Хосок всю свою жизнь был весёлым и оптимистичным парнем, на первом месте у которого всегда стояла дружба и верность своей стае. Он умел отпускать то, что было не так уж важно, и ценил то, чего, возможно, в скором времени у него не станет.

Он не был столь важен, как Чонгук, например, но и не был последним звеном в стае, что несомненно радовало.

Никто из них не выбирал себе такую жизнь. И, даже если никто не скажет этого вслух, многие пожелали бы её изменить. Потому что терпеть истерики и яростные приступы Альфы – было делом не самым лёгким, учитывая всю опасность ситуации в целом. Но дело было даже не в этом.

До недавнего времени Хосок вообще думал, что его жизнь так и останется однообразной и стабильной до самого конца. До недавнего времени.

Эта девушка... Красивая, дружелюбная и, несомненно, добрая даже к тем, кто этого попросту не заслуживает. Она, словно луч солнца, осквернённый тёмным порождением мрачного космоса. Пожалуй, никогда прежде его не привлекали девушки просто так, ничего при этом не делая. Одной улыбки, одной секунды радостного смеха было вполне достаточно, чтобы покорить его волчье сердце на раз-два.

Но самым сложным оказалось то, что, не смотря на азартную натуру парня – желание бороться за «свою» женщину – в его случае просто не прокатывало. Потому что она уже принадлежит другому. И не просто другому, а самому Альфе, что автоматически вычёркивало Хосока из списка соперников. Он не был той кандидатурой, что с лёгкостью поравнялась бы с Паком, потому что дружба и искренне уважение – не позволяли посягнуть на чужое. И это просто убивало парня изнутри. Ведь он Альфе – не ровня. А забирать девушку у друга – низко и подло.

Он никогда не боялся Альфу, как истинную угрозу для себя, потому что знал, что Чимин не трогает своих. По-настоящему своих. Нет, он никогда ему не завидовал, не желал зла, обратно, уважал и ценил главу стаи. Просто в определенные моменты, как с Иль Су, например, чувствовалось превосходство Пака, нежели его самого, отчего становилось даже обидно временами. Но знаете, Хосок ведь жизнерадостный оптимист, он тот, кто утешает всех, смешит и веселит в трудные минуты. Такие люди не умеют обижаться. Или всё-таки умеют?

Но ведь самое страшное произойдёт, когда он сломается.

Самое страшное – это смотреть на то, как человек, который был опорой всем и каждому, был оптимистичным и весёлым всю свою жизнь – ломается, рушится на глазах. И когда он будет нуждаться в такой-же поддержке – никто не придёт. Потому что некому. Ведь он один такой Хосок во всём мире. Но никто не видит этого, не понимает, не замечает. Все воспринимают его поведение и поддержку как должное.

Всем всё равно, а значит, до тех пор, пока кто-нибудь не увидит в нём настоящего человека, имеющего душу и сердце, он будет притворяться улыбчивым и весёлым до конца своих дней. И нет, это всё не маска, он действительно такой, просто иногда становится очень больно, а показывать все эмоции, особенно в такой атмосфере – нельзя, а значит нужно держаться прежнего настроя постоянно, чтобы все продолжали игнорировать его существование, как человека, имеющего душу и раны на ней.

Не у всех, конечно, но у большинства таких людей возникают подобные проблемы, и решить их самим – не в состоянии никто, кроме того человека, которому удастся разглядеть настоящего тебя, того, что сидит внутри и ждёт поддержки. Ждёт помощи.

А сейчас, пока помощь не идёт – продолжай быть тем, кем считают тебя другие. Вот какого девиза держится Хосок. Жизнь не настолько велика, чтобы растрачивать её на боль и самоистязание. Нужно уметь наслаждаться моментами, даже тогда, когда тебе ужасно больно внутри. Если тебя любят, ценят и уважают другие люди, те что вокруг тебя, друзья, значит всё не так уж и плохо, наверное. Значит все эти проблемы, что скопились у тебя в голове, и в душе – решаемы. Значит эти люди, тем что на тебя не наплевать, могут помочь решить эти трудности. Периоды твоей жизни.

Быть шутом, клоуном – не сложно. Сложно вовремя остановиться. Сложно вовремя раскрыть настоящего себя, чтобы жить нормальной реальной жизнью. Иначе все будут продолжать воспринимать тебя как того человека, к которому можно прийти, поплакаться в жилетку и уйти, потом даже не вспомнив о твоём существовании. Одноразовый человек. Смешно, однако.

Почему всё так? Ему ведь в первый раз в жизни настолько понравилась девушка, но всё же не могло быть так просто. Почему жизнь готовит ему испытания, постоянные испытания? Будто бы без них, Хосок уже и не Хосок вовсе? Странно чувствовать себя отвергнутым, просто понимая, что ты находишься в безвыходном положении. Ты ведь не можешь просто подойти и забрать себе, ведь то, что тебе нужно, принадлежит другому человеку, а значит ты не должен это трогать.

