Спустя три месяца выходит новая глава... Надеюсь, ещё остались те, кому эта книга интересна. Ваша Ната.

Я никогда не жаловалась на жизнь, считая проблемы той малой долей человеческого существования, через которые стоит проходить с гордо поднятой головой и в одиночку. Именно с одиночеством у меня была особая связь: одновременно презирала его и считала своим божеством, так и не научившись жить в обществе. Если выбирать из двух зол, то, пожалуй, меньшее меня не устраивало никаким образом. Где-то глубоко в душе я все еще желала чужого восхищения, почувствовать опьянение славой и взорваться аплодисментами в эпицентре театра... 

Мечты, если к ним не следовать, выдирая зубами плоть и кровь из таких же амбициозных дурочек, как ты сама, останутся простой фразой, а может и вовсе случайно забредшей мыслью. Я старалась об этом не думать, причиняя себе моральную боль, никак не соглашаясь на роль тени.  Хотя, на самом деле все уже давно было так. Глупая человеческая черта - не признавать свои ошибки, упрямо полагать, что плывя по течению можно придти к какому-то идеальному завершению своей истории.

Стрелки часов сошлись на цифре три, хватило одного движения ресниц, чтоб они продолжили свой неумолимый бег по кругу. Боль в животе напомнила о том, что я все же жива и хоть изредка нужно есть. Холодильник как всегда был наполнен пустыми полками и тем, что уже успела отхватить плесень. Даже проверять не стоило. 

На ближайшие магазины и рассчитывать нельзя было, все они открывались минимум через пять часов. Разве что круглосуточная доставка еды, какой-нибудь жирной и вредной, чтобы от количества масла и соли желудок сошел с ума. Вот только с деньгами была также беда.

Я побрела на кухню и налила себе чашку воды, выпив залпом еще две последующие. В животе благодарно заурчало и за такую подачку.

В сумке завибрировал телефон, от неожиданности я вздрогнула и подскочила на месте. В голову пришла глупая мысль, что это мог быть мой милый убийца, о встрече с которым я мечтала во сне и наяву. На долю секунды сердце радостно забилось, но мозг воистину ужасный орган, пославший по нейронным соединениям правду жизни "он меня знать не знает, так откуда же у него мой номер?". Да, я испытала злость и ненависть, вперемешку с обидой. Хотелось устроить ссору с тем самым абонентом, что дал мне ложную надежду, хоть этот человек был здесь не при чем.

Немного поморщив лицо, я свыклась с ярким светом телефона, и нажала на красную кнопку, даже не удосужившись взглянуть на имя кого, кто решил потревожить меня в столь позднее время.

Я забывалась в танце, но и в последнее время балет не приносил того удовлетворения и спокойствия, что раньше. Я хочу найти убийцу, я желаю подарить ему своё сердце и жизнь, и я не остановлюсь перед этим - страха нет, только любовь.

***

Мне срочно был нужен воздух. Нырнув за ширму, я побежала к лестничному пролету и выскочила на балкон. Смутно знакомый парень даже не обратил на меня внимания, молчо курил, сосредоточив взгляд на крышах домов и заполненных дорогах. Ветер слегка касался его длинных каштановых волос, перекидывая гладкие пряди через аккуратный ровный пробор. Мы стояли в тишине, а потом он резко выбросил окурок щелчком, выпрямился и погладил тонкое кольцо в ухе, что-то бормоча себе под нос.

Очередной француз, надевший безукоризненный наряд, благоухал приятным парфюмом. Я скептически обвела взглядом фигуру и позу, и он это уловил. Если я не ошибаюсь, этот парень пишет музыку для спектаклей. Неплохо, для такого зелёного, хотя лёгкая щетина явно придавала ему несколько лет к возрасту. А ещё взгляд - тяжёлый, уставший.

- Дай закурить, - попросила я, но опомнилась, что ребята по-русски не шарят. Благо, язык жестов никто не отменял. Вскинув бровь, французик протянул мне пачку сигарет и дал закурить. По его холодному взгляду было видно, что он не в восторге от происходящего.

