенность. Берк не имел сыновей, поэтому он быстро избавлялся от своих жён, которые вечно рожали ему дочерей. Девушки внезапно умирали, но ещё никто не смог доказать того, что этому виной их новый муж.

Реджинальд встал и все последовали его примеру. В его взгляде была какая-то боль, которую Вильям никогда раньше не видел.

– На сегодня всё, милорды, миледи, – с этими славами все присутствующие за исключением Вильяма, Амелинды и Джодака поклонились и вышли. Реджинальд опустился на своё место, и Вильям заметил боль в лице своего отца. – Мы с Джодаком отправимся в столицу. Мы будем ждать вас через неделю, тогда я и озвучу своё решение.

Король вместе со своим верным другом в один момент исчезли, окутанные полупрозрачными телами людей. И уже через минуты они оказались в столице Рахгара – Каста.

Вильям и Амелинда переглянулись. Амелинда смотрела в глаза своего бывшего врага и будущего отца ребёнка, которые были наполнены нежностью и заботой. Он жестом показал то, что они могут отправляться в путь.

Карета на улице была уже готова, и они направились на север, в столицу. Солнце пригревало, через окна Амели наблюдала за многочисленными золотыми полями, которые сменили белые каменистые обрывы и море. Небо над их головами было не похоже не на одно другое. Нежные облака будто стёрли, и теперь они походили на нечёткую дорожку золотых, красных, розовых и оранжевых нитей, которые тянулись дальше и дальше.

В народе эту дорогу называли «Путём королей». Несколько сотен лет назад сторонники Лилианы затерялись в пути, из-за поднявшейся буди, а на утро они очнулись полностью лишённые каких-либо знаний о том, где они. Они решили пойти по дорожке на небе, которая и вывела их в главный город. Теперь Каста не просто город, в котором собираются главы Великих домов – теперь это столица Рахгара.

Амели редко выходила их кареты. При свете она читала, а если видела людей или небольшие города, деревни, она внимательно изучала людей. Ночью она спала, укутавшись в палантин мятного цвета – на манер девушек столицы. Даже сквозь сон она чувствовала запах уходящего лета; запах спелых персиков, яблок и груш, которые лопаются от сока. Под вечер запах пыли и жара заставляет чувствовать вялость и болезненное покалывание в висках. Но утро... Амели никогда не забудет эту чистоту и свежесть утра в последние дни лета. Безмятежность и спокойствие; работа на полях подошла к концу, начинаются праздники. И сейчас всё было бы так же. Амели бы засыпала со спокойной душой, с болью в мышцах от проделанной работы за всё лето. Но сейчас, когда она в незнакомых землях, едет вместе с Вильямом, она больше боится.

Амели сказала Вилу, что всё в прошлом. Она так сказала и говорит себе каждый день, но она лишь говорит. Она не может смериться, она навязывает себе эту мысль, понимая, что у неё нет другого пути. У них с Вилом один путь, одна судьба и одно будущее, ради которого они простили друг друга. Сейчас Амели смотрит на то, как Вильям читает письмо, как аккуратно убраны его тёмные волосы, как спокойно и безмятежно его лицо. Она чувствует к нему что-то тёплое. Может память о прошлых временах, которые были наполнены заботой и любовью, вызывают это тепло и притяжение к нему. Но тут она понимает, что боится его. Боится того, что, доверившись ему, Амели снова будет преданна этим человеком – и на этот раз она останется одна.

Каждую ночь к Амели приходят кошмарные воспоминания. Она спит и вместо сна она видит то, что было. Она каждый раз переживает одну смерть за другой, а просыпается в холодном поту от того, что она сама погибла. Тело пробивает дрожь, а одежда липнет к коже, из-за пота. В голове всё спутано, а Вильям, который поглаживает её голову и придерживает за плечо, нашёптывает разные слова, которые тут же возвращают её в реальность. Он говорит, что всё в прошлом, что с ней всё хорошо – что у них всё хорошо.

Они ехали шесть дней, а на седьмой достигли стен столицы. За эти дни Амели поняла, что любовь к Вильяму не прошла, но открыть ему свои чувства она не готова. Она видит в нём своего защитника и друга, как было раньше.

Но и Вильям изменился. Его взгляд становился всегда мягче и нежнее, все видели, с какой заботой он смотрит на свою возлюбленную. Он ещё не простил себе то, что сделал в тот день. Он и не простит. На его сердце теперь трещина, она болит и разрастается. Он чувствует, как сильно его тянет к этой девушке. Но он боится. Боится снова оттолкнуть её. А ещё он не слеп и не глуп, он видит, как боится Амели. В её душе сейчас борьба. Она мечется от любви и ненависти. Он не будет мешать ей, она должна сама решить, кто он для неё. И даже если она не любит его так сильно, как он её. Ну и пусть, Вильям не станет заставлять её или обманывать. Он получил урок.

