Тэхен

Так же неожиданно, как она подошла ко мне, она отступает назад и заставляет меня смотреть, как она уходит от меня в сторону группы парней, сидящих за углом бара.

Первый из них, заметивший ее, неоднократно стучит по плечу своего друга и указывает подбородком в ее сторону, призывая его посмотреть на сирену, неожиданно, но решительно приближающуюся к ним.

Я сжимаю кулак вокруг своего стакана, когда вижу, как они смотрят на нее. Они не должны смотреть на нее. Она все еще должна быть прижата к моей груди, положив на меня руки.

Она ворвалась сюда, как гребаный торнадо, со своими духами, глазами «трахни меня», греховным платьем и жадными руками на моем теле, и именно там они должны быть до сих пор.

А не на другом конце бара, направляясь к этим придуркам.

Я отчаянно хочу обладать ею. Я чувствую это по своему твердому члену, по скрученным узлам в животе, по пульсирующей на виске вене.

В том, как кровь яростно мечется по моему телу, порождая пульсирующую энергию, которая остается во мне, не находя выхода.

Я хочу позвать ее, приказать ей вернуться сюда, но вместо этого скрежещу зубами и смотрю, как она уходит. Мои глаза не отрываются от нее, следят за ее движением, а в моем теле нарастает раздражение с каждым ее шагом прочь от меня.

Прошло два месяца с начала года и две недели с начала преподавания, а я уже собираюсь эффектно провалить первое условие моего изгнания.

Если я пойду за ней, незнакомкой — соблазнительной, но все же незнакомкой, — то повторю тот же цикл поведения, который привел меня в эту ситуацию с петлей на шее и отсутствием свободы воли.

Но она так отчаянно хотела заполучить меня, что сбежала при первом же признаке моей неуверенности. Она обращалась со мной как с каким-то случайным членом, которого можно заменить кем угодно, и уже одно это заставляло меня хотеть зажать ей горло и поставить на колени передо мной. Я мог бы заставить ее поклясться в своей покорности мне в течение часа.

Я не привык быть по эту сторону секса на одну ночь. Я тот, кто обычно спит с безымянными, а иногда и безликими девушками. Я тот, кто не привязывается, кто живет по принципу «с глаз долой, из сердца вон».

Для меня это что-то новое, и мне это не нравится. Мое эго получило удар, и ему это тоже не нравится.

В ней есть что-то манящее и завораживающее, нечто большее, чем просто первоначальное физическое влечение. Это зовет меня ближе, заставляя желать узнать, кто она такая. Срочно нужно взять ее номер, чтобы не упустить ее сегодня. Я буду жалеть об этом.

Голос в моей голове, тот, который не контролирует импульсы, снова кричит мне, чтобы я остановил ее до того, как она доберется до них.

От разочарования у меня подкашиваются ноги, и я отбиваю ногой тревожный ритм по полу. Я бессилен сдержать его, но он резко прекращается через несколько секунд, когда она доходит до других мужчин в баре.

Я выпрямляюсь, мои мышцы напряжены и скованы.

Она огибает угол и одаривает их жеманной улыбкой, от которой у меня сжимается челюсть. Она играет с прядью своих волос, накручивая ее на палец, когда хихикает над чем-то, что говорит один из них, и я знаю, что это фальшивка. Даже основываясь только на нашей короткой беседе, я знаю, что это не она. Она разыгрывает спектакль, и мне хочется сорвать с нее маску и показать настоящую Келли.

Я вспоминаю, как она подошла ко мне, с какой уверенностью она произнесла свою вступительную фразу. Как она нагло сжимала в кулаке мой член и ласкала его вверх-вниз, пока я не остановил ее.

Предлагает ли она им то же самое?
Просит ли она кого-то из них или всех троих трахнуть ее, как она умоляла меня не более десяти минут назад?

Я невозмутимо смотрю на нее через барную стойку. На то, как она флиртует, пока один из них не встает и не складывает руки так, чтобы продемонстрировать свой рост и толщину мышц.

У меня внутри все закручивается, когда она поворачивается к нему и кладет маленькую ладошку на его бицепс.

Когда он разгибает руки в ответ и делает шаг к ней, в моем мозгу что-то сбивается, и я встаю. Будь я проклят, если буду сидеть сложа руки и смотреть, как он прикасается к тому, что принадлежит мне на эту ночь.

Я небрежно отбрасываю контроль над импульсами, направляясь к ней через бар, не тратя ни секунды на то, чтобы обдумать недальновидную глупость своих действий.

Сожаления — вот для чего нужен завтрашний день.

Сейчас же я потерян для всего, что меня окружает, кроме пульсирующей в моих венах потребности обладать ею.