***

– Я не помню точно, но узнать его лицо, думаю, смогу, – кивнула Ин На. Девушка сидела на чужой кровати, а расположившийся рядом Чонгук беззастенчиво прижимал её к своему боку. – Оно у него было весьма запоминающееся. Уродливое и с огромным шрамом, – поёжилась она.

– Испугалась? – крепче прижимая девушку к себе, тепло интересуется парень, утыкаясь в её макушку. От него веяло спокойствием и комфортом. И Ин Не сейчас уютно так, как, казалось, никогда не было прежде.

– Да, – часто закивала она, бессознательно цепляясь пальцами за крепкую руку Чонгука. – Угораздило ведь нас. Вечно мы с Иль Су попадаем в неприятности. Это какое-то проклятье. Ещё и очки потеряла...

Ин Ну вдруг безбожно понесло. Чувствуя себя в безопасности, она, наконец, могла дать волю своим чувствам. Нет, плакать ей уже не хотелось. Но весь этот стресс, накопленный за все дни, проведённые в «лесу» – требовал незамедлительного выхода. Ей хотелось говорить и говорить, пока горло не охрипнет. Это было лучше, чем обдумывать то, что с ней сейчас происходило.

Иль Су – ближайший для неё человек – неизвестно где. Правда о собственном происхождении – словно сплошной бред, в который, почему-то, верилось охотнее, чем в то, что вся её прошлая жизнь – вообще правда. И Чонгук. Этот Чонгук, что притягивал её, словно магнитом каким-то. Они знакомы всего ничего, а ей кажется, словно она знает его всю жизнь. Он безумно ей нравился. И девушке казалось, что это какое-то неправильное чувство. Слишком быстро, слишком неосмотрительно, слишком... С Чонгуком вообще всё было слишком. То, как он к ней относится. То, как она к нему относится...

– Ничего, мы купим тебе новые очки, – всё так же тепло улыбается парень, и Ин На, кажется, засматривается на эту улыбку дольше дозволенного. – Но, вообще, да... То, как вы притягиваете к себе приключения и опасности – не поддаётся никакому логическому объяснению, – Чонгук тихо смеётся, перебирая её волосы. – Чего стоит только то, как вы тут вообще появились!

– Мы хотели просто погулять, – недовольно бурчит Ин На. – А ты... Это вообще ещё что – угрожать убийством при первом знакомстве! Не очень то и мило с твоей стороны! – она надувается окончательно, от чего хохот Чонгука становится ещё громче.

– А вы чего ждали то вообще? Это вам ещё повезло, что первым вас заметил я, а не какая-нибудь плотоядная тварь. Иначе и правда остались бы там навсегда, – пожимает плечами он. – И на будущее: орать в одном из самых опаснейших мест планеты – не самая лучшая идея. Я вас услышал, когда вы только в лес зашли.

– Ещё тогда...? – оторопела Ин На, недоверчиво глядя в глаза Чонгука. – Так вот что ты имел ввиду, говоря «а мы вас ждали»?!

– Ну да. Тут ничего не происходит без нашего ведома. Ну... почти, – снова улыбается он и облегчённо выдыхает, внутренне радуясь тому, что отвлечь девушку от гнусных мыслей ему таки удалось.

– Интересно... Что бы было, если бы Иль Су вдруг позабыла про свою идею-фикс, касательно этой дурацкой прогулки? Мы бы... Никогда тут не оказались? И с вами бы не познакомились? ...Никогда?

– Нет. Рано или поздно вы бы всё равно здесь оказались. По отдельности или вместе. Такова ваша природа. Тебя сюда тянет – потому что это твой дом. Забытый, отнятый, но всё же дом, – Чонгук смотрит на неё так, будто у неё в глазах целая вселенная. Это смущает.

– А Иль Су?

– Это, в каком-то смысле – тоже её дом. Не из-за прямого родства, но всё же. Это сильнее. Такая связь крепче кровной.

– Хочешь сказать, её притягивает Чимин? – озвучивает свою догадку Ин На, задумчиво прикусывая нижнюю губу.

– Да. Они очень тесно связаны.

– Но чем?

– Истинностью. В вашем прежнем мире такой связи не существует. У нас же – такое встречается, но достаточно редко. Встретить своё предназначение – настоящий подарок судьбы. Неужели ты ничего не чувствуешь? – вкрадчиво интересуется Чонгук, вводя девушку в некий ступор.

– В плане?

– В плане нас с тобой.

Вот тут то Ин Ну и торкнуло. Она как будто бы и понимала, о чём он говорил, а вроде и не понимала одновременно. Это смущало, но, кажется, только её. Потому что Чонгук смотрел прямо ей в лицо, совершенно без всякого стеснения, будто бы говорил о том, как прошёл его день.