Стены столицы были высокими и укреплёнными. Не одна армия не смогла бы проникнуть в город. Но Вил знал, как можно было бы захватить столицу. Тайные ходы, которыми когда-то воспользовалась Лилиана Браленн. Её муж Гордиан Эгон проложил эти тайные сети, разбросанные под землёй, и даже идущие в сами стены. Вильям знал почти все, как-нибудь он покажет их и Амели. Он знал, что Амели захочет узнать, как в случае опасности уйти не замеченной. Губ Вила коснулась лёгкая, но искренняя улыбка. Ему было радостно от того, что он сможет провести время с Амелиндой. Он и сам не заметил, как постоянно ищет её внимания или время чтобы просто поговорить. Вильям был ростком, брошенным семечком, которое тянулось к солнцу, которым для него была Амели.

Палатки с едой. Женщины и мужчины, разносившие разные ткани и украшения. Несколько мужчин точно плевались огнём. Шум и суматоха.

Жизнь.

Карета ехала медленно, Вильям разглядывал Амели. Она же смотрела на улицу, приоткрыв небольшую шторку. До девушки доносился запах фруктов, рыбы и мяса. Конец лета.

Но на улицах Коста не было вони и грязи, как на Континенте. Здесь были запахи еды, цветов, даже дорога не была покрыта грязью, в которой можно было легко поскользнуться.

Карета мчалась к замку, стоящему в центре огромного города. Колёса кареты на удивление не создавали чавканья от грязи, нет, Ами только и и слышала стук камешек, которые с глухим стуком отскакивали от дороги. Столица пугала своими размерами, но замок; замок был огромным и роскошным.

Амели не могла поверить в эту величественную и древнюю глыбу. Замок, сделанный из тёмного камня, был украшен громадными колоннами в виде драконов. Камень местами был извит плющом.

Карета остановилась. Фырканье лошадей и крик людей.

В минуту всё затихло, Амели поняла, что не дышит. Вильям аккуратно сжал её руку и посмотрел ей в глаза. Опора и защита – вот, что почувствовала Амели. Она улыбнулась ему, а он ей. Искра давно потухших чувств стала оживать.

– Вильям Осборн, – раздался голос мужчины, – принц Трезубца, лорд Долонда, провозглашённый Первым сыном королевства. И его спутница Амелинда Фьерр, леди Оугфилда, дочь защитника королевства Джодака Фьерра.

Вильям и Амели вышли и их глаза заслезились от яркого солнца. Толпа людей кричала и хлопала. У самых больших дверей стояло несколько людей, окружённых рыцарями. Вильям, взяв Амели под руку, повёл её к королю и его свите.

Реджинальд стоял со своей второй женой. Рядом были лорды и рыцари, защищающие короля. Доспехи этих людей сияли в лучах солнца. Их плащи, накинутые поверх серебра, были чёрными. Каждый из них держал руку на ручке меча с эмблемой королевской стражи – замок, охваченный огнём.

– Я рада вас видеть, – сказала королева со сладкой улыбкой, но при этом её глаза остались неизменными. Лучики у глаз, как бывает у всех людей, не появились, – принц, миледи, – она учтиво и грациозно поклонилась, и её золотые кудри упали на глаза, а золотые серьги с изумрудами звякнули.

– Добро пожаловать назад домой, Вильям, – сказал король.

Но ни слова королевы, ни отца не заставили Вильяма испытывать радость и тепло, как это делают люди, искренне любящие своих родителей.

Принц лишь немного приклонил голову королю.

– Неужели мой брат занят больше короля? – удивился Вильям.

– Он любит тебя, а зная твою к нему не приязнь, он решил не портить тебе настроение, – так же учтиво ответила королева Лорен.

– Мы только с дороги и устали. Прошу нас извинить...

– Я хотела лично показать покои Амелинде, – сказала Лорен, беря Амели за руку и уводя в замок.

Вильям хотел что-то сказать, но лорды уже начали заваливать его приглашениями и вопросами. При дворе принца любило лишь юное поколение. Оно находило очень забавным то, что сын короля постоянно доводит лордов, кидая им колкости, не редко очень личные и непристойные. Те, кто постарше, не терпели принца, всячески избегали его общества, боясь за свою репутацию.

Вильям смотрел в след уходящей Амели и королевы, которую он искренне ненавидел. Она была для него одним из самых мерзких и двуличных людей, конечно же, после её отца, Коршуна, как часто его называли в народе.

Амели шла рядом с Лорен, которая не отпускала руки своей будущей снохи. Все при дворе знали, что в скором времени Амелинда и Вильям сыграют свадьбу. Но лишь король и его верный друг знали всю правду. В отличии от королевы, у которой уже хорошо виднелся живот, у Амели живота видно не было. Держать в тайне беременность было разумно и Амели собиралась скрывать это, как можно дольше.

Девушки шли по коридорам, стены которых, казалось, уходили в небо. Стены были каменными, часто виднелись статуи драконов или их когтей и клыков. Холод сковывал тело. Амели дрожала, и ей казалось, что даже её кости замёрзли.

