Я каждый вечер ждал её появления. С приготовленным холстом и кисточкой в руках. С необузданным желанием жаждал видеть её.
Она любила приходить на пять минут позже, чем раньше. Однажды всё изменилось. Она не спустилась по ступенькам, осторожно неся кружку горячего кофе, ветер не раздувал её чёрные как смоль волосы, я больше не слышал как мяукает её кот. Именно тогда мне открылась правда.

* * *

2 года назад

Пак Чанёль явился вчера в мою квартиру при полном параде. К сожалению, его спутниц пришлось отправить по домам на такси, а друга приютить, как и всегда.

- Когда заведешь себе девушку, тогда и перестану являться к тебе средь ночи, - сказал на следующее утро мой друг, стоя в одних моих трусах в моей кухне. - И начни уже покупать себе боксеры, а не эти твои парашюты. - Он поймал мой взгляд, устремленный на трусы и усмехнулся. Я всегда предпочитал свободные и лёгкие вещи, поэтому сжимающие мою плоть боксеры были явно не для меня. А вот свободно сидящие семейные трусы оказались как раз.
Хотя Чанёль и не уважал мой выбор трусов, считая их не сексуальными, но всё же ему нравилось носить подобное бельё. Ему было удобно в них, как и мне, собственно говоря.

- Во-первых, девушка не машина, чтобы её заводить, - сказал я, вспоминая его слова, - а во-вторых, ты заявился в пять утра, не средь ночи. - Устало зевнув, потянулся, настойчиво прогоняя сон, который так не кстати наступал на веки, заставляя их закрыться. Надо было закончить портрет ещё одного толстосума, который платил немеренное количество денег за простую свою рожу в позолоченной рамке. Но благодаря этим самым толстосумам я и жил. Направляясь к себе в мастерскую, я услышал голос друга:

- У тебя скоро галлюцинации пойдут, ес­ли и даль­ше бу­дешь про­дол­жать жить в этих че­тырёх сте­нах в ок­ру­жении сво­их кра­сок! - крик­нул он, пос­ле зас­то­нав. Я ус­мехнул­ся. Пох­мелье - де­ло не хи­лое. Он руг­нулся ма­том и что-то раз­бил, слы­шен был гро­хот по­суды. Как же это по­хоже на Пак Ча­нёля.

Мас­тер­ской я на­зывал бал­кон. Пе­реде­лал его под се­бя и ра­ботал здесь ис­клю­читель­но толь­ко в тёп­лое вре­мя го­да. Вид на го­род до­воль­но хо­рошо вдох­новлял мою твор­ческую на­туру, что поз­во­ляло мне ра­ботать доль­ше, не те­ряя при этом же­лания что-ли­бо тво­рить.

Но имен­но се­год­ня по­чему-то не бы­ло ни­како­го же­лания ри­совать раз­жи­рев­шие ро­жи мо­их кли­ен­тов. Ме­ня всег­да под­мы­вало на­рисо­вать им вто­рые под­бо­род­ки и свиньи мор­ды, но кли­ен­ты всег­да за­казы­вали свои пор­тре­ты на нес­коль­ко лет мо­ложе, чем они бы­ли на са­мом де­ле. Ви­нить их я не мог. Мы все хо­тим выг­ля­деть мо­ложе сво­его воз­раста. С го­дами это же­лание уси­лива­ет­ся.