С появлением всех этих самцов, в театре начался настоящий цирк. Обстановка стала напряжённой, а балерины все как одна натянули помимо лучших пачек игривые улыбочки. Одна моя мрачная физиономия ломала стереотипы дружной труппы.

- Вот так вот, Андрюха, такая херня! - кивнула я головой иностранцу. - Это тебе не Париж. Раша аля энд Ойроп!

Однако, нашу весьма содержательную беседу спешила нарушить Милена, ворвавшись с грохотом и криком на балкон, хоть и многие слова уносил ветер, нравоучения не прекращались:

- ...Хватит себя вести как избалованная девица! Тебе уже далеко не восемнадцать, золотое время закончилось, пора начать шевелить задницей. - Женщина пригубила мундштук, а затем выпустила клубы серого дыма, что оставлял за собой горький,  раздирающий лёгкие, осадок. - Ещё несколько лет назад в моем огромном сердце теплилась надежда, вера в тебя, моя дорогая. В мою труппу не так легко попасть, всех вас можно назвать "избранными", сама понимаешь какого из тысяч выбрать двадцать юных девушек. Сколько из вас добрались до этого момента предстоящей славы?! Единицы, моя дорогая! Так что не смей идти на попятную, - голос ее изменился, и я почувствовала, что нотки настальгии сменились угрозой, - если Саша хочет тебя прослушать, если он увидел в тебе то, что смогло осесть в моем огромном сердце до этих времён, то ты будешь танцевать!

Ещё немного, и она начала бы плевать ядом. Это забавляло. Скажи наставница это в то самое золотое время, я бы не стала убивать себя, проходя в очередной раз все стадии анорексии.

- Уважаемая, но уже не настолько любимая Милена Эдуардовна, разве у меня есть выбор? Ведь единственное, что мне осталось в этом мире - танцевать!

Гримаса отвращения исказила ее лицо, хваткие цепкие пальцы схватили за щеки и натянули до придела, мне даже против воли пришлось наклониться, пока наши глаза не стали на одном уровне:
- Ты что, под кайфом? Не смей! Наркоманки мне не нужны в труппе!

- Если бы я хотела себя убить, то выбрала бы способ получше.

Эта перепалка бы продолжалась ещё дальше, если бы молодой композитор, все это время стоящий где-то позади в углу, не прокашлялся и виноватым лицом, и я даже успела заметить румянец на его щеках, извинился и удалился. Его французский был чудесен, как и все то, что он делает.

Проводив взглядом, без стеснения оценила фигуру парня: широкие плечи, сильные руки и упругую задницу, которую так соблазнительно обтягивали брюки. Если во Франции все парни настолько хороши, то мне неприменимо стоит туда слетать. Была не была, станцую разок для ханжи.

- Настя, помнишь как мы познакомились? - изящно обхватив ладонью мундштук, наставница жестоком приказала следовать за ней. - Маленькая испуганная девочка с диким желанием танцевать. Ты старалась вдвойне, брала измором, не обладая и граммом таланта.

- Ну, не за красивые глаза вы меня взяли, - саркастично подчеркнула я. - Так в чем дело?

- Твоя мать просила меня, и я понадеялась, что ты переняла хоть малую часть ее таланта.

Милена всегда была прямолинейной, и не стеснялась в жестокости высказываний. За столько лет я уже привыкла ко всем колкостям и остротам, унижениям. Она редко хвалила, но каждое выступление заканчивалось своим маленьким триумфом. Да, многие погнались за большей славой, покинув наш маленький кружок по интересам, лишь только единицы остались верны своей наставнице. Моя верность заключалась в любви к матери, что так боготворила балет, но травма убила в ней мечту.
Мы стали чужими друг другу людьми и только "черная змея" сжала кольцом наши души, объединяя общей целью - Прима. Белый яд змеи отравил сознание, и будь Богом проклята мечта, ведь уже так поздно хоть что-то изменить. Мы обе верили Милене, и  я обе проиграли, поставив на выигрыш обсолютно всё. Вместо призрачных высот, я опустилась на самое дно: жила мечтой, не понимая жизнь.

Все потеряно, во всем только моя вина, мама. Я бы сейчас попросила у нее прощения, за причиненную боль и разачарование.