Они прошли в более светлый коридор с множеством шкур животных, лежащих на полу. Запах был мягким и непринужденным, что-то сладкое витало в воздухе. Атмосфера была намного светлее, нежели прежние коридоры с холодом и тьмой.

Лорен всегда замечала малейшие детали, перемену во взгляде зеленоглазой девушки она сразу заметила и, как всегда отложила в своём сознании. Она подметила некую боязнь Амели к громадным пространствам и одиночеству.

– Я знала, что здесь тебе понравиться больше, – мягко сказала Лорен, открыв дверь в одну из спален.

Амели зашла в тёплую, не слишком большую, но очень роскошную комнату. Стены из мрамора были немного розового оттенка, а розы, вырезанные в самих стенах, были будто настоящими. Пение птиц доносилось из окон, прикрытых тяжёлыми, не пропускающими холод, шторами золотого цвета.

– Это одна из самых тёплых комнат в этом замке. В своё время здесь останавливалась Лилиана Браленн. Она, как и ты, не любила весь этот холод, из которого будто бы построен весь замок.

– Мне говорили, что в моих венах течёт кровь Браленнов, как и в ваших. Если я не ошибаюсь, ваша троюродная тётка была из их родословной.

– Да, так говорят. Но правда это или нет, навечно суждено остаться в спорах сплетников.

Королева прошла к столику с зеркалом так же, как всё здесь изрисованным розами и шипами. Она аккуратно провела пальцами по гребню с зелёными камнями.

– Для чего вы всё это делаете?

– Я не хочу, что бы ты думала, что я твой враг. Здесь в столицы у каждого из нас свои роли. И я не хочу, чтобы мы стали врагами лишь из-за сплетен. К тому же, – она прошла к девушке и немного помедлив добавила, – мы должны заботиться друг о друге.

Она аккуратно коснулась живота Амели, после чего отдёрнула руку, будто боясь её потерять. Она сложила красивые, гибкие руки на своём животе, который отчётливо виднелся.

– У меня будет сын, мне так сказал мудрец. И наши дети станут родственниками. И я не хочу, чтобы между ними была кровная вражда.

Амели почувствовала страх и непонимание. Она беспокоилась и металась в собственных мыслях. Как она смогла понять? Или Амели кто-то предал?

Амелинда знала, что переживёт любое предательство, любое, но не Вильяма. Она нуждается в его поддержке.

Девушки стояли в тишине, они не знали, что сказать. К счастью, в этот момент двери резко распахнулись и в комнату зашёл Вильям.

Его темные волосы были немного растрёпаны, но это придавало ему лишь более юный вид. Его одежда была чистой, не единого намека на долгий путь, хотя темные круги под глазами были отчетливо видны на белой коже.

Он сверкнул взглядом и тогда Лорен, ещё раз улыбнулась своей сладкой улыбкой, но глазами полными грусти и усталости, вышла.

– Всё в порядке? – заботливым голосом спорость Вильям, когда Лорен скрылась за дверью.

Амели лишь еле заметно кивнула и взяла предложенную Вилом руку.

Они шли в сад, где собралась уже треть лордов, которые с превеликим интересом наблюдали за поединком. Звон стали стоял в воздухе. Двое юношей сражались, а толпа, окружавшая их, то и дело отскакивало от них, а потом снова сходилось, образовывая плотное кольцо.

Никто из присутствующих должно быть и не заметил бы подошедших, если бы не рыцари, шедшие по обе стороны от принца и его спутницы.

– Принц Трезубца, лорд Долонда и леди Оугфилда Амелина из дома Фьерр, – звучно и протяжно объявил один из мужчин в серебряных доспехах и эмблемой Осборнов.

Поединок не остановился, а вот люди стали отступать, давая Амели и Вилу пройти в первые ряды.

Юноша с золотыми волосами боролся двумя мечами. Один был обычным, а вот второй был в два раза меньше. Так сражаются лишь потомки Первых. Его соперник был с одним мечом и щитом. Они сражались так яростно, что казалось, это не тренировочный бой, а битва. И не на жизнь, а на смерть.

Силы одного из них уже подходили к концу, и тогда золотоволосый парень выбил меч из рук своего соперника. Толпа разразилась аплодисментами.

– Принц Брин снова одержал победу, – сказал кто-то из толпы, и тогда девушки в легких платьицах и шалях на хрупких плечах захлопали в ладоши ещё сильнее и смущенно захихикали.

– Мы надеемся, что увидим вас среди участников турнира в честь рождения вашего брата, – сказала одна из девушек, должно быть, немного смелее остальных.

– Ещё один поединок, принц. Мы просим вас, – завизжали девушки.

Брин лишь немного опустил голову и стал что-то рассматривать у носка своего ботинка.

– Я сражусь, но лишь с тем, кто не побоится меня победить. Брат, я не думал, что ты придёшь навестить меня.

