Треки, которые советую послушать при прочтении (ну и просто пополнить свой плейлист классными песнями не помешает):
AJ Mitchell - I Don't Want You Back
studio.NNG - I'M FINE
Stray kids - Sunshine
Cigarettes After Sex - Falling In Love

***

В этом мире у каждого есть предназначенный ему свыше человек. Две родственные души скрепляются так называемым «Божьим приговором», который расцветает рисунком их любви на теле. Это сильная и нерушимая связь между двумя уготованными друг другу людьми. И многим, несомненно, это дарит надежду и желание двигаться дальше, чтобы однажды встретить свою судьбу и понять, что ты теперь не один. Рука об руку с тобой пройдёт, и ты не будешь бояться оглянуться назад или оступиться. Ведь осознание того, что рядом стоит и улыбается понимающий тебя человек, который заполнит пустоту, на самом деле воистину прекрасно. Кажется, что вся боль, навалившаяся на хрупкие плечи, стала легче. И мир уже не та безвкусная книга с пыльной полки, которая читается с зеванием и частым желанием просто закрыть и выкинуть, - всё пестрит яркими красками и радостными улыбками. Несомненно, это самое прекрасное, чем только мог одарить людей Господь. Любить и быть любимым. Приговор только скрепляет эту любовь, защищает их будущее. И неважно, какой ты расы, человек или, может быть, драконье дитя, - приговор одинаков для всех.

Но добро не может существовать без зла. Так и Божий приговор не может нести только спокойствие и любовь в души людей. И Ким Сокджин, как никто другой, знает об этом.

Этот высокий красивый парень с тусклыми глазами всегда был из тех людей, кто просто хотел чувствовать себя живым. Ощущать, как тело наполняется таким нужным кислородом, которые многие из его окружения так хладнокровно перекрывают. Чувствовать, как жизнь не обгоняет его, заставляя глотать пыль, а идёт с ним в ногу, позволяя наслаждаться каждым моментом. Ему не просто хотелось этого, он был одержим подобной мечтой. Когда Сокджин оставался один на один с собой, его ломало. Мысли выжимали из него все силы, а надежда, которая не умирала даже с годами, и вера в то, что когда-нибудь он всё же сможет стать любимым и нужным, подарили ему только головную боль и пустоту. Сокджину было действительно плохо, настолько, что он не раз хватался за остро заточенные ножи, оставляя на руках безобразные шрамы. Его приходилось останавливать, хватая за локти, выбивать остриё из крепко зажатых пальцев. А после ошарашенно смотреть, как тот, горько рыдая, оседает на пол, зарываясь окровавленными пальцами в каштановые волосы. И все в семье Ким всё прекрасно понимали, что или, точнее, кто довёл их младшего сына до такого состояния, но ничего не могли предпринять, не позволял не только низкий титул барона, но и чёртов Божий приговор. Приговор, который букетом сирени расположился на утончённом плече молодой маркизы-эльфийки.

И именно поэтому Ким хватался за любые острые предметы, даже разбивая зеркала, чтобы вырезать на своей груди точно такой же искусный рисунок. Вырезал на острых ключицах цветок сирени, которую ненавидел до приступа тошноты. И, смотря на стекающую по телу кровь, не чувствовал ничего. Ни облегчения, ни боли, лишь пустоту. Казалось, словно Ким стал обычной, но, несомненно, очень красивой куклой, привлекающей людей своими чересчур стеклянными глазами. Глазами, в которых люди искали двойное дно. Считали, что это лишь образ для привлечения внимания. Но с крахом тонули, потому что дно было одно. Потому что этим дном была его всепоглощающая печаль. Она поглощала и остальных, заставляя людей сторониться пугающего чада Кимов. Но, несмотря на то, сколько людей от него отвернулось, Джин будет скучать лишь по одной.

- Милый... - иногда Ким всё же возвращался в реальность, и видел перед собой всегда одну и ту же картину. Мама, стоящая перед ним на коленях, цепляющаяся за его ослабшие руки и роняющая маленькие капельки слёз. - Пожалуйста... - её опухшее от рыданий лицо отдавалось болью где-то в груди. На глаза наворачивались слёзы, и Джин даже немного оживал, накрывая женские руки своей ладонью. Но всё это было ровно до тех пор, пока он не натыкался взглядом на Божий приговор своей матери. Сокджина начинало трясти от дикой ненависти к собственной матери, вены на шее вздувались, а руками он хватался за её горло, желая задушить. Истерика накрывала обоих с головой, и разнять их удавалось лишь главе семейства, который, на пару с лекарем, кое-как разжимал пальцы, убирая их с горла любимой женщины. После этого в доме семьи Ким людям, которые были одарены божьим приговором, запретили посещать комнату Ким Сокджина.