Я так и си­дел до ве­чера пе­ред по­лу пус­тым хол­стом, кис­точка, ко­торую я нес­коль­ко ча­сов на­зад мак­нул в крас­ку, уже зат­верде­ла и ри­совать ей что-ли­бо бы­ло прак­ти­чес­ки не­воз­можно.
Для осен­не­го вре­мени го­да не­обыч­но пек­ло. Я си­дел в сво­ей мас­тер­ской в од­ной толь­ко рас­стег­ну­той бе­лой ру­баш­ке и в тру­сах. Сол­нце заш­ло око­ло по­луча­са на­зад, но воз­дух всё еще был про­питан жа­рой ад­ско­го пек­ла. Имен­но в тот мо­мент, си­дя в про­дав­ленной и ша­та­ющей­ся на од­ну нож­ку крес­ле, я уви­дел её. Она мед­ленны­ми ша­гами спус­ка­лась по по­жар­ной лес­тни­це, не­ся с со­бой круж­ку ды­мяще­гося на­пит­ка. Она бы­ла оде­та под стать мне. Толь­ко её ру­баш­ка бы­ла боль­ше на два-три раз­ме­ра, что ви­села на ней меш­ком, прик­ры­вая ее те­ло до се­реди­ны бед­ра. Воз­можно она бы­ла в ко­рот­ких шор­тах, но я был уве­рен, что на ней бы­ли лишь тру­сики. Бе­лые.
Ха, я ус­мехнул­ся сво­им мыс­лям. Смот­ри­те до че­го до­водит не­удов­летво­рение. Мо­жет Ча­нёль и пь­ёт до ут­ра, но в од­ном он прав - мне нуж­но най­ти се­бе де­вуш­ку.

Она спус­ти­лась ещё на нес­коль­ко сту­пеней вниз, как раз на уров­не мо­его бал­ко­на, и се­ла, ого­лив нич­тожно ма­лень­кий ку­сочек тка­ни сво­их тру­сов-шорт. Я ока­зал­ся не прав. Её тру­сики бы­ли тем­но-си­него цве­та, хо­тя мог­ли ока­зать­ся и чер­ны­ми, на этом рас­сто­янии я пло­хо мог раз­гля­деть ма­лей­шие де­тали.

- Спус­кай­ся сю­да, Ша­лун, - про­из­несла она не­веро­ят­но ме­лодич­ным го­лосом. У ме­ня спёр­ло ды­хание. Она ме­ня зо­вет? Не мо­жет быть, ведь так? По­ка у ме­ня кру­тились шес­те­рен­ки, взгляд мой прог­ля­дел ма­лень­кий ко­мочек, что спус­кался по лес­тни­це к де­вуш­ке. Ко­мочек мя­ук­нул. По те­лу у ме­ня прош­лись му­раш­ки. Я не­нави­дел ко­шек. Я не­нави­дел их с тех пор, как од­нажды в детс­тве стал сви­дете­лем улич­ной дра­ки двух ко­тов. Моя не­нависть, хо­тя ско­рее это был страх, уси­лилась, пос­ле проч­те­ния ро­мана Кин­га «Ад­ская кош­ка».
Ме­ня пе­редёр­ну­ло. Ес­ли эта ко­шара сей­час пос­мотрит в мою сто­рону я, ей-бо­гу, ки­ну в неё что-ни­будь тя­желое. Но кот лишь ут­кнул­ся но­сом в бед­ро сво­ей хо­зяй­ки, про­ся лас­ки. Та ждать се­бя не зас­та­вила. Сра­зу же взя­ла на ру­ки, уса­див на ко­лени ко­та. И вот так я впер­вые в сво­ей жиз­ни за­видо­вал это­му гре­бан­но­му жи­вот­но­му, ко­торое, на­вер­ное, да­же не по­нимал своё не­объ­ем­ле­мое счастье.

Ру­ка моя са­ма по­тяну­лась к но­вой кис­точке, я да­же не по­нял, как на­чал де­лать пер­вые маз­ки го­лубой крас­ки в со­вер­шенно чис­том хол­сте.

Внут­ри ме­ня что-то щел­кну­ло. Что-то, че­го не бы­ло рань­ше ни­ког­да. Про­печён­ный за весь день воз­дух рез­ко стал прох­ладным, по ко­же пош­ли му­раш­ки, сер­дце би­лось где-то в глот­ке. Я мед­ленно зад­ро­жал.
Тог­да я поз­нал что та­кое ис­тинное вдох­но­вение. Му­за прок­ра­лась во все клет­ки мо­его ор­га­низ­ма и ус­та­нови­ла аб­со­лютизм над мо­ей ту­шей, я был со­вер­шенно не про­тив.

