Вот я и дома. Открываю дверь и оказываюсь в полумраке прихожей. Сжимаю вожделенный пакет с новеньким платьем, скидываю с ног туфли лодочки на высокой шпильке. Размечтавшись, что Чонгук пригласит меня на медленный танец, чудом умудряюсь не наступить на облезлый хвост Картошки - старого тощего кота неопределенного цвета и породы, развалившегося на коврике... и замираю.

- Сколько можно трепать мне нервы?! - слышен вопль отца из кухни.

Я настороженно прислушиваюсь. Мои светлые волосы, в беспорядке торчащие из ещё утром аккуратной причёски, щекочут нос, и я осторожно его потираю, параллельно пытаясь выяснить, что происходит, до того, как родственники пронюхают, что я уже дома.

Картошка тоже настороженно вытягивает длинные уши в направлении кухни.

Видимо, моя младшая сестра Джису что-то снова учудила. Ей пятнадцать, у неё бурно проходит переходный возраст, и после каждого приключения Джису папа закрывается на лоджии, которую он гордо зовёт рабочим кабинетом, и не разговаривает с нами.

- Зачем ты это сделала, я тебя спрашиваю?! - продолжает вопить папочка, и я удивлена, что бабушка до сих пор не прискакала из соседнего подъезда для поддержки вселенского возмущения.

Спустя несколько мгновений квартира взрывается трелью домофона. Ага, вот и бабуля. Как говорится, легка на помине! Да уж, что ни говори, а пришла я совсем не вовремя. Надо было остаться с менеджером по кадрам, моеи единственной подругой Лисой, помочь ей разобраться с новой компьютерной программой.

Я продолжаю прижимать к груди вожделенный пакет и тихо крадусь к своей комнате. Мне удаётся скрыться за дверью как раз в тот момент, когда папа шаркает в прихожую, чтобы впустить бабушку.

Дверь моей комнаты распахивается, и на пороге я вижу Джису.

- Дженни, ты дома?! - таращится на меня сестра. Я также удивленно таращусь на неё. Её роскошные длинные волосы, которые возводились на пьедестал нашей семьи долгие годы, нещадно срезаны в короткое каре и выкрашены в ярко синии цвет.

- О.Мой.Бог... - прикрыв рот ладонью, бормочу я. - Где ты взяла синюю краску?!
- В салоне! Мама Розэ подобрала тон, - весело подмигивает мне сестрёнка.

Я закатываю глаза: Розэ - закадычная подружка и одноклассница Джису. Мама Розэ содержит салон красоты. Видимо, Джису совсем переклинило, если она решилась на такой эксперимент.

- Ты бы хоть о папе подумала! - шепчу я. - В этом году твой выпускной! А бабушка? Она же так мечтала, что тебе сделают причёску из длинных, роскошных волос!
- Да брось, Дженни! Я единственная в классе, у кого длинные натуральные волосы с первого класса! А, между прочим, Намджун обожает девушек с синими волосами!

Я снова закатываю глаза. Вот откуда ветер дует! Ким Намджун - брутальный красавчик брюнет из старшего класса Джису, и он играет в юношеской сборной Южной Кореи по футболу. В общем, звезда школы. Странно не быть звездой, когда твой родной папа в недавнем прошлом играл за сборную Южной Кореи. Правда, теперь Ким старший занимается бизнесом, и ему не до спорта - теперь у него свой собственныи клуб. Только там не играют в футбол. Там танцуют стриптиз.

«Ночнои клуб «Октагон» - приходи с друзьями, нас много!»

Да, вы не ослышались - это их рекламный слоган, который режет глаз на плакате у дороги. Понятно, что Джису с Намджуном ничего не светит. Но разве можно ей это донести? В пятнадцать мир кажется совсем другим: розовым и ванильным, и там нет места грубой реальности, состоящей из разбитых сердец!