- И что теперь? Она мертва и нет повода держать меня здесь, а вас сложно назвать человеком чести. Не понимаю, что послужило причиной поддержать меня спустя столько времени. Ведь "игра не стоит свеч!"- Припомнило мое сознание. Я сама не понимала, как осмелилась все это ей сказать. Я была на грани и перейти черту оказалось гораздо проще. - И какова же мотивация продолжать?

Милена открыла дверь, пропуская меня внутрь злосчастного зала:
- Либо сейчас, либо уходи. Ты права, причин тебя терпеть я больше не вижу, но ты понравилась Саше - сломанная марионетка, без души и смысла. Это твоя последняя попытка оправдать ожидания матери, мои надежды. А я всё ещё вижу будущую Приму.

В этот момент я была готова поверить, что все происходящее сон. Лесть не была мне приятна. Эта ситуация вызвала отвращение и чувство тошноты. Сердце болезненно сжалось в груди.
Значит это последнее предложение в моей жизни?

- Дорогая, - окликнул тот самый дорогой гость, при виде которого я испытывала лишь злость. - Покажи мне свою страсть, попробуй обольстить Юстаса. Ты ведь понимаешь значение этого слова?

- По вашему я фригидна? - изломив бровь, я засмеялась тяжёлым грудным смехом. В центр вышел чернокожий красавец Юстас, огромный и мускулистый танцор балета из Марселя, с ухмылкой пожирал меня взглядом. Нынче пробы уже не те. Горечь внутри прожигала насквозь, порождая обиду. - Это вам не бордель, но раз гости требуют стриптиз, увы, отказать мне запрещено!

С лёгким поклоном, я стала в шаге от моего напарника, совершенно бесстрашно вытянув руку, положила ему на грудь. Он был спокоен, я чувствовала его пульс.

- Андре! - позвал Саша парня, что сидел за фортепьяно. Значит в этот раз живая музыка. Прекрасно, если уходить, то красиво.

Нагревая мою злость до взрывоопасного состояния, зазвучала мелодия. Лёгкая и опьяняющая, словно капли дождя на стекле, перерастая в холодный сильный ливень, а затем и вовсе ураган. Срывая все запреты словно молодые листья деревьев. Надолго меня не хватит, это я понимала трезво, ощущая слабость во всем теле.

У Саши было странное понятие балета, оссоциируя его с влечением, он только дал мне пищу для импровизации.

Меняя реальность, мысли перенесли на улицу, где в воздухе повисла марионетка. Я попыталась ощутить себя на ее месте, и за несколько часов до чарующего выступления ту любовь, что он подарил ей. Его руки прикасались к ней с трепетом и нежностью нанося рисунок на кожу. Никто не знает, связаны ли эти убийства, но я уверена, что столь тонкая работа его рук дело. Интересно, а занимались ли они сексом до всего этого? Ревность порадила новое чувство.
Внутри зажёгся маленький огонь, обхвативший постепенно все тело. От усталости не осталось и следа. Ещё немного и в историю запишут очередной случай самовозгорания.
Я задыхалась, не в состоянии потушить этот огонь.
Нельзя было останавливаться, иначе этот свет потухнет. Мне это так нужно, повторять движения, сломленная и брошенная, я пылала, не желая превращаться в пепел или дым.

Взглядом волка, оставшегося без луны, Юстас поглощал каждое движение и стоило мне приблизиться в очередной раз, как парень вступил со мной в этот страстный танец, подхватив на свои руки. С жадностью обследуя каждый изгиб, я ощущала дыхание на разгоряченной коже, каждый раз продолжая выскальзывать из этих цепких объятий.

Его глаза загорелись красным, будто небесный костёр, что Бог приготовил только для меня. Но дьявол желал жёстче, и падая в его объятия, моего милого убийцы, я продолжала извиваться. Он меня не простит, он хочет больше, чтобы я догорела до тла, только для него мое тело и этот танец.

В последний раз встряхнув копной волос, что прилипли к лицу, я упала в бездну, что поглотила меня окончательно и без остатка.

Нужно было есть...