Имен­но так про­изош­ла пер­вая встре­ча с мо­ей Му­зой, чьё имя упо­минать счи­та­ет­ся для ме­ня ко­щунс­твен­ным. Моя Му­за. Я мог звать её ис­клю­читель­но так и ни­как ина­че.

* * *

Я смот­рел на кар­ти­ну, ви­сящую у ме­ня в гос­ти­ной и, слов­но нар­ко­ман, не мог от­вести взгляд. Моя Му­за ста­ла мо­им нар­ко­тиком.

За стек­лом ба­раба­нил мо­рося­щий дождь, ве­тер раз­де­вал де­ревья, го­товя их к зи­ме, сол­нце мед­ленно те­ряло своё теп­ло, ус­ту­пая хо­лод­ным ме­сяцам мес­то. Мне то­же ка­залось, что мое внут­реннее сол­нце ку­да-то ис­чезло. Не мог ни есть, ни пить. Я не ви­дел её нес­коль­ко дней, с тех пор как на­чал­ся дождь, она не вы­ходи­ла боль­ше к по­жар­ной лес­тни­це, не пи­ла аро­мат­ный ко­фе, лю­бу­ясь за­катом, не гла­дила так неж­но ко­шачью шерс­тку. Моё сол­нце спря­талось за за­наве­сами сво­его ок­на, уне­ся с со­бой всё теп­ло.

Я дрог­нул, ког­да чья-то тя­жёлая ру­ка опус­ти­лась мне на пра­вое пле­чо.

- Сех, ты ког­да в пос­ледний раз с жен­щи­ной был? - спро­сил Ча­нёль, ко­торый вы­сил­ся с той сто­роны ди­вана. Я бы с удо­воль­стви­ем за­катил гла­за, ес­ли бы сил на это у ме­ня хва­тило. Лишь ус­та­ло вздох­нув, от­вернул­ся.

- Я серь­ез­но. Смот­ри, что с то­бой ста­ло! Ты же не?... - Я знал, что он хо­тел спро­сить. И на его воп­рос от­вет был «Нет». Нет, я не гей. Нет, я не им­по­тент. Нет, у ме­ня ещё не от­ва­лил­ся член. Но усу­губ­лять по­ложе­ние и от­ве­чать на его воп­ро­сы я не со­бирал­ся.

Ча­нёль по­дошел к две­рям мо­его бал­ко­на и зак­рыл их, но преж­де чем пой­ти го­товить се­бе ко­фе, как и де­лал это всег­да, он пос­мотрел ку­да-то на ули­цу и хмык­нул:

- Смот­ри, - кив­нул Пак в сто­рону ок­на, - по­года сов­сем раз­бу­шева­лась, - ска­зал он и ушёл на кух­ню, от­ку­да вско­ре на­чал до­носить­ся гро­хот по­суды, что зна­чило - он ва­рит ко­фе.

Не мо­гу с точ­ностью ска­зать, что по­буди­ло ме­ня встать с на­сижен­но­го мес­та и пой­ти гля­нуть на эту са­мую по­году, опи­сан­ную Ча­нёлем, но в сле­ду­ющую се­кун­ду я уже сто­ял у бал­конных окон в од­них тру­сах и гла­за мои сра­зу уз­на­ли её.

Моя Му­за.

Она бы­ла в той же бе­лой ру­баш­ке в од­ном ниж­нем белье, толь­ко на этот раз она бы­ла ещё и бо­сой. Ни­каких та­почек, за­бытых снять, ни­каких кед, в спеш­ке на­детых. Ни­чего. Лишь её блед­ные ху­дые ступ­ни ка­сались мок­рой же­лез­ной лес­тни­цы. Она сто­яла там с зак­ры­тыми гла­зами, зап­ро­кинув го­лову к не­бу и вби­рая в се­бя каж­дой сво­ей кле­точ­кой осен­ний дождь. Она не бы­ла су­мас­шедшей. Не бы­ла пь­яной. И уж точ­но не бы­ла под до­зой ге­ро­ина. Моя Му­за уме­ла жить.

Каж­дое её дви­жение, ше­лест её во­лос, её улыб­ка - го­вори­ли о том, что она уме­ёт и хо­чет жить.

