𝓒𝓱𝓮𝓶 𝓫𝓸𝓵𝓮𝓮 𝓼𝓽𝓻𝓪𝓷𝓷𝔂𝓶 𝓷𝓪𝓶 𝓴𝓪𝔃𝓱𝓮𝓽𝓼𝔂𝓪 𝓼𝓸𝓷, 𝓽𝓮𝓶 𝓫𝓸𝓵𝓮𝓮 𝓰𝓵𝓾𝓫𝓸𝓴𝓲𝔂 𝓼𝓶𝔂𝓼𝓵 𝓸𝓷 𝓷𝓮𝓼𝓮𝓽.

- 𝓩𝓲𝓰𝓶𝓾𝓷𝓭 𝓕𝓻𝓮𝔂𝓭

Когда мне было пять лет, я потерялась.

Рынок был полон людей, нарисованных, казалось, углем. Их силуэты то и дело растворялись в белом свете. Последний был основой того места, именно на нем держалось все сущее вокруг.

Оказалась я там случайно. Помню: иду за руку с дедом, а потом... Я одна.

Мимо меня плелись люди больше похожие на пятна. Для них я была невидимой, они для меня — бесплотными. "Мертвые" — пронеслось у меня в голове и страх ещё сильнее сжал гортань. Слезы катились по щекам, хотя лицо мое окаменело.

"น∂ự ჳÀ ᛖℌΘũ" — сказал кто-то за спиной.

Впервые я, послушная девочка, доверилась незнакомцу. Взялась за его руку, словно тот был старым другом семьи. Будто бы невероятное тепло от прикосновения — гарантия моей безопасности.

Мужчина был ни молод, ни стар. Вроде бы он был облачен в монашескую робу. Или это был костюм?

— Вы ангел? — наивно спросила я.

В ответ мужчина улыбнулся. Точнее мне так показалось: его лицо было засвечено настолько, что было невозможно разглядеть его черт.

Мы шли удивительно недолго. Было даже забавно насколько быстро закончились мои страдания. Место, куда мы вошли было знакомым. Я сразу узнала собственную гостиную с её болезненно розовыми обоями, с горчичным диваном и советской лакированный стенкой.

"Ễખё Όℊዞà ҦỌṪε₽яᏗẵĉ৮" — сказал мой спаситель куда-то в воздух. Я подняла взгляд.

Странно. Картина не должна висеть на потолке.

"ự∂น ∂Ọ爪Ợŭ"

Руки сами потянулись к картине и сдвинули её, как дверь-купе. Яркий свет ослепил меня.

— Долго же ты спала, — спросил кто-то из родных, заметив заспанную меня. Я лежала на диване в гостиной, пока остальные уже ужинали.

Я смотрела на свою семью и плакала.

Мне вправду казалось, что я не просто проснулась, а была возвращена обратно, домой, из далекого мира, где мертвые души потоками текут по улицам.