Больше грязи, холода и пробок Ривая раздражали, пожалуй, только телефоны. До жути бесило видеть бесконечные вереницы людей, бесконечно разговаривающих по бесконечным телефонам. Мегаполис был полон телефонами — телефоны в руках, телефоны на столах, носы, кажется, навечно засунутые в глянцевые светящиеся экраны. Да кто вам звонит-то все время, что вы не выпускаете отполированные железяки из рук, все время удивлялся Ривай. Он, владелец крупной инвестиционной компании, от силы отвечал на пару звонков в день. Кто и что заставляет неряшливую домохозяйку из пригорода не затыкаясь вещать что-то в зажатый плечом телефон?

За последние восемнадцать часов Ривай был готов отречься от своих прежних взглядов на людей с телефонами в руках, будто в вечном ожидании звонка. Отречься торжественно и с помпой.

Он обещал Эрену позвонить и позвонил. Вечером того же дня, когда его наконец-то все оставили в покое. Позвонил и наткнулся на стену глухого молчания — Эрен не брал трубку. Голосовую почту Ривай игнорировал как явление, и все три звонка ушли в небытие. Как уснул — не помнил, а проснувшись, первым делом схватил телефон, совсем как те, кого он от всей души презирал еще позавчера. День прошел мимо. Ривай же время от времени бросал взгляды на темный экран в какой-то смутной... надежде и с желанием кого-нибудь убить.

В понедельник утром айфон уже привычно равнодушно светился заставкой и напоминанием о деловых встречах. От Эрена ничего. Кивнув своим мыслям, Ривай отправился в душ, выпил чашку кофе, а телефон все молчал. Молчал он и позже, когда Ривай подъезжал к зданию компании, поднимался в свой кабинет и пока сидел на совещании, слушая докладчиков вполуха. Члены совета директоров украдкой переглядывались, потому что ни разу еще никто из них не видел, чтобы владелец компании не выпускал из рук мобильный. Более того, они знали, что в компании телефоны не особо приветствовались, если это не касалось работы. А Ривай меж тем выучил номер наизусть и мог набрать его с закрытыми глазами, держа руки за спиной. Толку от этого умения, правда, было ноль целых хрен десятых — тишину по-прежнему разрезали только падающие в бесконечность гудки.

Вечер облегчения не принес. Солнце почти село за рваную линию городского горизонта, но атмосфера все еще была удушающей. Нагретые за день стальные, зеркальные и каменные здания щедро раздавали накопившийся жар. Закинув айфон подальше, Ривай толкался в бесконечной пробке из даунтауна, пока впереди не замаячил знакомый бульвар с разросшимися платанами. Странное было ощущение — сидеть в машине и пялиться на безнадежно темные окна маленькой квартирки в одну комнату на втором этаже старого дома. Такого с Риваем не случалось даже в юности в эпоху первой влюбленности. Не удержался и сам хмыкнул над ходом своих мыслей. Он вообще не понимал, что делает здесь. Показательно не отвечая на звонки, пацан динамил его, разве нет? Хотя Риваю не удалось уловить сути почему. Эрен сам же ему написал. Они оба хотели одного и того же, трахались всю ночь до одури, а теперь что?

Теперь же он за каким-то хером сидит тут в своем понтовом «ягуаре», как извращенец в кустах, и злобным взглядом сверлит широкие и темные провалы окон в надежде на чудо, не иначе. И приходилось скрипеть идеальными зубами, понимая, что хрена с два он стал бы все это делать из-за очередной смазливой рожи. И что именно поэтому дал ускользнуть Эрену в метро, именно поэтому сам ушел, оставив его посреди улицы с дебильным стаканом кофе в руке. Будь это просто секс, все закончилось бы месяц назад, и стало бы уже неинтересно.

Ривай презрительно скривился, отметая эту идею. Быть того не может, серьезно?! Он не верил в любовь с первого взгляда, он верил в секс. И чем жарче был объект желания, тем сильнее была вера. А пацан был просто адово пламя, Ривай чувствовал и, более того, видел в его глазах. От его запаха закипала кровь. От его шепота лопались нервы. От его взгляда выносило на орбиту. Ночь с ним стала первой дозой. Он понимал это, его ломало и ему хватило смелости признаться самому себе. Последний раз высунув нос из окна, Ривай с досадой сплюнул, и «ягуар» резко снялся с места.