В гостиной послышались шаги, и бабуля бесцеремонно распахнула дверь. Такая уж у нас бабушка. Когда-то она писала детективы, и её книжки хорошо продавались, теперь же она вышла на пенсию, ничего не пишет, зато носит джинсы и модные майки со стразами, красит волосы в «блонд» и курит тоненькие дамские сигареты. В общем, бабуля - та ещё красотка, и даст фору нам с Джису.

Позади бабушки маячил папа.

- И кто же он? - бабуля достала из кармана джинсов пачку сигарет, зажигалку и с любопытством причмокнула.
- В доме не курить! - вскинул руки наш родитель.
- Спокойно,Дживончик, - отмахнулась бабушка и вскоре воздух в комнате наполнился ароматом табака и ментола.

Дживончик, а вернее Ким Дживон - наш с Джису папа, недовольно фыркнул. Он осуждал курение в любом его проявлении, но повлиять на бабушку у него никак не получалось.

- Ким Хеин, это мой дом! Какой пример вы подаёте девочкам?
- Да ладно тебе, - фыркнув, бабуля бесцеремонно высыпала содержимое моего жестяного пенала, превратила последний в пепельницу и подошла к окну.
- Так кто тот счастливчик, из за которого ты порезала волосы? - приподняла тщательно подведенную чёрным карандашом бровь бабуля в сторону Джису.

Сестра скрестила руки на груди и покраснела.

- С чего ты взяла, что я сделала это из за парня? - нахохлившись, поинтересовалась она.

Бабушка снисходительно ухмыльнулась.

- А разве нет?
- Это неважно, ясно?! - у Джису задрожал подбородок, за ним губы, она оттолкнула отца от двери, и быстро выбежала из комнаты.

До нас донесся вопль Картошки (видимо, ему таки наступили на облезлый хвост), а потом раздался хлопок входнои двери. Джису сбежала.

- Как она могла? - растерянно пробормотал папа.
- Ой, Дживон, ну что тут удивительного? - произнесла бабушка и стряхнула пепел с сигареты в пенал. - Переходный возраст, он на то и дается, чтобы нервы родителям трепать. А ещё, чтобы эксперименты ставить. Я, например, в пятнадцать лет пирсинг сделала. На губе, между прочим! Правда, меня из школы чуть не исключили, так что украшение пришлось снять. Папа с осуждением посмотрел на бабушку и вышел из комнаты.
- Это Джису из-за Намджуна покрасилась, - сдала бабушке сестру я и аккуратно положила пакет с платьем на кровать.
- Из-за Кима, что ли? - бабушка скривилась так презрительно, что на миг мне показалось, что она проглотила пепел от своей тонкой сигареты. - Смазливые красавчики всегда ветрены, а Джису ещё в прошлом году ходила в хорошистках, и английскую школу с отличием закончила! Куда катится мир? Нет, чтобы на соседа, который с ней в английской школе учится в одной группе, внимание обратить, так нет же! Ей футболиста подавай!
- Ба, ей это не объяснишь. Намджун - звезда, по нему умирают все девчонки в школе, начиная шестой и заканчивая девятой параллелью. Я покачала головой и осторожно достала из пакета дорогое платье.
- Ух, ты! - воскликнула бабуля и, наконец, затушила сигарету в самодельной пепельнице пенале в предвкушении чуда. Приложив платье к груди, я повертелась перед огромным, на полшкафа зеркалом.
- Мне идет, ба?
- Идет, Дженни. Тебе всё идет, - восхищенно закивала она.
- Я рада, что тебе нравится.
- Небось, дорогое, да?
- Ужасно дорогое! Половину зарплаты, как ветром сдуло... Бабушка загадочно улыбнулась.
- Ну... и для кого купила?
- Для Чонгука, - погрустнела я.
- Дженни, ну, сколько можно?! - она сморщила лицо ещё сильнее, чем когда я сказала про Пака младшего.
- Знаю, знаю... но иногда так хочется, чтобы мы снова были вместе!
- Клин клином вышибают, - хихикнула бабуля, и её голубые глаза озорно сверкнули.
- Так все говорят. А ты попробуй, вышиби.
- Как долго ты будешь откладывать в долгий ящик свою личную жизнь? - покачала головой она.