Но вот прошло полгода, и Джин наконец начал идти на поправку. Его взгляд всё ещё оставался туманным и отстранённым, разум его полон разных мыслей, из-за чего он часто находится словно в вакууме, не слыша других. Но сейчас, когда в его комнату весело вваливается без стука нимфа, которую все горничные ласково называют Хённи, уголок его губ резко дёргается вверх, а внимательные глаза следят за передвижениями очень подвижной девочки. Наверное, это единственное существо, которое Джин смог впустить на порог своей комнаты и которому уделял внимание. Это неуклюжее создание со светлыми каштановыми прядями было действительно похоже на сияющее солнце, в отличие от угрюмого Сокджина с таким же мрачным цветом волос. Хёна была внучкой старшей горничной и единственной следующей преемницей на эту должность. К сожалению, мать рано покинула их семью, поэтому на щуплые плечики нимфы взвалилась довольно-таки тяжёлая ноша в виде яростного обучения всему хозяйственному делу, которое она так сильно ненавидела. В день их знакомства Хёна приехала вместе с бабушкой обучаться делам горничной. Та должна была просто наблюдать за тем, как работает старая помощница Чон, но ей быстро стало скучно, поэтому она улизнула от сварливой старушки, устремляясь в совершенно пустое и неизвестное ей доселе крыло здания. Там она наткнулась на комнату, где Ким Сокджин морально умирал, давясь одиночеством. Хёна маленькими шажками преодолела небольшое расстояние до его кровати, вглядываясь в очаровательные черты лица. Определённо, парень перед ней был внеземной красоты. Длинные ресницы, тёмные волнистые волосы и шоколадные глаза, которые выражали глубокую печаль, тронувшие ещё совсем юное сердце нимфы. Коснувшись свисающей с кровати руки, Хёна, закрывая глаза, начала напевать мелодию на своём языке. Спустя пару секунд в руке Кима лежал аккуратный цветок пролеска, а девушка, закончив своё небольшое выступление, смущённо улыбнулась, всё-таки ловя на себе взгляд до этого лежащего неподвижно Сокджина. Тогда он не подал никакого признака в заинтересованности столь милым визитом. Но ему определённо почему-то понравился этот знак внимания, пускай он и был сделан из жалости к нему. Единственное, на что он обратил внимание, это на покалывание в районе кистей рук.

Божий приговор.

Символом их любви оказались голубые бутончики пролески.

После того дня нимфа прибегала к Джину каждый день. Она рассказывала молчаливому Киму о том, как проходил её день и что она любит есть на завтрак. Как мальчишки из соседнего дома называли её чумазой замарашкой и как она преподала им урок, заставив сорняки, что росли у дороги, оплести их ступни, чтобы те не могли ходить. И как её бабушка за это наказала готовкой клубничного пирога, но она всё испортила, случайно забыв вытащить угощение из печи. Она была так взволнована тем, что скоро вновь нанесёт визит молодому господину с мягкими волосами, что уснула прямо около печи, так как прошлая ночь оказалось бессонной. Но иногда она замолкала, задумчиво рассматривая их одинаковые голубые цветы, очерчивая маленькими пальчиками отметку на руке Сокджина. А тот просто лежал, рассматривая её в ответ. Следя за тем, как в ярко-карих глазах отражался он сам и как в каштановых волосах, кажется, запутались лучики уходящего солнца. Ким часто заострял внимание на её курносом носе, который та по-смешному морщила, когда пыталась оттереть какую-то прилипшую грязь на своём бежевом платье.

Несомненно, он рад, что на свете всё-таки есть часть его души, но в сердце жила другая. И от этого становилось ещё хуже и больнее, и Сокджин начинал задыхаться, когда Хёна, весело махнув рукой, покидала его покои. Сердце разрывалось, глаза закатывались, а пальцы с силой сжимали простыню, всё это сопровождалось рвотными позывами и обильным кровотечением из носа.

Видимо, так приговор пытался вытеснить из сердца ту, другую.

Сегодня, после точно такого же приступа, прислуга пришла подготовить Сокджина к выходу на прогулку. Родители решили, что, возможно, стены дома давят на него, поэтому дали ему возможность пройтись по лесу, что был расположен на территории семейства Ким. Джин не готов к такой резкой перемене, да и официальные одежды он надевал около полугода назад, предпочитая носить одеяния для сна, так как большую часть всего времени тратил именно на сон. Ким уже и забыл, как тесно именно в этом чёрном костюме, который раньше он надевал только в самых крайних случаях. Но выйти в одной сорочке - значит опозорить всю семью. А ещё подтвердить слухи, что прекрасный младший сын барона Ким Ухина потерял рассудок из-за женщины.