Три го­да на­зад я да­же не по­доз­ре­вал о её су­щес­тво­вании. Два го­да на­зад она въ­еха­ла в зда­ние ря­дом и по­сели­лась в квар­ти­ре на два эта­жа вы­ше мо­его. И в тот же день смог­ла най­ти при­ют в мо­ём сер­дце. Я не мо­гу это объ­яс­нить, но я буд­то чувс­тво­вал её на ос­но­ве ДНК. Я знал, что она чувс­тву­ет, о чем ду­ма­ет, её меч­ты и це­ли. Но она не зна­ла обо мне.

Рас­кры­вая бал­конные ок­на, я яс­но знал, что в ито­ге прос­ту­жусь и сля­гу с тем­пе­рату­рой. Но так же знал, что при лю­бом ис­хо­де я бы сде­лал этот шаг впе­ред, пря­мо под кап­ли хо­лод­но­го осен­не­го дож­дя.
Мне ка­залось, что так я смо­гу до­тянуть­ся до неё, сто­ит лишь про­тянуть ру­ку и смо­гу дот­ро­нуть­ся до её неж­ной ко­жи, смо­гу ощу­тить её вкус, сме­шан­ный со вку­сом горь­ко­го ко­фе без са­хара, смо­гу взять её за ру­ку и на­конец осоз­нать, что она не приз­рак из мо­их снов, а обыч­ная со­сед­ская де­вуш­ка.

Но я очень оши­бал­ся. Му­за ни­ког­да не мог­ла быть обыч­ной со­сед­ской де­вуш­кой.

Мы бы­ли дву­мя иди­ота­ми, про­мока­ющи­ми под дож­дём. Но хо­лода я не чувс­тво­вал. Грудь на­пол­ни­лась ра­достью и сол­нцем, дру­гие наз­ва­ли бы это счасть­ем. Но не я. Счастье бы­ло из­лишней рос­кошью для ме­ня. Я точ­но знал, что не зас­лу­живаю счастья.

- Су­кин сын, О Се­хун! - ус­лы­шал я го­лос Ча­нёля, се­кун­ду спус­тя ока­зал­ся по­вален­ным на мок­рый бе­тон­ный пол бал­ко­на. - Бля­дина же ты, мать его, охе­рев­ший!

Всё это ка­залось мне не­ре­аль­ным. Буд­то мой друг кри­чал что-то с дру­гой все­лен­ной, где не су­щес­тву­ет мо­ей Му­зы, где не су­щес­тву­ет ме­ня са­мого.

- Что?..

До­гово­рить мне не да­ли. Ку­лак Ча­нёля встре­тил­ся с мо­ей че­люстью. Сра­зу же по­чувс­тво­вал прив­кус ме­тал­ла у се­бя во рту. Мы с Ча­нёлем не дра­лись со вре­мен стар­шей шко­лы. Тог­да мы влю­бились в од­ну, и ту же де­вуш­ку и что­бы вы­яс­нить с кем в ито­ге она ос­та­нет­ся мы ре­шили по­мерить­ся яй­ца­ми. У ко­го боль­ше и же­лез­нее. Мы бы­ли глуп­ца­ми, ко­торым взбре­ло в го­ловы встре­тить­ся в од­ном из заб­ро­шен­ных стро­ек и вы­яс­нить от­но­шения там. Тог­да я пос­ледний раз чувс­тво­вал у се­бя во рту этот от­вра­титель­ный прив­кус ме­тал­ла. Вспом­нив на­шу дра­ку, я рас­хо­хотал­ся.

- Ка­кого, еба­ного в рот хуя, ты хо­тел спрыг­нуть с бал­ко­на! Блять, ты же не на ко­лесах, да?! - схва­тил он ме­ня за пле­чи и на­чал тряс­ти. Буд­то это по­может.

- Я прос­то хо­тел дот­ро­нуть­ся до неё, Ча­нёль. Быть к ней бли­же. Нам­но­го бли­же чем сей­час, по­нима­ешь?