Парень вдруг понимающе вздыхает и снисходительно ей улыбается.

– Ты нравишься мне. Очень. Такова моя природа – подчиняться этому чувству по отношению к тебе, потому что так и работает эта связь. И я не против ему подчиняться, только если ты – за.

Ну вот. Не то чтобы у Ин Ны вдруг сердце замирает, когда Чонгук говорит такое и смотрит на неё так. Не то чтобы, но да.

– Ты думаешь, что у нас тоже...? – запинается девушка, вперив взгляд куда-то ему в переносицу. Смотреть в глаза было как-то боязно.

– Я знаю. Ну а ты что чувствуешь? – так просто спрашивает Чонгук.

– Я... В данный момент – смертельное смущение, – отшучивается она, но понимает, что без чёткого ответа на свой вопрос он её точно не отпустит.

– И всё? – деланно удивляется парень, а Ин На вдруг хочет его придушить. Чонгук неожиданно почему-то её намёк не уловил, хотя обычно подобным никогда раньше, вроде, не страдал. Вот же хитрюга.

– Нет, – таки сдаётся под чужим напором она. – Я за?

Чонгук вопросительно выгибает бровь. Разъяснений ждёт? Так не дождётся.

– Ты «за»? За что? – спрашивает он.

– Не издевайся надо мной! – ворчит Ин На. – Иначе я сейчас передумаю, – Чонгук снова смеётся, но уже как-то печально.

Секундное молчание и парень вдруг резко разворачивает девушку лицом к себе, серьёзно глядя ей в глаза. Ин На от такой его смены настроения на секунду теряется.

– Неприятности – это вся наша жизнь. Мне жаль, но... если ты всё же, быть может... согласишься быть со мной, то я не смогу гарантировать тебе стопроцентную безопасность и неприкосновенность, – раздосадовано поясняет Чонгук, а на лице его – вселенская печаль.

– Но я уже здесь. Ты же сам сказал – это мой дом, моё место – здесь. А значит теперь неприятности – это и моя жизнь. Я не боюсь, – вздыхает Ин На и берёт ладонь парня в свои руки.

Мгновение, и Чонгук делает то, чего она совсем никак не ожидала. Парень поддаётся вперёд и, подхватывая её за талию, практически перетаскивает к себе на колени. Оказавшись сидящей сверху на Чонгуке, Ин На сначала отходит от лёгкого шока, а после смотрит на задумчивого оборотня.

– Я не боюсь, – снова повторяет она. – С вами я чувствую себя безопасности, чувствую полное спокойствие. И знаю, что вы вытащите меня из любой передряги. Такая уж у меня теперь жизнь.

Чонгук молчит, глубоко задумываясь над словами девушки. Если она чувствует себя в безопасности, чувствует спокойствие рядом с ним и не боится, то... и ему, значит, бояться нечего? Разве что, за её жизнь. Но он скорее уж отдаст свою, нежели позволит погибнуть ей.

Обхватив талию девушки, Чонгук притягивает её к себе как можно ближе, стараясь максимально сократить это ничтожное расстояние и не встречает никакого сопротивления с её стороны. Он, ничего не говоря, просто смотрит в её глаза, даже не зная, что собирается в них искать. И им будто не нужны никакие слова, чтобы понять друг друга. Всё и так ясно.

– Да, но... – Чонгук замолчал, пытаясь подобрать подходящие слова. – Не пожалеешь ли ты обо всём этом спустя время? Мы живём, смотря смерти в лицо. Устроит ли тебя такая перспектива: каждый божий день бояться за свою и чужие жизни? Это не игрушки, пойми.

– Ты говоришь так, словно у меня есть выбор, – улыбается Ин На, осторожно перемещая свои руки на чужие плечи. – Но его ведь нет. И всё, что я сказала – это не из-за того, что я чувствую безысходность от отсутствия этого выбора. Я не глупа и всё прекрасно понимаю. Когда вы сказали мне о том, что я на самом деле не та, кем считала себя всю свою жизнь, я... Я уже тогда понимала, что не вернусь «домой». Я думала о том, насколько изменится моя жизнь. И меня всё устроит, если вы будете рядом. Если ты будешь, – вздыхает она. – И я. Не. Боюсь.

– Нет, – всё не унимался Чонгук. – Вы не пробыли с нами и месяца – а уже попали в неприятности. Я это допустил, оставил тебя одну. Ты не можешь чувствовать себя в безопасности рядом со мной. Я подверг тебя опасности, понимаешь?

– Погоди, мне кажется, или ты сейчас пытаешься меня отговорить? – сложив руки на груди, спрашивает Ин На. – Слушай, неужели ты сейчас вот так просто отпустишь меня туда, откуда я пришла?

Ответом ей служит многозначительный взгляд.