В окне на втором этаже колыхнулась штора.

Самым непростым оказалось не думать о нем вечерами. Длинными, мутными. Что он вообще делал в это время раньше, до Эрена? Ривай понятия не имел. Такое впечатление, что до и не было ничего. И почему он не прошел, не проехал мимо, когда была возможность. Какая нелепость...

Пряные воспоминания были тщательно скрываемой драгоценностью. Влажные пряди волос в пальцах, мокрый рот, пьяные от желания глаза — они все были прекрасны по отдельности. Но все вместе создавало живой и горячий образ, осязаемый и вполне реальный. Настолько, что Ривай передернул пару раз в душе, не удержавшись.

А еще странно, что после Эрена не осталось чувства сожаления, которое всегда наваливалось после мимолетных связей. Не было и брезгливости, желания смыть с себя чужой запах и прикосновения. Наоборот, безумно хотелось вылизать загорелое тело от пяток до макушки, языком собирая соль с кожи и даже медленно сочащуюся сперму из растраханной дырки. Ривай жалел, что не сделал этого. И, походу, уже не сделает. Потому что вредный сопляк по-прежнему не отвечал на звонки.

К концу недели злость и неудовлетворенное желание достигли апогея. Ривай срывался на всех в радиусе километра, изредка набираемый номер молчал. Попавшая под раздачу, а вернее, под неуемное желание Петра не разговаривала с ним уже трое суток. И это избавляло Ривая от необходимости объясняться, почему пару раз за ту ночь он назвал ее Эреном. Да собственно и объяснять он ничего не собирался в принципе. Когда-то давно, идя на поводу у семьи и бизнеса и связывая себя с этой женщиной, он уже расставил все точки над i. Его привлекали мужчины, и в гораздо большей степени, чем женщины. А один совершенно определенный сопляк с раскосыми глазами — особенно. Почти сводил с ума. И в этом никто не виноват. Просто так случилось.

Поэтому Ривай нисколько не удивился, на следующий день обнаружив себя на ступеньках его дома. Уютный тихий бульвар немного в стороне от шумной артерии мегаполиса успел уже порядком набить оскомину. Нет, в другой раз Ривай непременно бы заинтересовался старинной архитектурой, ажурными заборчиками и неповторимой индивидуальностью каждого дома, выходившего на зеленую улочку, но сегодня его больше волновало другое. А именно — как попасть в парадный вход одного из этих чертовых покойных домишек. На его удачу из витражных дверей выползала старая грымза, не пришлось ждать и пятнадцати минут, сидя на нагретых за день каменных ступеньках. Сухенькая дама с фиолетовыми волосами и с мерзким кудлатым пуделем на руках зашамкала в спину взлетавшему по ступенькам на второй этаж Риваю что-то про полицию. Было плевать. Коротко и нервно ударил он по кнопке звонка, едва не выломав к чертям собачьим. От злости и нетерпения дергался глаз.

— Открывай, мать твою, я знаю что ты дома, — отчетливо произнес в наступившей тишине. Было слышно как за дверью поскрипывает паркет. — Давай, Белоснежка.

— Прекрати меня так называть! — приглушенно.

— Тогда открой эту ебаную дверь и скажи мне это в лицо.

Щелкнул замок, и в дверном проеме появилась большеглазая физиономия с возмущенно насупленными бровями и с совершенно не в тему закушенной губой. А в следующую секунду Ривай уже вжимал это строптивое чудовище в стену, с грохотом захлопнув за собой дверь. Целовал грубо, до боли сжимая пальцами скуластое лицо и глотая рваные стоны и вздохи. Прикусил нижнюю губу, оттянул ее и снова набросился на распахнутый в немом крике рот. Засасывая до глотки, жадно облапил пацана за задницу и дернул на себя. Эрен всхлипнул, подался вперед, вцепляясь в Ривая мертвой хваткой, и со звериной страстью кинулся в омут его ласк.

Внутри все горело, с хрустом лопалось, и сердце грохало где-то в ушах. Что-то черное, злобное выло в Ривае лютым зверем, растворяясь во вкусе губ и кожи, в уступчивой покорности тела и чувственном отблеске зеленых глаз. Он даже не понял, когда настойчивые пальцы пробрались к нему в штаны, выпуская почти вставший член. С глухим стоном Ривай уперся руками в стену и откинул голову назад, скупо подаваясь в горячие ладони. Из-под полуприкрытых век он видел, как Эрен смачно сплюнул в ладонь, и стало еще мокрее, еще упоительней, пальцы заскользили легче, выбивая из легких весь кислород. А острые белые зубы играясь прихватили его подбородок. И тихий смешок Эрена мириадами крохотных игл по оголенным проводам нервов.

