Меч Забузы — Кубикирибочо — был весь в крови. Она стекала по нему тугими вязкими каплями. Блеск островков металла, появляющихся постепенно, контрастировал с ее темным, почти черным поблескиванием. Я бессознательно водила указательным пальцем по поверхности, создавая странные рисунки. Он был уже весь вымазан, когда вошёл его хозяин.
      — Почистить твой меч?
      — Не стоит — впитывая кровь врагов Кубикирибочо станет только сильнее.

      Он был так близко, что я ощущала его тепло спиной. По ней пробежали мурашки. Мягко обогнув меня, Момочи обхватил мое запястье и, подняв свою руку вместе с моей, погрузил испачканный в крови палец в свой рот. Я ахнула. По телу пробежал разряд. Все ощущения были яркими, четкими и невероятными. Видеть его лицо перед собой, с чуть прикрытыми глазами, с моим пальцем внутри, губы, измазанные кровью. Ощущать скольжение языка, посасывающие движения, влажность его рта. Слышать причмокивающие звуки и низкие стоны. Вожделение накрыло меня цунами — быстро, беспощадно и бесповоротно.
      — Забузааа, — простонала уже я.

      Он приоткрыл глаза, в которых явно читалось намерение поиграть. Его руки начали двигаться по моему телу. Мне хотелось, чтобы он спустился вниз, туда, где уже было мокро и горячо. Но он принялся исследовать ртом мою шею, а руками нежно поглаживал спину. И это было куда круче жёстких сминающих движений. Контраст его твердых намозоленных пальцев с тем, как он ими прикасался — словно кончиком пера проводя вдоль позвонков, очерчивая контуры лопаток — рождал с одной стороны упоительное томление. С другой же — хотелось, чтобы он жёстко вошёл в меня, подарив разрядку. Подхватив мои ягодицы, и удерживая меня одной рукой, Забуза второй взял меч и прошёл в спальню.

      Бросив меня на кровать, он поставил меч у стены. Наклонившись ко мне, задрал полы юкаты, раздвинул мои ноги и опустился лицом туда, где пульсировала и томилась в ожидании него моя плоть. Упругий язык накрыл ее, чуть охлаждая, и начал двигаться. О, Ками-сама!
      Забуза двигался то нежно и легко, то с напором и страстью, изучая каждую мою складочку. Он погрузил два пальца внутрь, сосредоточившись на клиторе, и я почувствовала, что ещё вот-вот…
      До оргазма оставались считанные мгновения, когда он остановился.
      — Какого?.. — с негодованием я проследила за тем, как Забуза поднимает меч. На Кубикирибочо оставалась лишь несколько пятен крови — остальное он впитал вместе с железом из нее и силой врагов. Момочи провел ладонью по одному из них и, глядя мне в глаза, размазал кровь по губам влагалища. После вновь рванулся к нему с рычанием, тиская, терзая, вылизывая смазку и сущность поверженных им неприятелей. Я впитывала его яростные рыки, ощущая пальцы внутри, на себе, язык, которым он жадно тёр мой клитор, жаркое дыхание. Сладкий спазм взорвался внутри фейерверком и его именем:
      — Зааабузааа…

      Пока я приходила в себя, Забуза подошёл к стенному шкафу и открыв его, достал широкий металлический ошейник.
      — Для чего он? — спросила я.
      — Мера предосторожности. — Хмыкнул Момочи, застегивая ошейник на мне. Металл приятно холодил кожу. Казавшийся таким массивным, он тем не менее, почти не ощущался на шее и никак не стеснял движений, хотя прилегал почти вплотную.
      — От чего? — Встав с кровати, я хотела подойти к нему.
      Вместо ответа, Забуза поднял меч и резко, без предупреждения взмахнул им перед моим лицом. Я почувствовала волну холодного воздуха и почти не ощутила касания меча. Только в зеркале напротив увидела, что оно все же было. Выброс адреналина из-за внезапного испуга сменился восхищением. Час назад я видела Момочи и Кубикирибочо в бою. Он крошил врагов налево и направо, глубоко вонзая меч в тела и с оттяжкой возвращая его к себе.
      Никогда бы не подумала, что этим громоздким оружием можно управляться так аккуратно и ювелирно — порез на моей щеке был крошечным, на нем выступила лишь пара капель крови. Он мягко слизнул их и наклонился ко мне.
      — Хочешь попробовать? — взгляд Забузы гипнотизировал. Чёрт возьми — он приводил в движение самые дикие мои фантазии!
      — Да, — прошептала я, и он поцеловал меня. Кровь почти не чувствовалась. Тогда я вдохнула глубже, и ощутила ее запах, а затем и вкус — более явственно. Он будоражил. Опьянял. Сводил с ума. Или это был Забуза?
      — Понравилось? — Прохрипел тот, отрываясь от моих губ. Я лишь коротко кивнула. И тогда он развернул меня лицом к стене и толкнул прямо на меч, упертый в неё.

      Вскрикнув, я зажмурилась, ожидая соприкосновения с острым лезвием, но услышала лишь звон металла. Моя голова находилась в выемке рядом с рукояткой. Я увидела это, когда открыла глаза и обнаружила себя в металлическом плену с одной стороны и в плену рук Забузы — с другой. Ошейник, надетый Момочи, очевидно из того же металла, что и меч, предохранял меня от разрезания шеи надвое. Хозяин меча тем временем завел мои руки за спину, обхватил оба запястья своей большой ладонью, надавил на поясницу, заставляя прогнуться, и жадно, грубо вторгся в меня.
      Он прижимал меня к себе, мечом ограничивая движения моей головы. Держа мои руки внизу, Забуза наращивал темп. Близость смертоносного лезвия, невозможность развернуться, толчки его горячего твердого члена внутри — все это создавало такой коктейль диких, животных эмоций!
      Чувство опасности заставляло непроизвольно сжимать мышцы, а накрывающее возбуждение не давало им слишком уж сильно препятствовать восхитительному ощущению наполненности и напора. Я чувствовала, что близка ко второму оргазму, когда Забуза немного замедлился и осторожно, сначала развернув его плашмя, вынул меч из-под моей шеи и отбросил в сторону. После этого он поднял мои руки вверх, расставив их в стороны, переплёл наши пальцы и прижался к моей спине своей грудью. Чувствовать его мокрое, разгоряченное тело, двигаться с ним в одном ритме, слышать рваные стоны-рычания — все это было настолько ярко, поглощающе, на грани реальности, что меня хватило буквально на несколько движений.

      Оргазм был долгим, мышцы пульсировали, сжимая член Забузы и благодарно принимая его семя.
— Ты восхитительна. — Произнес он мне на ухо, пока мы лежали прямо на полу, не в силах пошевелиться. Рядом поблескивал его меч — уже полностью чистый.