– Тогда прими моё решение таким, какое оно есть, – жмёт плечами Ин На и легко улыбается. – Мне и самой не легко, поверь. Но я уже всё решила.

– Ты уверена?

– Чонгук! – недовольно ворчит она. Ей богу, зачем спрашивать, а потом пытаться переубедить?

– Но, я думаю, что тебе стоит подумать ещё р...

– Слушай, может ты уже поцелуешь меня, ну в самом деле, невозможно уже... – не выдерживает Ин На, тут же застывая на месте. Слова вырвались сами, а смысл их до неё дошёл только сейчас. Что она делает?!

Чонгук смотрит недоверчиво ещё пару секунд, а после выдыхает и резко поддаётся вперёд, впиваясь в губы девушки настойчивым поцелуем. И это оказалось прекрасно именно настолько, насколько она себе и представляла. Ин На, задыхаясь от переполняющих её чувств, жалась к парню всё ближе, неосознанно провоцируя второго на более решительные действия.

Когда воздуха в лёгких стало катастрофически не хватать, они с огромнейшим трудом оторвалась друг от друга. Тяжело дышащий с закрытыми глазами Чонгук – выглядел очень привлекательно и до жути сексуально, от чего Ин На просто прокляла первого мысленно, и мысленно же прописала себе хорошего такого леща за похабные мысли.

Но Чонгук, судя по всему, проклятия стороной обошёл и, поддавшись вперёд, снова затянул девушку в поцелуй, тут же переключаясь на шею и ключицы, одной рукой обхватывая талию, а другой оглаживая её левое бедро.

***

– Сколько его уже нет? Кажется, около пяти часов, да? – нервно интересуется Ин На, заботливо укутанная в тёплый плед, с натянутыми на ноги тёплыми носками с железным человеком.

– Больше, – тряхнула головой Хе Шин, устало почёсывая затылок. – Не переживай, набегается да вернётся, не впервой же.

– Да не переживаю я, с ним то уж точно ничего не случится. Но он нужен нам сейчас здесь, мы должны придумать какой-нибудь план все вместе! Неизвестно, что сейчас происходит с Иль Су. Тянуть нельзя, мало ли, – обеспокоено затараторила Ин На, ёрзая на месте.

– Знаешь, указывать разгневанному Альфе – не очень-то безопасное дело, но ты, конечно, если хочешь, можешь вполне себе попытаться. А я тебе потом даже свечку за упокой в церкви поставлю, честное слово. Такие подвиги же нужно вознаграждать. Могу аж две, – по серьёзному закивала та. – Ты мне сейчас лучше скажи, где мой золотой братец? И чем ты ему пригрозила, чтобы он отдал тебе свои любимые носки? Мне вот, главное, даже пистолетом угрожал! – на самом деле, Хе Шин всё-таки далеко не глупая девушка и прекрасно всё давным-давно поняла.

Ну, поняла, конечно, после того, как увидела. Случайно! Она не подглядывала, честное слово! Просто мимо проходила, ну!

– Да я... – засмущалась Ин На, не зная, каким враньём продолжить диалог.

– Ой, ладно тебе, мы все взрослые люди. И всё прекрасно понимаем, – философски подметила Хе Шин. – И как?

– Ничего не было, мы просто целовались, успокой свою бурную фантазию, – невозмутимо ответил только что зашедший Чонгук, тут же присаживаясь рядом с девушками и закидывая руку на плечи Ин Ны, слегка притягивая девушку к себе.

– А чего странные такие, раз не было ничего? – ехидно сощурилась девушка. – Ишь чего творят, а! Мелочь пузатая. А ну разбежались друг от друга, таракашки, разбежались! – деланно возмутилась Хе Шин, в душе безумно радуясь за любимого братца, чуть-ли не визжа от счастья.

– А обниматься, что, у нас нынче запрещено? – усмехнулся парень, подправляя распутавшийся кокон из пледа, окутывающего Ин Ну. – И вообще, прекращай. Не видишь, ты её смущаешь?

– Сказал Чонгук! – поражённо воскликнула Хе Шин. – Или мне напомнить, как мне было стыдно, когда ты моего первого ухажёра так напугал, что, прости господи, он в одной простынке с третьего этажа и сиганул?! Мало того, что обе ноги себе сломал, так потом ещё, когда я извиниться собиралась, он обходил меня всеми известными километрами! – всплеснула руками она. – Чего ты от меня всех парней то гоняешь, я вот понять не могу?

– Храню для «того самого», – невозмутимо ответил Чонгук. – Ты, вообще-то, могла бы проявить хоть чуточку благодарности! Видишь ли, всякое быдло от неё отваживаю, а она и кривится!

– Действительно! А ведь и правда! Мне всего-то двадцать с дли-инным таким хвостиком! Какой муж, какие дети? Зачем, да? – деланно удивилась девушка, отбрасывая мешающие пряди длиннющих волос за спину.