– Мне будет тяжело драться с тобой, – сказал Вильям, подходя ближе и переходя на шёпот, – я же не хочу позорить свою семью, показывая какой слабак носит титул принца и является сыном короля и внуком великого воина.

– Я многому научился, брат. Я понимаю твоё беспокойство, но последний наш бой был, когда мне было семь или около того? С того дня многое изменилось, по крайней мере я вырос. Я стал лучше, уверяю тебя.

Вильям лишь развёл руками:

– Как пожелаешь.

Вильям вынул меч, и зрители засуетились, их перешёптывания повисли в воздухе. Сталь скованная Высшими была полностью тёмной, лишь символы были голубыми и синими. Ручка с изображением крыльев птицы с когтями на концах напоминала камень, но была сделана из воды, воздуха и дыхания Высших. Этот меч носил Гордиан Эгон, а потом и Вильям.

Люди, собравшиеся здесь знали историю, знали множество тайн и слухов, которые окружали этот меч и его владельцев. Что случилось с Гордианом никто не знает, как меч попал в руки одного из самых юных, но великих воинов, злостью и ненавистью которого можно было бы уничтожить весь мир, тоже не знали.

Являясь внуком одного из Первых, Вильям взял ещё одно оружие. Кинжал, который был знаком Амелинде с того момента, как она оказалась в плену своего разума. Она видела кинжал с белой рукоятью, камнем и узорами зелёного цвета... и чёрным волком, пасть, которого была открыта. Это был кинжал её деда, а потом отца.

Вильям встал и Брин, немного улыбнувшись, кивнул ему. Бой между братьями завязался сразу же. Они перемещались удивительно быстро, бесшумно, но их удары, казалось, должны были сломать сталь, которой уже более тысячи лет. Казалось, что оружие должно вылететь из их рук, но ничего не происходило. Они сражались, искали слабости друг друга. Но на удивление Вильяма, Брин оказался не чем не хуже его самого. А юный принц, на которого Вильям всегда смотрел презрительно и высокомерно, чувствовал победу. И не важно, чем закончиться поединок. Он уже был победителем, потому что он показал Вильяму, что он принц, с которым никто не считается, которого ненавидит сам Вильям и даже мать, может намного быстрее стать ровней такому великому воину, как Вил.

Но Брин не был фантазером, он всегда чётко видел и понимал, что может быть. Он и сейчас знал, что рано или поздно Вильям нанесёт ему какое-нибудь ранение, а потом и выбьет меч из рук «Второго сына королевства» и «Невозможного наследника». Брин понимал, что Вильям не отпустит его, не пролив кровь нелюбимого брата, так и сейчас. Старший принц сначала провёл остриём меча «Норд», как его называл и сам Гордиан, а потом и Вильям, по руке, потом по груди, а затем выбив из уставших и уже немеющих рук меч Брина, Вильям бросил взгляд победителя на брата, а затем ушёл к Амели, которая стояла на том же месте.

– Но теперь ты не станешь отрицать, что я ничем не хуже тебя, брат мой.

– В отличии от меня, ты лежишь на земле обезоруженный и побеждённый. Но ты можешь думать, что не хуже меня, брат мой, – произнёс Вильям, делая акцент на последнем слове.

Но эти слава не задели Брина. Он привык к издевательства Вильяма, привык к сплетням и того хуже. Он Брин Осборн, сын Реджинальда и Лорен, брат Вильяма... ему смешно от того, как его представляют на важных встречах, ужинах и баллах. Он прекрасно понимает, что он не родной сын короля, он не родной брат Вильяма. Он просто мальчишка, который родился в браке короля с его матери. Чей он сын? Брин не знает. Никто не знает. Но в семье Осборн все управляют Смертью, у всех тёмные глаза, у всех каштановые или чёрные волосы. Это неотъемлемая часть семьи Осборна – это отпечаток их силы. Но у Брина нет ни тёмных волос или глаз, у него нет силы. Он жалкий и никчемный, он презираем родителями и Вильямом.

«Ну и пусть» – однажды сказал он.

После этого он перестал принимать близко к сердцу слава Вильяма, перестал вслушиваться в сплетни о нём и его матери. Он перестал пытаться найти в себе силу. Он стал просто Брином. Он стал путешествовать, учиться новому и однажды он понял, что это и есть его жизнь. Когда он вернулся домой к королю и матери, то понял, что он совсем другой человек.

При дворе его не узнали. Он ещё долго ездил по Рахгару и общался с людьми, находил друзей и врагов. А когда вернулся в столицу, и глашатый объявил: «Принц Брин Осборн, лорд Хавица, второй сын короля и наследник престола!» люди ахнули. Двери кареты распахнулись, но оттуда вышло несколько мужчин, а следом за каретой подъехала кобылка чёрного цвета, а на ней юноша. В обычном походном костюме, в плаще, покрытом пылью и грязью. Он соскочил с лошади и направился к королю и королеве, которые ждали принца. Юноша, походка которого была наполнена жизни и веселья, снял маску и убрал со лба слипшиеся волосы цвета пшена. Голубые глаза с лучиками от улыбки были наполнены радостью и теплом. Королева обняла сына, а Брин поприветствовал отца и направился к мужчинам, что были в карете.

