Не будем больше оттягивать этот интригующий момент, джентельмены, и перейдём сразу к развязки данной сцены. Так вот, наш мальчик на кухне, ошарашено смотрит на то, как человек в чёрном весело насвистывает себе задорный мотивчик, делая себе яичницу на сковородке. Ага, тот самый человек в чёрном, который в начале нашей истории убил нашего героя. Да, от такого у каждого дар речи откажет и наш Михаил не исключения. Ему казалось это каким-то  сюром, кошмаром на яву, чем-то нереальным, но увы и ах, это было реальностью, горькой и странной. А человек в чёрном будто бы не замечал Михаила, все так же продолжал весело насвистывать себе поднос, перемешивая желток на сковородке. А мальчику видя своего убийцы стало страшно, сердце бешено колотилось, будто бы сейчас выпрыгнет из груди, ноги дрожали, а его разум предательски игрался с ним, напоминая ему тот злополучный и роковой вечер. И мысли его кричали, чтоб он бежал, бежал далеко, как только может. И сделав шаг назад, Михаил хотел развернуться на сто восемьдесят градусов и пулей вылететь отсюда, но человек в чёрном весело сказал ему, все так же продолжая жарить свою яичницу:

— Если сделаешь ещё один лишний шаг, пацан, то ты не получишь яичницу, а может даже не увидишь больше своего старика, — спокойно говорил человек в чёрном, убирая шипящую кастрюлю с плиты, — сядь за стол.

Михаил испуганно  посмотрел на него и его губы сжались в тонкую линию. И да, он понял, о ком говорил этот человек — это его отец. И мальчик послушно сел за стол, и чувство страха и тревоги становилось все  сильнее в нем, что аж голова начала ходить кругом. Человек в чёрном закончил делать ужин и, накрыв им обеим на стол, тот сел на против и, ехидно протирая свои перчатки на руках, начал трапезничать. Наш мальчик был на пределе, голова его кипела от всего происходящего и тысячи одинаковых мыслей пронеслись в его голове, где было лишь одно: «Надо бежать». Руки его дрожали и холодный пот тек по его лицу, а глаза нервно смотрели по сторонам.

— Слушай, пацан, ты наверное удивлён, не так ли? — простодушно говорил он, весело смотря тому в глаза. — ещё бы, ты спокойно приходишь к себе домой, заходишь в кухню и тут я, который готовит ужин, и наверное у тебя самый первый вопрос был: «как он здесь очутился?». Я ведь прав? — а затем громкo смеялся своим звучным смехом. И сделав надкус сочной яичницы, он продолжил: — можешь не отвечать, я знаю, что я прав. Но знаешь что, пацан, у меня есть к тебе встречный вопрос: как ты, мать твою, выжил? — и спросил он этот вопрос с холодным взглядом на лице. — Я тебе там как бы шею перерезал, и ты там фонтаном кровью истекал.  Это же просто фантастика. Представь мое удивление, пацан, позавчера, я спокойно гуляю на улице, я в чёрных штанах и в красной рубашке, солнце мне приветливо светит, вроде бы все нормально, даже сказал бы очень, но вдруг, мимо меня прошёл ты, ты, пацан. Тогда я знатно удивился, если культурно выразиться. Я даже подумал, что я брежу. — громко смеясь, говорил он. — Но нет, это не бред, это гребенная реальность.

И после он замолк, добивая свой ужин. А Михаил чувствовал, что сейчас слёзы потекут по его щекам.

— Пацан, расстегни свои верхние пуговицы рубашки.

Михаил своими дрожащими руками расстегнул две верхних пуговиц на свой рубашке.

— Распахни воротник.

Михаил распахнул, показывая тому свой шрам. И у того красовалась самодовольная ухмылка на лице.

— Как же прекрасно, прямь искусство, чтоб я сдох!

— Что... — попытался что-то сказать наш мальчик, но последние слова он невольно проглотил из-за дрожи в голосе.

— А? — скорчил вопросительное выражение лица человек в чёрном. И притянув руку к уху, добавил: — Чётче проговаривай!

У Михаила внутри все перемешалось: отчаяние и злоба. Он уже не мог спокойно так сидеть с ним за одним столом, и некая сила текла по его жилам, и он, злобно смотря на того, громко наорал:

— Что тебе от меня нужно, козел?!

Тот от удивления аж свистнул.

— А у тебя нефиговые яйца, пацан. Что от тебя нужно кричишь? Все просто, — указав на него своим указательным пальцем, тот ехидно добавил: — ты мой гештальт.

— Гештальт? — удивлённо и повторил мальчик.

— Да, в рот мне ноги! Я своего рода перфекционист, и я люблю, когда все идёт как надо, но ты испортил мой перфекционизм. — человек в чёрном вытер свой рот белой салфеткой, и, поставив ее во внутренний карман своего пальто, он поставил ноги на стол и начал самодовольно говорить, вскинув руки в сторону. — Все мои жертвы всегда умирали, не было случая промаха в моем скромном деле. Ах, знаешь как это прекрасно, пацан, когда они тебя умоляют. Ты просто представь, — но вдруг он замолк, закинув руки на голову, а затем, пустив смешок, добавил: — точно, тебе же не надо представлять, ты ведь сам знаешь, на что люди готовы в такой пикантный момент, но я все же озвучу. Они умоляли меня, чтоб я их не убивал, чтоб сохранил им жизни, давали мне деньги, делали все, чтоб избежать смерти. Но они не знали тогда одного, пацан, да и ты тоже, что я пришёл не грабить вас, а убивать. Ведь нет ничего лучше, чем отбирать чью-то жизнь. Есть в этом некая извращённая философия, которое общество не примет... ну в ближайшее десятилетие точно.