Обжигающее, тянущее желание бешеной пульсацией било в виски. И шальные глаза напротив горели диким нетерпением и восторгом. Ривай схватил его за шею, мазнул языком по влажным губам и развернул. Рывком сдернул с Эрена растянутые домашние штаны, нарочно небрежно задев резинкой его стоящий мучительно дрожащий член. Раздвинул крепкие ягодицы, сплюнул на пальцы и ввинтился ими в горячее нутро. Надрывный восторженный скулеж расплавленным воском осел на коже. Пацан сжался и выгнулся, безвольно откидываясь назад, подставляясь долбящим сзади пальцам и ласкающей ладони.

Но нежность Ривая не длилась долго. Внутри все еще было тесно, однако ждать становилось невыносимо. Прижав к стене, заставил его отставить задницу и толкнулся вперед.

Конечно, было хреново, и Эрен задушено хрипел, прогибаясь и царапая стену. Но Ривай давил снова и снова, выходя, сплевывая на судорожно сжимавшуюся дырку, пока не заполнил пацана целиком. Подхватив его под живот, Ривай плавно толкнулся вперед. Всхлип. Еще вперед. И снова всхлип. И так до бесконечности, пока Эрен не сорвался на крик, когда волна саднящей боли схлынула, уступая место тянущему наслаждению.

Ривая не хватило надолго. Безумная узость Эрена и его сдавленные стоны, звенящее от желания собственное тело не дали и пяти минут. Ладонь сомкнулась на изнывающем члене любовника. Пальцы двигались невесомо, заставляя Эрена надломленно кричать, балансируя над пропастью между почти разрывающими толчками сзади и невыносимо нежными движениями руки. И Ривай столкнул его в эту бездонную пропасть и следом кончил сам, вбиваясь в него на последнем дыхании.

Отстранился. Легко обхватил ослабевшее тело и прижал к себе, и уже вместе с ним по стене сполз на пол. Сознание возвращалось из небытия, и морок перед глазами отступал. Наваливалась одуряющяя истома, и теплое дыхание, щекочущее шею, было единственно важной вещью на свете. Ривай мимолетной лаской запустил пальцы в непослушные пряди.

— Какого хера ты молчал? — не вытерпел.

Эрен удобней устроился головой на его животе и пожал плечами.

— Надо было подумать.

— О чем?

— О принципе самоорганизации вселенной.

— Ну конечно же, — хмыкнул Ривай.

— Ну конечно, — в тон ему ответил Эрен, вскинул на него глазищи и, протянув руку, убирал прилипшие ко лбу черные пряди. Неожиданно для себя Ривай потянулся за ладонью, как соскучившийся по ласке кот.

— И что надумал?

— Что мне нравится с тобой трахаться, — вздохнул Эрен, впрочем, вполне довольный итогом своих размышлений.

— Бля, вот это сейчас было мило до жути.

— Я тоже так думаю, — довольная ухмылка. — А еще я думаю, что хочу жрать. Китайская кухня или пицца?

— Пицца, — не раздумывая ответил Ривай.

— Идеально! — Эрен натянул штаны, перекатился и, мокро чмокнув Ривая в губы, пошлепал босыми пятками в комнату.

— Ну?

Пацан удивленно приподнял брови и затолкал в рот очередной кусок пиццы, размазывая сок по подбородку. Ривай показательно поморщился, глядя, как он торопливо вытирается дешевыми бумажными салфетками, только усугубляя состояние своей физиономии.

Они сидели прямо на полу и ели пиццу из коробки. Эрен радостно хлюпал выпрошенным у Ривая пивом, Ривай же демонстративно пил чай, держа объемную кружку шиворот навыворот. Сейчас он аккуратно отложил недоеденную корку в коробку, пафосно вытерев уголки губ. Эрен, наблюдая эту картину, рассмеялся от души.

— Ты такой сноб, это так мило, — протянул он, словно специально облизывая пальцы.

— А ты свинья, и это нихера не мило, — фыркнул Ривай, многозначительно выгибая бровь. — Ну давай, спрашивай, хочется же.