– Вот и я думаю, зачем тебе? Заведёшь себе медвежонка, там, да и живи спокойно, проблемы? Пф, никаких! – закивал парень, а Ин На, поглядывая со стороны за семейными разборками Чонов, тихонечко сцеживала смешки в кулак.

– Я клянусь, Чонгук, боже упаси я этого не сделаю... Вот послушаюсь тебя, вот вырастет мой медвежонок и кирдык тебе, лучезарный мой! – слишком по-доброму прощебетала Хе Шин. – Я твою шкурку вместо ковра на полу постелю у камина. Рождество вместе справлять будем! Красота!

Эта перепалка могла бы продолжаться ещё очень долго, только вот неожиданно вернувшийся с «охоты» Чимин заставил всех присутствующих в доме замолчать.

Альфы не было несколько долгих часов. За это время остальная составляющая стаи, за исключением самого Чимина, благополучно перебралась в квартиру родственников Чон в Ольсаме, после дружной зачистки здания от оставшихся нежелательных «свидетелей».

Все в стае знали: если, не дай боже, что-то или кто-то доведёт Альфу до полной смены сущности, включая абсолютно всё – видоизменение и даже смену разума – жертв будет не избежать. Если он настолько рассвирепел – значит отголоски былого людского разума остались позабыты, а все инстинкты – включены. Он будет убивать на своём пути всё, что движется или подаёт самые малейшие и незначительные признаки жизни. Но он в этом не виноват, ведь отец не успел обучить сына всем тонкостям управления гневом. Чимин абсолютный профан в этом деле. И его никто не винит, все всё прекрасно понимают.

Альфа выглядел менее подавленно, а на его руках и одежде виднелись засыхающие пятна крови. Устало завалившись на диван, парень прикрыл глаза, по привычке зарываясь пальцами в свои волосы. Он частенько так делал, особенно тогда, когда нервничал или находился в состоянии полной апатии. Он делает вид человека, абсолютно безразличного и равнодушного к происходящему, но в душе у него совсем не то. Никто не знал, что у Альфы внутри. После того, как его сломали морально, люди сомневаются, что там осталось хоть что-то.

– Я, чёрт возьми, кажется, понял у кого наша Иль Су и кто вообще всё это устроил! – влетел в гостиную встрёпанный Намджун с планшетом в руках, тут же плюхаясь на диван рядом с рыжим.

На мгновение Чимин было дёрнулся и подорвался к другу, но вовремя натянул маску полного безразличия, искоса глядя на рядом сидящего.

– Помните то заброшенное здание? Ну, где мы девчонок нашли? Не всех правда, но не об этом сейчас! – все присутствующие неуверенно закивали. – Так вот, мы с Хосоком в подвале видели один интересный символ на железной двери. Я всё тщательно обдумал, покопался в интернете и гляньте что нашёл! – горделиво вскинул голову парень, протягивая гаджет Альфе. – Вот, отсюда читай, – ткнув пальцем в середину какого-то текста, скомандовал тот.

– «Металлургический завод Кан Минджуна, основанный в 1884 году, на окраине Великой Ольсамской рощи...» – дальше парень читать не стал, полностью переварив полученную информацию в считанные секунды.

Ин На шокировано распахнула глаза, не веря в услышанное от слова совсем. Нет, этого просто не может быть! Невозможно! 

Хе Шин, заметив странное состояние девушки, потрясла ту за предплечье, обеспокоено вглядываясь в её широко распахнутые глаза.

– Ты чего? – поинтересовалась Хе Шин и все присутствующие тут же переключили своё внимание на них.

Неловкое молчание чувствовалось слишком сильно и буквально давило на Ин Ну. Девушка сидела в напряжении и шоке, не зная, нужно ли рассказывать всё ребятам. Но тут же осеклась, вспоминая, что, вообще-то, сейчас Иль Су неизвестно где и ей нужна их помощь. А чтобы найти её, важна ведь каждая мелочь.

– Кан Минджун – это... Мой отец, – судорожно прохрипела девушка, просто не веря во всё то, что сейчас происходило.

– Отец? Но Чимин и ты ведь... А-а-а, я понял, – осенило Хосока.

– Тот, что воспитывал меня. Я... я не знала! Вернее, всегда знала, что у него был когда-то какой-то завод, но... – девушка мысленно залепила себе пощёчину, так же мысленно собирая себя в кучу. – Как он смог попасть в Ольсам? Он ведь...

– Ищейка, – закончил Чимин, поднимая глаза вверх, тут же оглядывая всех присутствующих. – Я понял... – подскочил он и через секунду был уже за дверью квартиры, несясь в... неизвестность.

– Но он же... человек, – растеряно бормочет вдруг Ин На.

– Так, это, конечно, всё очень весело, но он же ничего не объяснил! – подскочил словно ужаленный Чонгук, несясь следом за лучшим другом.