Я улыбнулась своему отражению в зеркале.

- Обещаю подумать над этим вопросом перед сном!

Да, у меня нет никакой личной жизни. К сожалению, ничего серьёзного после расставания с Чоном и не было. Когда на тебя падают заботы о младшей сестре, учёба и работа, на любовные романы, которых в обилии выпускает наше издательство, времени не остаётся.

Так что блондинка с голубыми глазами на самом деле является неприступной ледышкой. Увлечение Чоном - моя единственная отдушина.
- Запомни, Дженни - сначала любовь! Всё остальное потом, - бабушка подняла вверх указательный палец.

Я усмехнулась.

- А как же твои слова Джису о том, что замуж надо выходить только за миллионера?
- Фу, забудь! Это я домашней наливки перебрала в прошлые выходные. Зачем тебе миллионер, если не будет любви? Любовь, Дженни, не продаётся! Её невозможно купить!

Я украдкой вздохнула и посмотрела на своё отражение в зеркале. Снова фантазия понесла меня прочь из комнаты, в красивый ресторан, где на предстоящем банкете по случаю десятилетия нашего издательства я танцую медленный танец с Чоном. Глупая мечта, которой, скорее всего, никогда не будет суждено осуществиться.

- Дженни, мне тебе надо кое-что сказать, - резко оборвала мои фантазии бабушка.

Я аккуратно развесила платье на плечиках и присела рядом с ней на кровать.

- Что-то с папиным магазином?
- Хуже, Дженни. Намного хуже.
- Что может быть хуже?
- Йерим возвращается.
- Как возвращается?! Почему?!
- С ней разорвали контракт.

Бабушка отодвинула пенал в сторону, и в комнате воцарилось гробовое молчание.

Йерим - наша с Джису третья сестра. У нас общий папа и разные мамы. Много лет назад, ещё до рождения Джису, у папы с мамой что то не ладилось в отношениях, и он завёл бурный роман с танцовщицей. Не просто с танцовщицей! Папу чуть не увела из семьи настоящая стриптизерша. В общем, в семью папу вернули, а вот в результате неуемной страсти на свет появилась Йерим. Её легкомысленная мать долгое время тянула из нашей семьи деньги на содержание девочки, а потом и вовсе сбежала заграницу с каким то спонсором. Увы, Йерим в чужой стране не прижилась. Я уже заканчивала школу, когда третья сестричка поселилась в нашем доме. Мне было семнадцать, ей пятнадцать, а Джису всего десять. Наша собственная мама очень сильно болела, и приезд Йерим был совсем некстати. Папе удалось оформить её в закрытый частный лицей, на полный пансион, но это нам мало помогло - спустя полгода Йерим исключили из лицея за многократные нарушения режима, и она вернулась в наш дом.

А потом мы похоронили маму, и начался настоящий кошмар. Бабушка ещё жила в Инчхоне, переезжать не планировала, а на мои хрупкие плечи легло всё сразу - выпускные экзамены, беспрерывно рыдающая Джису и невменяемое чудовище Йерим.

Сначала бабушка приехала на полгода, поддержать меня перед поступлением. А потом, когда я не сдала вступительные экзамены, горько вздохнула, продала квартиру в Инчхоне и переехала к нам навсегда. Часть денег с проданной квартиры пустили на оплату моего обучения: бабушка решила, что я заслуживаю хорошее образование. Себе она купила двухкомнатные апартаменты в соседнем подъезде, двумя этажами ниже.

Йерим оказалась ничем не лучше собственной мамочки. После девятого класса старшей школы она заявила отцу, что будет поступать в Пусанское хореографическое училище, и растворилась в закате.

Мы ничего не слышали о ней почти три года. И вот, она решила вернуться?! Хотя, чему удивляться? Видимо, даже Пусан не смог переварить эту разгильдяику.
Я посмотрела на бабушку и подумала, что, наверное, хуже уже ничего не может быть. В тот вечер я ещё не знала, что может.