— Да я все выяснил давно, — отмахнулся Эрен, присасываясь к бутылке с пивом. — У тебя очень редкое имя, — пояснил он, опережая вопрос, — Ривай. Никогда такого не слышал. Вот то есть вообще. Стоило забить его в поисковик, как я узнал даже размер твоих трусов.

— Интернет это зло, — Ривай хмыкнул, но не так что бы уж недовольно.

— Определенно, — легко согласился Эрен. — Единственное откровение для меня, что ты не ешь корки от пиццы, — по губам скользнула лукавая улыбка. — Ну и еще почему ты женился.

Ривай какое-то время молчал, собираясь с мыслями.

— А почему бы мне не жениться? Это было удобно, снимало многие вопросы и домогательства семьи, — сказал он наконец, пламенно желая, чтобы мальчишке этого хватило и не пришлось все рассказывать от Адама и Евы.

— Но ты же гей, — возразил Эрен.

— Скорее, би. Но это не меняет сути.

— Да? И как это? Трахаешь ее, а думаешь обо мне? — Эрен сказал это вроде как между прочим, но Ривай уловил напряжение в голосе.

— Так и было, — легко согласился он. — Даже назвал ее твоим именем.

Эрен, сделав глоток, поперхнулся и закашлялся, зажимая рот ладонью. Зеленые глазищи недоуменно хлопнули.

— Только не делай неправильных выводов, — поспешно осадил его Ривай, приваливаясь спиной к креслу позади себя.

— И не собирался, — передернул плечами Эрен, но глупейшая довольная лыба уже растекалась по губам.

— Ага, я вижу.

Ривай не сводил с пацана прищуренных глаз. Растрепанный, не без его усилий, в какой-то дурацкой застиранной футболке и босой он выглядел чертовски сексуально. Его не портила даже отвратная бутылка выпрошенного пива — эй, мне скоро двадцать один! — и крошки от пиццы. Поймал себя на мысли, что было бы неплохо разложить его прямо тут, на полу, среди разбросанных носков, книг и тетрадок, пиццы и еще бог знает чего. И только спустя бесконечно долгое мгновение сообразил, что никогда прежде ему не пришло бы в голову такое непотребство. Ривай и в постель-то не к каждому ложился, а чтобы вот так, среди бардака... Нахмурился и перехватил взгляд раскосых глаз. Эрен смотрел настороженно, с любопытством и губы его что-то беззвучно шептали.

— О чем ты думаешь? — едва слышно проговорил он, усаживаясь на подогнутые ноги и с интересом внимательно глядя на Ривая.

— О том, что у тебя жуткий свинарник.

Пацан рассмеялся и на четвереньках подполз к Риваю, отставил забранную у него из рук чашку с недопитым чаем и оседлал его бедра. Прильнув, несколько раз ритмично потерся бедрами, изображая волну, нависая над Риваем и едва дыша.

— А сейчас?

— Что от тебя разит, как от пивной бочки, — недовольно скривился Ривай, откидывая голову назад, но руки ухватили крепкую задницу и дернули на себя более чем красноречиво.

— Ах-ха-а, — сорвалось с припухлых губ.

Эрен продолжал двигаться в каком-то медленном блядском темпе, невыносимо елозя и потираясь, и Ривай очень скоро почувствовал эффект от его незамысловатых движений. Зеленоглазое чудовище тоже это ощутило и чуть прикусило губу, стараясь загасить улыбку. Риваю же сквозь разрастающийся алый морок захотелось убить того, кто научил его такому. Совершенно идиотское чувство, называемое ревностью, приподняло свою маленькую змеиную башку. К чему вообще?! Это просто секс. Просто. Секс. Но блять, почему ж так сладко сжимается все внутри от зелени смотрящих сверху вниз глаз, а желание кастрировать его предыдущих любовников растет?!

— Что мы будем делать, Ривай? — прошептали губы напротив.

Он вздрогнул. Сглотнул. Попытался сбросить сковывающее оцепенение и не смог.

— Трахаться, как кролики? — неожиданно хрипло.

— И что это будут за отношения? — настороженно.

— Самые честные?

— Прекрати отвечать вопросом на вопрос.

— Я не смогу жениться на тебе, — хмыкнул Ривай грубее, чем хотелось бы. — Если ты об этом.