– Эй! Мы тоже имеем право знать! – крикнул вдогонку Хосок и они с Намджуном вылетели из квартиры, напоследок кидая лишь: «Девоньки, вы остаётесь!».

Снова тишина. Хе Шин закрыла глаза, хватаясь за гудящую, в прямом смысле, голову, словно сосредотачиваясь на чём-то важном. Понимая, что догадаться до того, до чего смог Альфа – она не сможет, ведь многого не знает, Ин На лишь обессиленно сжимает кулаки, чуть ли не плача от собственной бесполезности.

Впервые в жизни она чувствует себя настолько жалкой.

– Они ошиблись, – подала голос Хе Шин, разлепляя веки, тут же вперившись взглядом в младшую. – Да, хозяин здания имеет отношение к похищению, но не прямое! – осенило девушку. – Давай думать вместе...

– Давай, – отрешённо кивнула Ин На.

– В чем может быть подвох?

– А что... если мы ищем того, кого даже не догадываемся подозревать? Кого-то с супер непрошибаемой легендой? – предположила Ин На, откидывая голову назад, на спинку дивана.

– Вполне возможно. Возможно вообще всё, учитывая непонятное положение, в котором мы сейчас находимся, – согласилась Хе Шин, стараясь как можно сильнее и больше использовать свои мозги.

– Но, если посудить логически? – неожиданно спросила младшая. – Что этому человеку нужно от Альфы? Зачем подставлять Тэхёна?

– Я не уверенна, можно ли тебе об этом знать, но... – замялась старшая. – У Чимина есть такая штука... Хм, сфера, оставшаяся после родителей. Его... нет, ваш отец был властным и могущественным главой всего магического народа, сила которого заключалась именно в этой сфере. Но когда он умер – она захлопнулась, и открыть её по сей день не может никто. Даже Чимин, – заключила та. – Эта невероятная вещь способна спасти или уничтожить всю магическую расу подчистую. Зависимо от того, в чьи руки она попадёт. Но это лишь в конце, а пока сфера заперта – то ничего не стоит. А открыть её может только тот, кого заклял на это сам старший Альфа. Вполне возможно, что это и понадобилось неизвестному похитителю, – наконец-таки выдохнула Хе Шин. – Никто... кроме Чимина не знает, где она спрятана. Очевидно, поэтому он им так понадобился.

– Никто? – чувствуя ложь, переспросила младшая. – Ты точно в этом уверена?

– Да, – слишком быстро ответила Хе Шин.

Ясно ведь, что врёт. Но если не говорит, значит и знать Ин Не это не нужно.

– Вряд ли тот, кого мы ищем – хочет всех нас спасти. Тогда вариант один. Нужно искать того, кто жаждет истребления?

***

Очнулась я от отвратительной ноющей боли в затылке. И боль эта была настолько сильной, что буквально вырвала меня из бессознательного состояния. Я неконтролируемо глухо простонала, осторожно приоткрывая сначала один, а затем уже и второй глаз. Что ж, первое, что пришло в мою многострадальную голову – потолок был совершенно точно мне не знаком.

Я беспокойно огляделась вокруг, начиная припоминать все те события, что произошли со мной накануне. Осознание пришло быстро, как, впрочем, и воспоминания, от чего я немедленно подскочила и резко села на месте, судорожно оглядывая собственное тело на наличие всех тех травм, что мне «посчастливилось» получить совсем недавно.

И какого же было моё удивление, когда я, откинув невесть откуда взявшееся пуховое одеяло – обнаружила под ним свои ноги, что были обмотаны бинтами, от которых исходил неприятный запах медикаментов и трав. Я как-то по истеричному-нервно усмехнулась, тут же бросаясь ощупывать ноющий по сей момент затылок. С удивлением, но уже не столь явным, под своими пальцами я почувствовала тряпочный пластырь.

– Так, Иль Су, что за чертовщина сейчас происходит? Куда тебя опять занесло? – слегка охрипшим голосом поинтересовалась я у себя же, с неподдельным интересом оглядывая комнату, в которой сейчас находилась.

Напротив кровати расположился большой камин. В углу находилось симпатичное креслице, рядом с которым стояла большая напольная лампа и книжный шкаф. На стенах висели многочисленные картины с натюрмортами и пейзажами, а на полу – белый пушистый ковёр. Довольно уютно. Но всё же немного странно, учитывая полное отсутствие окон в комнате.

– Ну и где я, чёрт возьми?

Это всё, конечно, очень миленько и симпатично, но всё же больше, чем неизвестный мне ранее интерьер – меня волновало то, как я, нахрен, вообще здесь оказалась? Уже в который раз за последнее время я прихожу в себе в совершенно неизвестном месте. Кто обрабатывал мои раны? И почему я переодета в какое-то миленькое пижамное платьице? И, вообще, кто меня переодевал?