Я сла­бо по­нимал что имен­но даль­ше де­лал мой друг. То ли уло­жил на ди­ван, то ли ос­та­вил тут же на ков­ре. Но од­но я знал точ­но, моё сол­нце опять ис­чезло.

* * *

Как я и пред­по­лагал, пос­ле прош­ло­го лив­ня я прос­ту­дил­ся. Но нес­мотря на бо­лезнь я вы­ходил на бал­кон по ве­черам и наб­лю­дал за мо­ей Му­зой. Те­перь на её тон­кой шее на­чал кра­совать­ся крас­ный вя­заный шарф, на но­гах вя­заные нос­ки и до­маш­ние та­поч­ки. Она боль­ше не вы­ходи­ла бо­сой на по­жар­ную лес­тни­цу. Ос­та­лись не­из­менны её ру­баш­ка, по­верх ниж­не­го белья, ды­мяща­яся круж­ка чер­но­го ко­фе и пос­то­ян­ный не­заме­нимый спут­ник - кот. Она лю­била звез­ды, ко­фе, горь­кий шо­колад, вя­заные шар­фы и нос­ки. От неё ве­яло за­пахом ста­рых книг, го­ряче­го ко­фе, спе­лыми зе­лены­ми яб­ло­ками. Она бы­ла оли­цет­во­рени­ем осе­ни.

У ме­ня те­перь бы­ла це­лая кол­лекция её пор­тре­тов. Да­же это­го ко­та на­рисо­вал. Всё бы­ло от­лично. Я ви­дел свою Му­зу каж­дый ве­чер, мог лю­бовать­ся ею, ри­совать.

Лишь од­но ме­шало жить буд­то кость в гор­ле. Пак Ча­нёль.
Пос­ле прош­ло­го ин­ци­ден­та, он пе­ре­ехал ко мне и всё вре­мя го­ворил, что бес­по­ко­ит­ся обо мне с каж­дым днем всё боль­ше.
Я его не по­нимал.

- Кто это? - спро­сил он од­нажды ве­чером, ты­ча сво­им паль­цем в её пор­трет. Я не хо­тел, что­бы о ней знал кто-ли­бо ещё. Но нес­мотря на это, чес­тно от­ве­тил:

- Де­вуш­ка по со­седс­тву.

Ви­димо он по­нял, что я не осо­бо го­рю же­лани­ем про­дол­жать эту те­му, по­это­му за­вел речь о чем-то дру­гом, ме­нее ин­те­рес­ном для ме­ня ве­щах. Я был рад, что друг не стал раз­ви­вать те­му мо­ей стран­ной влюб­леннос­ти в эту де­вуш­ку.

Но как же я оши­бал­ся, ду­мая, что он прек­ра­тит со­вать нос в чу­жие де­ла.

* * *

- И так, ког­да поз­на­комишь с этой та­инс­твен­ной де­вуш­кой, что жи­вёт по со­седс­тву и смог­ла ук­расть твоё сер­дце? - за­иг­ры­вая бро­вями, Ча­нёль ткнул ме­ня в грудь.
Я не­нави­дел при­кос­но­вения.

- Сом­не­ва­юсь, что она за­хочет поз­на­комить­ся с кем-то, - про­буб­нил, не же­лая приз­на­вать­ся дру­гу, что я ни­каким бо­ком не зна­ком с этой де­вуш­кой. Бо­же, да я да­же её име­ни не знаю!

- Сех, - ти­хо на­чал Ча­нёль, - нет ни­какой де­вуш­ки. Она...

Мой мозг от­талки­вал лю­бую ин­форма­цию, ко­торую го­ворил Ча­нёль. В ушах бы­ло шум­но, в гла­зах по­тем­не­ло. Я схва­тил­ся за край сто­леш­ни­цы, что­бы удер­жать рав­но­весие и не упасть со сту­ла. Я не по­нимал, что про­ис­хо­дит. По­чему так про­ис­хо­дит?

- Нет, - за­шеп­тал я, по­том про­из­нес гром­че, - нет! Так не дол­жно быть! - мо­тая го­ловой из сто­роны в сто­рону, я на­чал мед­ленно от­хо­дить от Ча­нёля.