— Нет, — поспешно.

— Тогда чего ты хочешь?

— Не знаю, — спустя целую вечность.

Ривай отстранился и перехватил погасший ускользающий взгляд. Он видел и, наверное, понимал, что творится с Эреном, но что он мог ему предложить? Пока он и сам смутно представлял, какое место в его жизни занимает этот зеленоглазый пацан. Секс был на десятку по личной пятибалльной шкале, но и только. Дальше постели Ривай не заглядывал. И был бы рад, отнесись Эрен к нему так же — как к отличному сексу без обязательств. Долгоиграющему сексу без обязательств, потому как Ривай вовсе не собирался бросать его.

— Значит, только секс? — словно уловив его мысли, спросил Эрен.

Ривай кивнул.

— Без обязательств с твоей и моей стороны?

Еще один едва заметный кивок.

— То есть, если я захочу встречаться с кем-то другим, ты меня отпустишь?

Ривай и тут заставил себя кивнуть, хотя отчего-то сразу же захотелось посадить это чудовище на цепь.

— И не жалко будет меня отдавать, а, Ривай?

Не жалобно, не тоскливо, а даже нагло и вызывающе. Сильнее работая бедрами. Ривай сжал ладонями крепкую задницу, сдавил, вжимая в себя.

— Я трахаю тебя так, что имя свое забываешь, — сквозь зубы процедил он. — Найдешь лучше — благословлю, блять.

— Самовлюбленный сукин сын, — рвано выдохнув, жадно сминая тонкие кривящиеся губы.

А Ривай будто только этого и ждал. Нырнул руками под растянутую резинку штанов Эрена, нарочно царапая кожу ягодиц, пробираясь к припухшему входу в тело. Чуть надавил, словно пробуя, и Эрен дернулся от острой рези.

— С-стой, — сглотнул, потянулся куда-то, чем-то грохая и шебурша в тумбочке, и в следующую секунду в ладони Ривая оказался тюбик смазки.

Натягивать Эрена в этот раз было несказанно легче и приятней. Да и он не сжимался и не вздрагивал, как одержимый, от каждого толчка. Сам безостановочно двигал задницей так, что у Ривая перехватывало дыхание и галактики скакали перед глазами очумевшими зайцами. А еще вскипала глухая ненависть ко всем любовникам этого чудовища, научившим его этим премудростям. Эрен что-то шептал запредельное, а Ривай плавился от его мягких движений и горячей тесноты. Целовал горьковатые губы с привкусом хмеля и был уверен, что ничего вкуснее в своей жизни не пробовал. И эта блядская медитация выкручивала вены и нервы, грозясь порвать к чертям, удушливая, солено-сладкая, пряно-пьяная. Настолько сюрреалистичная, что финал жутким взрывом похоронил последние крупицы реальности. Во всей вселенной Ривая не было ничего, кроме всхлипывающего на его плече Эрена и смуглой кожи, пахнущей пиццей.

— Вздумаешь сморкаться в меня — урою, — лениво выдавил из себя Ривай и невольно улыбнулся, когда пацан над ухом фыркнул и рассмеялся.

И мерзким дежавю, словно ножом взрезая тишину комнаты, раздался звонок. Один, второй, третий. Телефон умолкал на полминуты и снова трезвонил, мешая забыться. И Ривай не выдержал, бросил взгляд на светящийся совсем рядом с коленом Эрена позабытый айфон и поднял его с пола.

— Да? — чувствуя, как в руках напряглось доверчиво прильнувшее тело.

— <i>Пожалуйста, скажи, что ты задержался на работе,</i> — раздалось приглушенно из динамика.

— Нет, — ровно ответил Ривай, смотря в потемневшие глаза отпрянувшего враз Эрена.

— <i>Мог бы и солгать.</i>

— Мог бы, — охотно согласился Ривай, удерживая пытающегося вывернуться из его рук пацана. — Но не буду.

Не удержал. Эрен выскользнул, легко вскочил на ноги и быстро вышел из комнаты.

— <i>Иногда твоя прямота убивает.</i>

— Роль жертвы тебе не идет, Петра, — Ривай прижал телефон к плечу, застегивая штаны и приводя в порядок одежду. — Мы оба знали, на что подписываемся.

— <i>Оно оказалось сложнее, чем представлялось.</i>

— Сочувствую и уже сожалею о тех днях, когда ты не разговаривала со мной.