– Хочу представить тебе, отец, лучших в своём деле людей. Это Марк и Твинт, они лучшие наёмники. Это Тит, он может рассказать тебе всю историю Рахгара, начиная с года, как семь драконьих всадников ступили на земли, подле реки Каста. К тому же на трёх языках, ещё на двух мёртвых и на Рахгарском. А это Гай, он внебрачный сын короля за Золотым морем, а его мать оказалась девушка с огненно-рыжими волосами и нравом, как у дикарки, она рассказала ему о своей жизни и оказалось, что это дочь Лилианы Яра, – полный оптимизма и радости говорил Брин.

Он ещё много рассказал своём путешествии. Своих друзей он посоветовал отцу, и он тут же, убедившись в их способностях дал им места при дворе. Так Брин укрепился в столице, окружив себя верными ему людьми, наладил отношения с отцом, стал любимцем на званых ужинах, баллах и просто в каждом Великом доме Рахгара.

За несколько лет он из невзрачного, никому не нужного мальчишки стал Брином Осборном. Он стал любимцем всех: и леди, и лордов, он стал лучших воином, он стал умнейшим из всех своих друзей и всё без помощи короля.

Амелина и Вильям уже собирались идти дальше, как послышался голос Брина:

– Очень рад, быть лично знакомым с вами, Амелина Фьерр. Я многое о тебе слышал. Юная целительница, лучшая воительница и прекрасная девушка. Всё это оказалось правдой, – сказал он, почтительно приклоняя голову.

Амели лишь бросила на него взгляд и прошла с Вилом.

Они гуляли по саду. Множество зелёных, прекрасных деревьев, цветы с яркими ароматами окружали пару, идущих и держащихся за руки. Взгляды проходящих приковывались к леди и принцу.

Амели то и дело слыша отрывки фраз:

– Неужели это она?

– Не может быть.

– Так и есть, посмотри на её глаза. Истинная дочь Джодака.

Часто приходилось слышать, как про отца Амели говорят и прислуги, и знатные люди. Джодак, а не Фьерр или лорд, защитник и тому подобное. Просто Джодак. К королю так не обращались даже близкие соратники. Осборн. Просто Осборн. Даже в разговорах между собой, без лишних глаз и ушей никто не смел сказать имя короля – лишь Осборн или король.

Вильяма же обсуждали все. Кто говорил, что он не достоин своего отца и деда, а кто-то, что этот мальчишка добьётся больше, чем его дед и отец вместе взятые. Много сплетен, но ни в одной из них не было ни единого упоминания о трусости или подлости. Даже то, что он покинул Рахгар и присоединился к королям Континента, а потом решился собрать армию и пойти против отца, не стали поводом новых тем о Вильяме Осборне. Старший принц оставался таким же смелым, опасным и решительным. Его уважали, но больше боялись.

– Мой принц, – слышалось голоса людей, остающихся за спиной Вильяма и Амели.

– Принц Вильям, – повторяли они и приклоняли головы, опустив глаза к земле, в надежде не встретится с почти чёрными глазами этого человека.

Вильям знал это и прекрасно понимал, что он для них другой. Они ничего о нём не знают. Его жизнь полна разных сплетен, но правды там есть, хоть и малая. Вильяма бояться, а Брина любят, то и дело слышалось в стенах столицы и за её приделами.

Пение птиц напоминало Амели и Вильяму о лесах на Континенте. Хоть здесь и лучше, и земля здесь плодороднее, они почему-то скучали по тем местам, которые стали для них более родными, нежели их истинные исконные земли.

Вильям аккуратно посмотрел на Амели, будто понимая, что и она сейчас думает о том же, что и он. Некая нить между ними постоянно подсказывала принцу, что сейчас чувствует эта девушка. Воспоминания, боль и борьба. Амели всегда боролась. Сначала за жизнь, потом за свободу, за семью, а что сейчас? Борется сама с собой. Её мучает вина за то, что погибли многие её друзья, из-за войны, которую развязали они с Вилом. А теперь... они союзники, друзья и любовники.

У них будет ребёнок. Что бы сказала Мэри, Карл или... Кристофер. Острая боль прокатилась по телу, но Амели не подала виду.

Они направлялись обратно в замок, в свои покои. Идя всё тем же маршрутом, мимо холодных, пустых и мрачных коридоров, сотен или тысячи дверей они наконец-то оказались в крыле своей дальней прародительницы. Покои Лилианы, которые теперь занимала Амели были самыми тёплыми из всех. Красиво убранные покои дали Амели некий покой на душе. Она опустилась в кресло, а Вильям, остановившись рядом, наполнил бокал вина. Губы Амели дёрнулись в лёгкой улыбке, а Вильям будто понимая всю иронию того, что происходит, поставил напиток на место и тоже уселся в глубокое зелёное кресло рядом с Амели.