— Почему ты убиваешь? Почему!?

— А? Для этого нужна причина? — простодушно смотря на него, спокойно спросил его без какого либо сарказма.

От такого ответа Михаил удивлённо распахнул свои глаза.

— Я наверное сейчас тебя удивлю, но мне не нужна какая-то причина, чтоб кого-то убивать. Есть много небылиц на счёт нас, убийц, ты наверное  тоже их придерживаешься, пацан. В наше время это даже стало популярным, оправдывать убийцу, но не в том, чтобы его отпустить на волю, нет, до такого ещё не дошли и слава богу. — после своих слов он громко рассмеялся. — Я имею виду то, что нам ищут причину того, почему мы же стали такими. Может нас мучали в школьные года наши сверстники? Может нас не приняло общество, навязав нам определённые стандарты? Может из-за предательств со стороны родных? Все это полная чушь! — Человек в чёрном встал со своего места и медленно подходил к Михаилу, говоря: — Почему то люди совершают добрые поступки, пацан, и никто же не задается вопросом: почему? Так и со мной, пацан. Я убиваю, потому что мне это нравится, потому что я такой, просто злодейский злодей, не более. — и встав позади него и схватив того за плечи, он нагнулся к его уху и прошептал: — и тебя я убью, мой гештальт.

Михаил чувствовал в его последних словах всю его жажду убийства, будто бы видел, как темная аура покрывает его с ног до головы, и что он погибель для него. Мальчик знал, что скоро все кончится, что во второй раз ему уже не спастись и у него остались последние мгновение жизни. Человек в чёрном приказал ему , что он встал, и мальчик послушно поддался его приказу. А затем убийца вёл его по коридору и остановился возле двери отцовской комнаты. Тот открыл ему дверь и сказал:

— Иди, пацан, простись с ним.

Михаил видел, как в тёмной комнате освещённой только телевизором сидел напротив его отец. Все было, как всегда: отец его сидел на кресле, а вокруг не была куча пустых пластиковых бутылок от пива. Он медленно шел своими ватными ногами на встречу к отцу, чувствуя как с каждым шагом он приближается в объятии смерти. Холодный пот тек по лицу, руки дрожали, а дыхание становилось все обрывистее и хаотичным. Михаил подошёл к родителю и увидел, как он своими пустыми глазами смотрел телевизор с открытой раной на шее, и видел как его майка была пропитана алой кровью. Это была его последнее каплей и слёзы автоматически полились ручьём. Хоть он кричал, что ненавидит его и что он хочет уйти от него, но видеть смерть своего родителя мальчик был физически не готов. В голове его крутились слова, в которых он проклинал своего отца и где  кричал на него. Злоба на себя и ненависть на убийцу кипела в его сердце и, повернувшись в его сторону, Михаил яростно  сверлил его взглядом своих заплаканных глаз. В тот момент мальчик олицетворял чистый гнев.

— Как же ты крут теперь, пацан. Давай! — доставая свой нож, с азартом кричал он, — убей меня, мой гештальт!

Михаил побежал в его сторону, весь охваченный пламенем гнева и отчаяния. Он размахнулся и хотел ударить его в лицо, но тот ловко остановил его удар, взявшись за его кулак. И смотря на него своими азартными глазами, человек в чёрном ударил ножом в живот несколько раз. Михаил грохнулся на пол и его алая кровь текла из открытых ран. Человек в чёрном радостно и весело смотрел на все это и, перевернув того на спину, сказал:

— Теперь попробуй выжить, пацан.

И вонзил свой алый нож прямо в сердце и лицо Михаил застыло в гримасе отчаянии. Человек в чёрном вытащил свой нож и брезгливо протер об рубашку Михаила.

— Теперь, гештальт мой закрыт.

Убийца ушёл, весело насвистывая весёлый мотив песни, оставив тех покоится. Но человек в чёрном обратно прогадал, ведь он не знал, что наш герой не простой человек, которого так легко можно убить, и в этом был его прокол. Спустя полчаса, мальчик всклочил с места, сопровождая отчаянным криком, словно он проснулся от ужасного кошмара. И его рука автоматически схватила его за грудь. Испуг застыл на его лице, которое плавно переткло в недопонимания всего происходящего. Мальчишка будто бы забылся, смотря куда-то в одну точку на потолке, но сделав невольно движениями пальцами, Михаил почувствовал, как что-то тёплое и влажное осталась на его руке. И окинув свой взгляд туда, картинки минувшего с тяжестью обрушились на его голову. Резко повернув свою голову в сторону, он увидел, как его отец покоился на кресле. Михаил медленно встал и, шатаясь из стороны в сторону, подошёл к своему отцу. Отчаяние поглотила его и дикий плач вырвался из его рта. Он упал на колени и держал отцовскую руку, касаясь им своего лба. Вопль и слёзы поглотила комнату. А мальчик все отчаянно бормотал:

— Прости меня, отец! Прости меня, отец!