— <i>Можешь опять меня изнасиловать в своей извращенной манере, и я снова замолчу.</i>

— И ты звонишь сейчас, чтобы сказать мне об этом? — поморщившись от раздражавшего разговора, Ривай поднялся с пола, сделал глоток остывшего чая. — Уволь меня от демонстрации своей оскорбленной благодетели. Не помню, чтобы раньше ты жаловалась.

— <i>Ты отвратителен, Ривай.</i>

— А ты начинаешь бесить своими претензиями. Не первый раз все это происходит, но идиоткой ты выставляешь себя именно сейчас. Что изменилось?

— <i>За десять лет, что мы женаты, ты никогда не называл меня другим именем. Вот что изменилось.</i>

Ривай сбросил звонок. Иногда Петра раздражала до белого каления. Но в одном она была права — происходившее с ним в этот раз не укладывалось в привычную схему. Увлечения в его жизни появлялись и исчезали, не оседая в памяти ни именами, ни лицами. Ривай не тратил свое время на свидания и ухаживания, это было ни к чему. Все что имело значение — секс, остальное побоку. Если предмет вожделения набивал себе цену, Ривай шел дальше, забывая тут же. Но не в этот раз. Почти подросток с глазами невозможного цвета и дыханием с запахом кофе сломал к чертям всю систему, засев в печёнках. Ривай думал о нем, и это было неправильно. Ривай мог трахнуть его в первую же встречу, но не сделал этого. Отчего-то отпустил и во вторую, и в третью. И целую неделю, что мальчишка динамил его, он места себе не находил. А получив его снова, мог думать только о следующем разе. Чистой воды сумасшествие, тягучее и разрушительное. Кислотное.

Сзади едва слышно хлопнула дверь, Ривай обернулся. Эрен вышел из ванной, куда сбежал в начале разговора с Петрой, и сейчас стоял, прислонившись плечом к косяку.

— Мне надо идти, — произнес Ривай, делая пару шагов к нему.

Пацан чуть приподнял брови и кивнул. Глаза прятал, а Ривай старался не замечать засунутых в карманы рук. Прошел мимо в коридорчик, пару-тройку часов назад бывший свидетелем звериной страсти, глянул мельком в зеркало и обернулся. Эрен отлепился от стены и нехотя подошел.

— Я позвоню, — произнес Ривай, берясь за ручку двери и потянулся к пухлым упрямо сжатым губам, но Эрен отступил.

— Не стоит.

Ривай прищурился, но не сказал ни слова. Только внутри стало как-то гулко. Перехватил ускользающий русалочий взгляд, требуя объяснений, пока безмолвно. Пока спокойно.

— Я не смогу так, прости, — через силу выдавил из себя Эрен. — Думал, что смогу, но нет, ничего не получается.

— Давай попробуем, — очень тихо произнес Ривай, даже быстрее, чем сообразил, что говорит.

Мальчишка отчаянно затряс патлатой головой. Ривай отпустил чертову дверь и вцепился в его плечи, дернул на себя, прижал, но Эрен вывернулся, разве что не отскочив.

— Не могу я, слышишь, — быстро, лихорадочно, скрестив руки на груди, словно отгораживаясь. — Мне мало тебя на пару часов раз в неделю. И я не хочу реветь, когда ты уходишь. Хватило прошлого раза и сейчас. Больше не хочу.

Взгляд Ривая заметался по призрачно белеющему в темноте скуластому лицу. Нихера не видно! Только общие контуры и иногда какой-то смазанный блеск раскосых глаз.

— Эрен, — шаг вперед.

— Не надо, пожалуйста, слышишь, — как заклинание, обреченно, широко распахнув и без того преизрядные глаза. — Не надо... Уходи. Пока я не прирос к тебе так, что не отодрать.

И ударило пониманием, как электрическим разрядом пробило. И жутко стало, и пусто, и что-то ворочалось, разрывая нутро голодным зверем. Ривай отступил. Потянулся к двери, открыл. Последнее, что он увидел перед тем, как навсегда исчезнуть, это сжавшийся Эрен, затравленно смотрящий из-под рваных прядей челки.

Вылетев из дома на залитый светом фонарей бульвар, Ривай попытался вздохнуть полной грудью, но почему-то не смог. Что-то сместилось внутри, разладилось, оставив разъедающий привкус горечи.