Когда все основные приготовления были завершены, в комнату аккуратно постучали. И Сокджин почему-то уверен, что это Хёна. Он не понимал почему, ведь эта девушка обычно всегда врывалась в комнату без каких-либо приличий, принося ему благоухающие букеты цветов, уваливаясь рядом с огромной кроватью и сразу заводя разговор о своих делах, не особо беспокоясь о разнице их статусов. Но сейчас робкий стук в дверь заставляет горничных отступить от Кима, перед этим любезно передав ему трость, на которую он с облегчением опёрся, потому что передвигаться после стольких дней, проведённых в комнате без лишних телодвижений, действительно сложно.

- Кхм, госпо-дин Ким... - несомненно, Хёне несколько сложно разговаривать на языке людей, поэтому и по имени она его никогда не звала, боясь, что исковеркает его. По-смешному растягивает некоторые слова, акцентируя внимание на правильном произношении, но от этого начинает говорить неуклюже. - Я при-шла.

Вздёрнув подбородок, Сокджин сталкивается с её смущённым взглядом. Он явно удивлён её внешнему виду, но старается скрыть, что также очарован этой красотой. Девушка выглядела сегодня иначе. Тут точно похлопотала его матушка, которая, между прочим, очень радушно приняла Чон в семью, уже окрестив ту дочкой. Её волосы аккуратно убраны в незамысловатую причёску, а также украшены символом их встречи - мама где-то прикупила семяна пролески, чтобы выращивать их в саду. В такт цветам на ней надето пышное голубое платье, а корсет обрамлён жемчужинами. И образ завершали красивые хрустальные туфли, в которых ей, очевидно, было неудобно. Сокджин даже пожалел, что сейчас одет в этот старый чёрный фрак, который во многом уступает наряду девушки напротив. Опираясь на трость, Ким подошёл к своей спутнице и, поклонившись, подал ей руку. Застывшая нимфа озадачена таким джентльменским подходом, но, спустя пару секунд, подгоняемая горничной, вкладывает свою аккуратную ладошку в немного грубую Кима. Сокджин слабо, но искренне улыбнулся, из-за чего Хёна, как завороженная, вгляделась в чуть утомленные черты лица. Опомнившись, та поспешила вывести молодого человека на свежий воздух, помогая ему спуститься с лестницы и пересечь небольшой холл. Хотя, наверное, это Ким тут был ведущей стороной, всё время подхватывая девушку, когда та оступалась на невысоких каблуках.

Оказавшись у входа в лес, Сокджин впервые вздохнул свободной грудью. Лёгкий ветерок мягко игрался с волосами, путая их, повсюду разносился цветочный, вперемешку с лесным, приятный запах, и, подняв руку над головой, Ким попытался поймать последние лучи заходящего солнца. А после он снова взглянул на нимфу, что вышагивала рядом с ним, словно ребёнок радуясь посещению леса. Она норовилась всё время наклониться и дотронуться до прелестных лепестков диких цветов, растущих то тут, то там, утягивая за локоть и Сокджина, но тот, тихо посмеиваясь, тянул Чон обратно на себя.

- Почему ты стра-даешь? - неожиданностью даже для неё самой стали эти вылетевшие слова. Чон примерно понимала, от чего страдает её спутник, но ей хотелось узнать больше, чтобы понять, как можно помочь. Она стремилась излечить это раненое сердце и наполнить его новой любовью. Наверное, это именно та тема, которую она так долго старалась избегать, по одним глазам Кима видя его нежелание заводить об этом какой-либо разговор. Но теперь ему не отвертеться. - Прости.

- Потому что Бог несправедлив, - тихо тянет Сокджин, останавливаясь на небольшой поляне и рассматривая двух маленьких фей, что уселись на ветвях кустарника, о чём-то очень увлечённо болтая.

- Бог не виноват, что мы выбираем не тех, - Ким удивлённо поворачивается в сторону нимфы. Хёна мило улыбается, протягивая руку и кончиками пальцев касаясь его лба, убирает со лба совсем не мешающую ему чёлку, но от этой заботы так приятно, что сердце по-странному бьётся, и девушка в его глазах от чего-то ещё красивее становится. И только сейчас Ким замечает дорожку из цветов позади них. Наверняка его нимфа в хорошем настроении, раз сейчас даже цветы рядом с ней распускаются. Перехватив её руку, Джин прижимает пальчики к своей щеке, наблюдая за смущённым лицом напротив.

- Тогда я надеюсь, что сейчас выбрал ту.

- Пригово-р тому доказательство!