- Се­хун, пос­лу­шай, та де­вуш­ка, ко­торую ты ви­дишь твоя пер­вая лю­бовь. И она умер­ла в стар­шей шко­ле. Нес­час­тный слу­чай.

Я за­жал ла­доня­ми уши, что­бы не слы­шать этот яд, что не­сет мой друг. Друг ли он мне...

Я был уве­рен, Ча­нёлю пон­ра­вилась моя Му­за и он ре­шил выс­та­вить ме­ня пол­ным ду­раком.

- Ты всё врешь! Ты при­думал этот бред про стар­шую шко­лу и смерть, что­бы сде­лать из ме­ня ду­рака! Ты всё врешь!

- Ес­ли я вру, то по­чему бы те­бе не поз­на­комить ме­ня с ней?! - по­шел в нас­тупле­ния Ча­нёль, он то­же был зол, как и я.

Я не по­нимал по­чему так про­ис­хо­дит и по­чему Ча­нёль так ра­зоз­лился и на­чал вес­ти се­бя аг­рессив­но.
Сло­ва дру­га за­дели ме­ня.

- Мо­жешь поз­на­комить­ся с ней! Она при­дет се­год­ня. Пос­ле за­ката вый­дем на бал­кон и ты сво­ими гла­зами уви­дешь её, - с эти­ми сло­вами я рух­нул на пол, про­пус­кая свои во­лосы че­рез паль­цы и сжи­мая их. Как я мог! Точ­но, я дол­жен от­ка­зать­ся от это­го. Ска­зать нет и всё. Всё по­лучит­ся, на­до прос­то ска­зать нет!

Но я был сла­баком. Та­ким сла­баком, ко­торый всё же вы­шел с дру­гом ве­чером на бал­кон.

- Ну? - сра­зу за­гово­рил Ча­нёль. - Где она?

- Мы толь­ко выш­ли, на­до по­дож­дать, - за­мотав го­ловой ог­рызнул­ся я.

- От­лично! - ус­лы­шал я раз­дра­жен­ный бас сво­его дру­га. Он ус­тро­ил­ся на крес­ле. Чир­кну­ла спич­ка и вско­ре за­пах­ло та­бач­ным ды­мом. От­ра­ва.

Прош­ло око­ло трех ча­сов, а ее всё не бы­ло. Она ни­ког­да не про­пус­ка­ла. Да, опаз­ды­вала, но всег­да при­ходи­ла в ито­ге.

- Сех, ус­по­кой­ся и пос­лу­шай ме­ня. Ты бо­лен, по­нима­ешь? Ты ду­шев­но бо­лен. Че­ловек не мо­жет ви­деть бу­дучи здо­ровым дав­но умер­ше­го че­лове­ка. Ты по­терял па­мять в воз­расте сем­надца­ти лет и с тех пор твоя па­мять толь­ко ухуд­ша­ет­ся. Ты да­же не пом­нишь, что ле­чишь­ся в кли­нике для лю­дей с пси­хичес­ки­ми расс­трой­ства­ми. Ты за­был ли­ца сво­ей семьи. Сво­его от­ца, ко­торый на­веща­ет те­бя и пи­шет ты вос­при­нима­ешь за че­лове­ка, ко­торый на­нял те­бя пи­сать его пор­трет. Свою мать ты до сих пор зо­вешь Тё­тей Чжан и ду­ма­ешь, что она при­ходит в твою квар­ти­ру, что­бы уб­рать­ся. Млад­шую сес­тру ты ви­дишь как пя­тилет­нюю дочь сво­его со­седа свер­ху, хо­тя тво­ей сес­тре уже дав­но не пять лет. А ме­ня? Кем ты ме­ня ви­дишь? Хо­чешь ска­жу? Ты ви­дишь ме­ня сво­им луч­шим дру­гом - Пак Ча­нёлем. Я твой брат, Се­хун. Я твой стар­ший брат, черт те­бя де­ри! Я Лу­хан! Пом­нишь дра­ку меж­ду то­бой и Ча­нёлем в стар­ших клас­сах? Пом­нишь ту заб­ро­шен­ную строй­ку? Пом­нишь как тол­кнул свою пер­вую лю­бовь с две­над­ца­того эта­жа? Слу­чай­но выш­ло. А пом­нишь дру­га, ко­торый хо­тел спас­ти её и упал вмес­те с ней? Оч­нись, Се­хун. Де­вуш­ка по-со­седс­тву не при­дет се­год­ня и ни ког­да-ли­бо еще. Она умер­ла, как и твой друг Ча­нёль.