– Брин не так плох и у вас много общего. Странно, что ты не хочешь, что бы он был нашим союзником, – сказала Амели, хорошо зная взгляды Вильяма на жизнь.

– Я этого не отрицаю. Общего у нас и правда много. Но моё честолюбие и гордость не позволяют мне признать в нём брата, которым он по крови то и не является.

– Внешность не всегда говорит о родстве.

– В наших с тобой семьях не так. Наша внешность показывает то, в чём проявляется наша сущность и сила. Смерть дала мне отпечаток тьмы – тёмные глаза, бледная кожа с зелёным оттенком. Ты же дочь Джодака. Ты дочь леса. Твои предки всегда были оборотнями, дикими волками. Лес твоя стихия, энергия же что-то на подобие мутации, это проявляется у тех, в чьей крови есть гены всех кланов.

– Но всё же ты его ненавидишь.

– Я ненавижу его семью. Но моя ненависть – моя ненависть, она не влияет ни на кого. Брин всё так же хорош на мечах, его мать королева, а дед всё так же лорд Великого дома, – Вильям немного подался вперёд, боясь, что их могут подслушивать, – Нам надо думать не о нем или ещё ком-то столь мелком, когда на кону корона. Мы должны думать о том, как переманить на свою сторону лордов Великих домов. Они решают всё. Ни король, ни магия. Лишь влияние на людей, золото и статус. Я слаб, ты лишилась магии. Мы ничего не можем. С каждым годом магия уходит из нашего мира так быстро, что скоро про неё и вовсе забудут. Нам нужно то, что поможет нам удержать власть, или её отнять, если потребуется.

Стило Вильяму договорить. Как двери в покои Амелинды раскрылись и в комнате оказались трое мужчин. Их чёрные доспехи из кожи придавали им вид змей. Один из них протянул два свёртка с печатью короля.

– Король желает видеть нас на собрании Второго совета, – прочитал Вильям, когда стражи ушли, закрыв за собою двери.

– Думаешь Реджинальд решил?

– Будем надеяться. Время для нас очень важно. Будем долго ждать не сможем подготовиться к тому, что придётся взять корону своими силами.

Переодевшись, они снова встретились. Зелёное платье, которое надели на Амели её служанки придавало ей вид некой птицы с зелёным оперением. Тёмные волосы закололи в её уже привычную прическу, которую стали делать многие девушки столицы. Лёгкая ткань не мешала Амели и хорошо прятала живот.

Второй совет включал в себя представителей Великих домов Рахгара, их влиятельных вассалов, короля и его семью. Зал совета, как и Первого, так и Второго совета проходил чаще всего недалеко от покоев короля, но когда обсуждалось, что-то важное он переносился в тронный зал.

Помост, на котором уже сидел король, был намного выше нежели у королей Континента. Столы, которые сдвинули для собрания, были для одного, максимум двух людей. Несколько таких тёмным деревянный трибун были с фигурами, изображающими герб каждого дома.

Амели, заметив отца, прошла к нему за стол с эмблемой волка и луны. Вильям направился к королю и занял место на ступеньку ниже своего отца. Старший принц заметил, что рядом стояли ещё два стула, обитых бархатом и на спинке которых была змея и корона – герб Осборнов.

Через несколько минут и в зале появился Брин и его мать, королева Лорен. Они прошли к своим местам и сели рядом с Вильямом. Ему было не по себе, но виду Вил не подавал. Люди, собравшиеся здесь, не сводили глаза с двух принцев.

Никто из присутствующих не разу в своей жизни не видел Вильяма на совете. Брин, не любящий всё это, редко посещал собрания, думая, что темы, затронутые здесь, не помогают ни короне, ни людям. Каждый хочет больше выгоды себе, нежели тем, кого они пообещали защитить.

А видеть этих двоих ещё удивительнее. А если между ними ещё и Лорен, то это сравнимо с тем, что в этот зал может с лёгкостью зайти Белиона, восставшая из мёртвых. Или её дракон, который тоже погиб, вдруг заревёт.

Королева, как всегда, была задумчива и печальна. Она что-то обдумывала, но Вильям знал, что ничего не проскользнёт мимо её глаз. Она замечает всё, запоминает, обдумывает весь день, даже если что-то из него не важно.

Про королеву говорили все дамы и мужчины. А когда речь шла о её красоте, все тут же вспоминали и первым говорили о её глазах. Они всегда были печальны. Ни радости, ни жизни не было в её взгляде. Но это, может, и придавало её внешности то, что отличало её от других красавиц.

Король поднял руку и все тут же умолкли. Шум и суматоха, царившая в зале, тут же сменились на звенящую тишину. Взгляд Вильяма был направлен сначала на Амели, и лишь обменявшись мысленными словами:

«Сейчас всё и решится»

Он перевёл своё внимание на отца, который сидел на троне. Его голову украшала корона с множеством змей. Он был королём, он был ведьмаком, был основателем и воином.