Что за подстава опять? За что ты так со мной, боже?

Я с раздражением заёрзала на месте и, в попытках сбросить с ног запутавшееся одеяло – успешно свалилась на пол, утягивая рядом стоящий напольный торшер за собой.

Спустя пару моих неудачных попыток выбраться из одеяла и подняться на ноги, я со злостью ударила ладонью по полу, окончательно теряя еле видную, совсем прозрачную нить всего происходящего в целом.

В один момент в одной из двух дверей, что находились в комнате, заскрипел ключ. И та, поддаваясь напору кого-то снаружи, медленно отварилась. А я, испуганно сжавшись, забилась в ближайший угол вместе со злосчастным одеялом, обнимая собственные колени. Делать мне было больше объективно нечего. Моё физическое состояние и здоровье оставляло желать лучшего. Защитить себя я бы уже никак не смогла.

В дверном проёме показался неизвестный мне парень, с приподнятой бровью оглядывающий комнату. Наткнувшись взглядом на сжавшуюся в агрессивный комок меня, тот, хлопнув себя по лбу и покачав головой, зашагал прямо к углу, в котором я так было уютно устроилась.

К слову, парень был весьма симпатичный на вид. Блондинистые, явно выкрашенные волосы, чересчур бледная кожа и голубые глаза. Всё это невероятно ему шло. Под левым ухом, на шее, виднелась бордовая метка. Ищейка, значит?

Подойдя ко мне почти вплотную, блондин снова оглядел меня недовольным взглядом. А после, не особо церемонясь, он хватает меня за плечи и, словно я не весила совершенно ничего, поднимает меня с пола и усаживает обратно на кровать. Я всё недоверчиво косилась на незнакомца, в то время как тот почти с головой зарылся в ящик комода и через несколько секунд выудил оттуда небольшой белый чемоданчик с красным крестом на крышке.

Потом, снова подходя ко мне, он без особого труда стягивает с моих ног одеяло, открывая вид на забинтованные ноги. Молча сев рядом, парень слегка задирает моё, ну или не моё, но по крайней мере надетое на меня платьице, от чего я машинально испуганно отскакиваю.

– Мне нужно повязки сменить, аптечку видишь? – словно маленькому ребёнку объясняет парень. Голос его – чрезвычайно глубокий и очень хриплый – мгновенно пускает по мне холодные, нет, ледяные мурашки.

Я ещё раз взглянула на свои ноги, действительно убеждаясь, что и под подолом есть бинты, которые нужно было сменить.

Убедившись в моём относительном «доверии», он снова придвигается ближе и принимается разрезать бинты, а после и марлевую повязку. Смотреть на то, что там происходило с моими ногами – не хотелось. Но, на удивление, парень действовал очень аккуратно. Оттянув последний край, блондин, не без усилий, дабы не причинить боль, осторожно и медленно отрывает прилипший к краям раны бинт, от чего я болезненно вою, сжимая челюсти.

Таки не удержав своё любопытство, я всё же глянула вниз. М-да... картина мне предстала отнюдь не самая приятная. Огромная, приблизительно двадцатисантиметровая рванная рана красовалась на левом бедре, и я, зажмурившись, отвернулась.

– Знаешь, что случилось с тем парнем, что посягнул на твою неприкосновенность и оставил всё это? – ухмыльнувшись, поинтересовался вдруг он, кивая на повреждения на моих ногах.

– И что же? – прочищая горло и подавляя дрожь в голосе, спросила я.

– Ну, вот смотри, как долго, по-твоему, человек будет жить без внутренностей? – как бы «к слову» снова поинтересовался парень.

– Ну, не знаю, секунду, может, две. Так что с тем кретином случилось то? – пожала плечами я, нагло и в открытую разглядывая его профиль.

– Совсем намёков не понимаешь? – весело усмехнулся блондин, а до меня вот прямо сейчас только всё и дошло.

– А... Фу-у, боже, – скривилась я, мысленно уже прикидывая всю картину произошедшего с тем уродом. – Ну и зачем ты мне это рассказываешь?

– Чтобы знала, как дорого обходишься боссу, – пояснил парень, завязывая финальный бантик, и закидывая уже правую мою ногу на свои колени, развязывая старую повязку.

– М-да... Не удобно получается, из-за меня, вон, люди так бесславно погибают, – поджала губы я, стараясь сдерживать предательские стоны боли. Да уж, потрепало меня не хило так. А шрамов то сколько останется... Снова.

– Серьёзно? – снова ухмыляется он, приподнимая бровь. – Он чуть не убил тебя, а тебе жаль? – отвлекаясь таки от перевязки, насмешливым и чуточку холодным взглядом прожигает меня тот.

– Я не говорила, что мне жаль, я сказала лишь то, что «неудобно получается», это совсем разные вещи, – парировала я. – Как тебя зовут? – стараясь перевести тему, поинтересовалась я.