- Да что ты не­сешь, Пак Ча­нёль?! - за­вопил я и бро­сил­ся с ку­лака­ми на сво­его дру­га. Не ус­пел я ни­чего по­нять, как он зак­ру­тил мои ру­ки мне за спи­ну и час­то ды­ша про­шеп­тал мне в ухо:

- При­ди в се­бя, Се­хун. Те­бя хо­тят нав­сегда по­ложить в ту кли­нику. Боль­ше ни­како­го до­маш­не­го ле­чения. Оч­нись же, брат!

- Всё в по­ряд­ке. Я в по­ряд­ке...

Ни чер­та я не в по­ряд­ке. Что во­об­ще тут про­ис­хо­дит? Нет, так не дол­жно быть. Это не моя жизнь! Кто эти лю­ди!
Я на­чала бры­кать­ся в зах­ва­те Ча­нёля, что­бы выс­во­бодить се­бя и поз­во­нить на­конец по­лиции. Они дол­жны ра­зоб­рать­ся с этим.

- Се­хун-а, мне очень жаль. - Бы­ло пос­леднее, что я слы­шал, преж­де чем по­чувс­тво­вать укус пче­лы в рай­оне шеи и мир пог­ру­зил­ся во мрак.

* * *

Се­хун си­дел в крес­ле у се­бя в мас­тер­ской и как всег­да ри­совал. Ут­реннее вдох­но­вение есть са­мое важ­ное, час­то го­ворил он. Нес­мотря на осен­ний ве­тер па­рень был лишь в од­них тру­сах и ни­чего боль­ше.

Вход­ная дверь хлоп­ну­ла, Се­хун знал, кто по­жало­вал к не­му, по­это­му не обо­рачи­ва­ясь ска­зал:

- Из­ви­ни, Ча­нёль, но се­год­ня дол­жен прий­ти за­каз­чик, я и так в сро­ки еле ук­ла­дыва­юсь, не смо­гу се­год­ня с то­бой вы­пить. Ты уж прос­ти. И пе­редай Тё­туш­ке Чжан, что она за­была про­тереть пыль в мо­ей ком­на­те. И, - Се­хун обер­нулся, уви­дев то­го, ко­го и ожи­дал уви­деть, про­дол­жил, - Ча­нёль, я со­бира­юсь приз­нать­ся од­ной де­вуш­ке. - Се­хун от­вернул­ся к хол­сту и про­дол­жил ма­зать кис­точкой по бе­лому по­лот­ну раз­ные цвет­ные пят­на.

Лу­хан вы­дох­нул из се­бя весь воз­дух, пос­мотрел на мать, ко­торая сот­ря­салась в без­мол­вных ры­дани­ях в объ­яти­ях у му­жа и на сес­тру, сто­яв­шую у вход­ной две­ри, гла­за её бы­ли зап­ла­кан­ны­ми. Хань пе­ревёл взгляд на док­то­ра Си­на, ле­чаще­го вра­ча Се­хуна, и по­качал го­ловой. Тот всё по­нял и кив­нул в от­вет.

Лу­хан об­нял млад­шую сес­тру и ро­дите­лей, за­тем вы­шел из квар­ти­ры, ог­ля­нув­шись на­зад он уви­дел, как док­тор Син по­дошел к О и по­ложил свои ру­ки ему на пле­чи. Се­хун си­дел там со­вер­шенно бес­по­мощ­ный и по­кину­тый. Дверь в его мир мед­ленно зак­ры­лась.