Взгляд тёмных глаз короля был направлен на всех сразу. Казалось, что он видит каждого и замечает всё, что происходит на его совете.

– Пятьдесят лет и один год мы живём в королевстве, которое было построено на руинах и пепле гражданской войны. Я объединил все дома Рахгара, дал королевству былую мощь и славу, – сказал Реджинальд, обращая свой взгляд куда-то вдаль, словно вспоминая тот год, когда он решил положить конец распрям, которые уничтожали его дом. – Все эти годы я боролся и отдавал все свои силы на то, чтобы удержать алчность, злобу и честолюбие некоторых лордов. Я был предан каждым, но я боролся и смог удержать королевство от новой войны, которую хотели начать некоторые дома лишь из собственных интересов.

В зале повисло не просто молчание, а гнетущее, пугающее предзнаменование того, что грядут страшные перемены. Но для кого знал лишь король, который не собирался заканчивать свою речь и давать слово присутствующим лордам Второго совета.

– Моё правление переживает закат. Все вы уже, я уверен, получили письма от своих домов, и знаете, что дела мои плохи. Мои дни сочтены так же, как и дни Золотых лет великой державы, которую все мы любим. Рахгар ждут перемены, но какими они будут решать новому королю. Я собрал вас здесь, чтобы объявить своего приемника.

– Вы не можете принимать такие решения, не посоветовавшись с Первым советом, – заметил юноша, стоящий в толпе людей, а не за трибунами для лордов и леди Второго совета.

Вильям не сразу заметил Эйнара, но стоило юноши сказать эти слова, которые были очень резки, а в его манере даже оскорбительны, он всё же понял, что это тот самый мальчишка Ройнеров. В свой последний год на Рахгаре, перед тем, как отплыть на Континент, Вильям лично вручил меч Белионы, который назвали «Костью», из-за его рукояти. Сталь была сделана Высшими, а вот рукоять Белиона украсила сама. Кости её лучших воинов и верных союзников, создавали прочное переплетение рукояти холодного оружия, которое с гордостью теперь носил Эйнар.

Юноша откинул прядь тёмно-каштановых волос с глубоким рыжим подтоном, за которые он получил прозвище Лис. Его светлые глаза, которые он ненавидел всей душой, сверкнули по двум принцам, а потом остановились на короле.

– Я Реджинальд Осборн, – громогласно заявил король, вставая со своего места, – и я могу всё. Я знаю тебя, Эйнар Ройнер, сын Финна и Фриды. Я пощажу тебя лишь из-за уважения к твоему отцу и матери.

Этот мальчик и правда был любимцем короля. Хоть при дворе он появлялся крайне редко, он уже имел не совсем блестящую репутацию грубияна и злопамятного гордеца. Но в нём король видел своего сына, рождённого от любимой жены, Вильяма. Он всегда прощал Эйнара, но не только из-за его схожести с сыном. Нет, король не был человеком, который полагается лишь на чувства. Реджинальд видел в этом Лисе больше пользы. Эйнар был лучшим рыцарем, он сражался на ровне с Вильямом, за что и получил меч Белионы. Эйнар в свои двадцать два года удерживает все Красные земли, не давая приспешникам Белионы пройти к столицы. Он юноша, который отличается храбростью и умом. И король уважает его так же сильно, как и Вильям.

– Корону могут наследовать мои дети. У меня два сына, – сказал король обращаясь к принцам, которые в свою очередь встали, – и я должен сделать выбор. Принц Вильям является моим первенцем, он сражался вместе со мной и видел все ужасы не только гражданской войны, но и великой войны Роз и Костей. Он не раз спасал меня, и лишь сейчас я понимаю, что он проделал больший путь, чем я сам. Вы все знаете его и уважаете. Он истинный Осборн, с силой наших предков. А ещё я перед ним в большом и неоплатном долгу. Я никогда не заполучу его прощения... наши ошибки не должны повторять наши дети, и не как не должны за них расплачиваться, – голос короля оставался крепким, но чувствовалась тоска и сожаление в его голосе. – Я любил твою мать, Вильям, вашу прежнюю королеву. Некоторые из вас застали её правление. И я уверен, никто не сможет сказать о ней что-то плохое.

Вильям смотрел на отца. Амелинда же стояла и так сильно переживала, что не знала куда ей деться. Она хотела подойти к Вилу, взять его за руку и сказать, что всё хорошо. Но тут же её мысли оборвал отец. Джодак стоял рядом. Он хорошо знал мать Вильяма Патриссию. Она была прекрасной женщиной, лучшей матерью и верной женой. Но ничего не могло заставить Джодака Фьерра изменить своё выражение лица. Он стоял и внимательно слушал короля. Но на душе его было так темно, что даже Смерть Осборнов, казалась светлой.

Джодак испытывал вину перед своими дочерями. Он хотел помочь Амели, но боялся.

Он боялся повторить тоже, что сделал с маленькой Мэри. Его маленькой дочуркой, этой маленькой Звёздочкой.