– Настоящего своего имени я тебе, конечно же, не скажу. Так что зови меня Шугой, – как-то странно снова усмехается парень. Да сколько ж можно лыбу такую давить?! Лицо у него не треснет? Вроде весь серьёзный такой...

– Шуга? Хм, Шуга, – проговаривая имя нового знакомо, задумчиво тяну я. – Сахар, что ли? Ну ты юморной, конечно, парень! Буду звать тебя Сахарком! – хлопнула в ладоши я, миловидно улыбаясь. Нужно вывести его на любую другую, отличную от нахальной усмешки, эмоцию.

– Совсем меня не боишься?

– Ну, тебе ведь дорога своя жизнь, поэтому – нет. Ведь, получается, ничего ты мне сделать не можешь, так? И чего тогда бояться? В тебе и страшного то ничего нет.

– Ты многого не видела, так что лучше не делай выводы о людях, ничего о них не зная, ориентируясь лишь по их внешнему виду. Иначе долго не проживешь.

– А ты тогда, значит, исходя из твоей же логики – опасный маньяк, убийца и вообще страшный головорез?

– На счёт маньяка – не уверен, а вот убийца – очень даже да.

– Убьёшь меня? – ехидно поинтересовалась я.

– Мне моя голова пока что не надоела, знаешь ли, – улыбается Шуга. – Рано или поздно, не факт, но возможно – тебя убьют. Ну а пока что, тебе бы лучше просто не нервировать никого из здешних парней – и себе и им хуже сделаешь. Ибо это я тут один такой добрый, а они тебя жалеть не станут и в конечном итоге – пострадаете оба. А в живых останется только один из вас и это будешь ты.

– Ну, я-то ладно, допустим. Но почему я должна жалеть своих похитителей? Да и по твоим словам – они последние отморозки. Должно же им воздаться?

– Ты на редкость глупая девица, Иль Су, – смеясь, покачал головой блондин. – Их жизнь рано или поздно всё равно накажет, а вот эти шрамы, – парень кивнул на мои ноги. – Невидимыми никогда не станут.

– Жизнь накажет, говоришь? – задумчиво протянула я. – Тебя, значит, тоже?

– Меня тоже. Я же один из них, такой же, как они все, – немного подумав, кивнул он.

– Печально, – согласилась я. – Но ты, кажется, нормальный. Вроде даже адекватный. Подумай на досуге, может, если покаешься, тебе и грехи все отпустят?

– Но ты ведь ничего обо мне не знаешь. Я убивал женщин и детей, Иль Су, не щадил никого. Такая у меня работа, я вовсе не святой. У моей доброты к тебе есть свои причины и не более того, – резко отвечает Шуга, прерывая мой бессвязный бред.

В голове вдруг промелькнула мысль о том, что я, кажется, судя по чужой реакции – в очередной раз ляпнула что-то не то. Иначе почему же парень вдруг так резво подскочил и, быстро преодолев всю комнату, вышел за дверь, громко хлопая ею напоследок?

Я так же осталась сидеть на месте, непонимающе хлопая глазами, уставившись на то месте, где буквально пару секунд назад сидел блондин.

Свои причины? Что ещё за причины?

***

– Юнги, – с притворной лаской мужчина гладит парня по волосам, тут же сжимая их в кулаке и притягивая чужое лицо к своему.

Парень привстал, но слабины не дал, лишь сжимая челюсти до предела, без опаски, не то что все остальные, глядя на изуродованное лицо немолодого мужчины напротив.

– Мальчик мой. Что же ты не слушаешься меня? – ухмыльнулся мужчина, но ухмылка его больше смахивала на бешеный оскал. – Какого чёрта ты делал у неё?! – дёрнув блондина за волосы, взревел старший, отшвыривая парня в сторону. Но тот удержался на ногах, брезгливо отталкивая руку первого от себя. – Совсем страх потерял! Лучше бы тебе держать свой язык за зубами, потому что, если ты проболтаешься, то я перережу их всех, как свиней! Ты же знаешь, я это сделаю. Я всегда держу своё слово, – словно сумасшедший, захохотал мужчина, хватаясь за живот и расслабляя дорогой галстук. – А тебя заставлю смотреть, как тебе такой расклад, м?

– Да не скажу я ей, – яростно сжимая кулаки, согласился блондин. – Но если ты хоть пальцем тронешь мою семью – я лично снесу тебе башку, кретин! – сдерживая себя, дабы не разукрасить старшему его итак подпорченную физиономию, прошипел Юнги. – Ты заплатишь мне за всё!

– Угрожать мне вздумал? – снова расхохотался мужчина. – Пошёл вон, щенок! Помни, наш уговор в силе.

– Ублюдок! – напоследок взревел парень и, швырнув рядом стоящий стул в зеркало, спешно удалился, снова таки хлопнув дверью.