Он так сильно её любил...

Но эта любовь не смогла уберечь её от реалий того времени. В тот год гражданская война подходила к концу. В день, когда Джодак и Вильям забрали Мэри от её матери и доставили её на Рахгар, она предстала перед последним бунтующим. В тот день Рахгар был освобождён от долгой войны.

Но в тот же день Джодак потерял доверие и любовь дочери. Она боялась его, не доверяла и пыталась сбежать. Она плакала каждую ночь и звала мать. Ей снились кошмары. Каждую ночь к ней приходил тот мужчина, которого убили на её глазах.

Маленькая Мэриэль потеряла надежду вернуться к матери. Она потеряла всё.

Джодак же погрузился в холод и тьму. Под его глазами залегли тёмные круги. Он не мог спать и есть. Его душу терзали мысли о том, что станет с его дочерью на этой земле. Он даже думал не лучше бы было оставить её на Континенте, чтобы её просто убили, как грозились те люди. Простая смерть лучше жизни в муках. Но Джодак понимал, что вместо смерти её дочь может ждать жизнь в плену его врагов. Утешая себя этим, он засыпал. Каждую ночь он проводил так, будто и не спал. Без сна, с головой полной мыслей, подобным злому рою пчёл.

Сейчас перед ним юная девушка. Его вторая дочь, в чертах которой он видел её мать. Она была такой же светлой и доброй. Это и пугало Джодака.

Но в этот раз всё не так. Он должен защитить вторую дочь, но не лишив её себя самой. Не дать ей потерять душу и стать монстром.

Амелинда заметила эту тень во взгляде отца. Она неловко улыбнулась и взяла руку Джодака. Аккуратно сжав его шероховатые и мозолистые пальцы, она снова вернула своё внимание к Вильяму и королю.

– Я знаю, что ты, мальчик мой, сможешь удержать лордов Великих домов, дать защиту крестьянам, усмирить пылких рыцарей. Ты сможешь не дать Рахгару снова погрузиться во тьму. Я объявляю принца Трезубца, лорда Доланда Вильяма Осборна, первого сына королевства наследником Рахгара.

Зал заглушили аплодисменты. Все кричали имя Вильяма, провозглашённого будущем королём.

– Но в этом пути тебя должна сопровождать девушка, с который ты прошёл немалый путь. Я благословляю брак Вильяма Осборна и Амелинды Фьерр. Амелинда Фьерр, дочь Джодака Фьерра защитника королевства, и леди Оугфилда, провозглашается будущей женой наследного принца и будущей королевой Рахгара.

Также, как и Вильяма стали поздравлять и Амели. Её отец кивнул ей в знак уважения. Этот жест, исходящий от её родителя, разбудил в Амели чувства сиротки, которой она была все эти годы. Она тут же отдёрнула себя. Она оставила ту жизнь в прошлом. Жизнь, в которой она всех спала и искала родительской любви.

Вильям подозвал виночерпия и после того, как его бокал был наполнен вином, он стал медленно подниматься к королю.

Ступень за ступенькой. И вот он уже стоит перед королём. Перед отцом.

– Выпьем за короля Рахгара. За Реджинальда, которого уже сейчас называют Великим. Выпьем за моего отца, перед которым я также виновен. Я лишь хочу найти вашу благосклонность, мой Государь, – сказал Вильям и опустился на колено, а кубок с вином он предложил королю.

Реджинальд принял подношение. Губ короля коснулась лёгкая улыбка, но было видно, как тяжело королю стоять.

– Встань, – коротко сказал король и Вильям встал, не смея смотреть в глаза отцу, на которого совсем недавно он хотел обернуть всю мощь армии Континента.

Реджинальд притянул сына за плечо и обнял. Лорды и леди тут же разразились рукоплесканиями. Овации оглушали, на всех лицах были улыбки. Каждый переживал это примирение – примирение отца и сына.

Они отстранились друг от друга. Реджинальд обратился к собравшимся и подняв кубок с вином и сделал несколько глотков, что тут же сделали и остальные.

– Но у меня есть ещё один сын, принц Брин, лорд Теастона. Ты стал прекрасным сыном, мальчик мой. И я полагаюсь на тебя и умаляю не предавать брата, а помогать ему. Я прошу вас обоих быть семьёй. Оставить прошлые обиды и стать единым целым. Я хочу, чтобы ты Брин не стал стоить козни брату и не пошёл на него войной. А ты Вильям, стал для младшего брата опорой и защитой. Я не хочу, чтобы ты, мой младший сын, остался обиженным на своего старика. Я отдаю тебе Доланд, оставляя за тобой права на Теастон. Я даю тебе право выбирать себе жену, ты свободен в выборе и можешь снова отправиться в путешествие, я не стану тебе мешать. Но... вы не станете стоить друг другу козни. Вы никогда не пойдёте друг против друга.

– Никогда отец, – смиренно ответил Брин, приклоняя голову.

– Никогда, мой Государь, – так же ответил Вильям.