Дженни

Из всех баров Женевы они выбрали именно этот. Они принадлежат как минимум к двум джентльменским клубам, и все же они здесь, сидят менее чем в двадцати метрах от меня и моего второго самого большого секрета. Или он мой самый большой?

Мне следует держаться от них подальше. Нас разделяет полкомнаты, они, скорее всего, никогда не посмотрят сюда.

И все же, когда я оглядываюсь, то вижу опустошенного Чонгука. Я не могу просто сидеть здесь и не убедиться, что с ним все в порядке. Они с Лисой расстались пару недель назад, и я знаю, что он не очень хорошо это переживает. Тяжело видеть, что шутник нашей маленькой дурной компании так несчастен. Он совсем не похож на себя.

- Тэхен.

- Ммм? - говорит он, делая глоток шампанского. Его взгляд переходит на мой тон и тут же следует за моей линией взгляда.

Он на мгновение замирает, когда видит, на кого я смотрю. Я ожидаю, что он будет выглядеть испуганным от того, что его узнали, но он не реагирует. Он вообще никак не реагирует, разве что слегка сужает глаза.

Его реакция удивляет меня.

- Пойду поздороваюсь и проверю, все ли с ним в порядке.

Я ввела Тэхена в курс дела относительно Чонгука и Лисы несколько недель назад, так что он хорошо знает ситуацию.

Его рука крепко сжимает мое бедро.

- У него есть свои друзья.

- Я знаю, но теперь, когда я увидела его, я должна доложить Лисе, насколько несчастным он выглядит. Это девичий кодекс. Она захочет узнать подробности, так что мне нужно взглянуть поближе.

Он ворчит и отпускает меня.

Я выскальзываю из кабинки и встаю. Я едва успеваю сделать шаг, как он протягивает руку и хватает меня за плечо. Я смотрю на него через плечо, вытянув руку за спину, где он меня держит.

Он бросает на меня ледяной взгляд из-под темных бровей.

- Будь очень осторожна в этом платье, - предупреждает он.

Я киваю и улыбаюсь, а его рука опускается вниз и цепляется пальцем за меня, прежде чем снова прижаться к его боку.

Я подмигиваю ему и дарю свою дерзкую ухмылку, а затем ухожу, соблазнительно покачивая бедрами из стороны в сторону с каждым шагом, который я делаю от него. Металлическая ткань прыгает вверх-вниз, дразня кожу прямо под моей задницей.

Позади себя я слышу, как он бормочет множество творческих проклятий.

Я обхожу бар и подхожу к стойке, где полулежит Чонгук, а Сокджин и Чимин тихо разговаривают с ним.

Я постукиваю его по спине, и когда он поворачивается, его глаза слегка расширяются.

- Как ты, Чонгук?

- Хорошо, а как она?

- Она может убить меня за эти слова, но, похоже, примерно так же хорошо, как и ты.

Она не напивается до беспамятства, но ее искра исчезла. Она ходит на занятия и на тренировки, возвращается домой и ужинает с нами, но разговоры с ней приглушены.

Она просто грустит, и мне, как грустной девушке, тяжело это видеть.

- Скажи, что мне нужно сделать, чтобы она меня простила.

- Только она может ответить на этот вопрос, и я думаю, что она сама не знает ответа. Если уж на то пошло, я думаю, она тебя простит.

- Да?

- Да, - подняла я руки вверх. - Впрочем, ты сам по себе, я и так уже слишком много сказала.

Я не хочу вмешиваться в их отношения, я просто хочу подтолкнуть их в правильном направлении.

Когда эта мысль проносится у меня в голове, я на секунду задумываюсь о том, как много изменилось. Еще несколько месяцев назад я бы, наверное, не поверила ни в какие отношения настолько, чтобы считать их достойными второго шанса, не говоря уже о том, что сейчас я сама пытаюсь им помочь.

- Все в порядке, спасибо, что сказала мне.

Его телефон звонит, и когда он смотрит на экран, его глаза расширяются. На его лице появляется улыбка, и он вскакивает на ноги, забыв о своем пьяном состоянии. Он едва не сбивает с ног своих друзей и еще нескольких человек, но Чимин ловит его.

- Ты в порядке, приятель? - спрашивает Чимин.

- Да, да. Мне нужно идти, Лиса написала сообщение.

Я улыбаюсь, глядя, как он собирает свои вещи, и радость, которая внезапно излучается от него, ощутима в комнате.

- Дженни.

Я поворачиваюсь на звук своего имени и смотрю на Сокджина.

- Да?

Его глаза прикованы к чему-то вдалеке. Мой желудок сжимается. Он не двигается, просто пристально смотрит.

- Это тот, о ком я думаю?

При этих словах я наблюдаю, как взгляды Чонгука и Чимина медленно перемещаются туда, куда он смотрит. Глаза Чонгука расширяются, в то время как глаза Чимина остаются пустыми.

Я смотрю через плечо на Тэхена, который сидит в нашей кабинке, и его черный взгляд горячо устремлен на меня. Бесполезно отрицать, кто он такой, или притворяться, что он не со мной. Не тогда, когда территориальный взгляд, которым он смотрит в мою сторону, дает понять любому мужчине вокруг нас, что он меня трахает.

- Да.

- Ты играешь с огнем, - говорит Чимин.

- Кто бы говорил, - огрызаюсь я. Розэ только недавно рассказала нам, что они спали вместе, что они даже помолвлены.

У тебя есть своя полоса для беспокойства, - хочу сказать я. Потом я вспоминаю, что он мог рассказать Торнтону о нас с Тэхеном, и проглатываю эти слова.

- Я знаю, что делаю. - Они все так или иначе связаны с моими лучшими друзьями, а значит, я уверена, что они сохранят этот секрет. - Вы ведь ничего не скажете, да?

- Нет.

Я киваю, между нами возникает понимание, и иду прочь.

Я уже на полпути к своей кабинке, когда слышу, как Сокджин зовет меня. Я поворачиваюсь, замечая, что Чонгук ушел, и делаю несколько шагов назад к ним.

- Да?

Он наклоняет подбородок в сторону Тэхена.

- Если он когда-нибудь перейдет черту, ты сообщишь нам.

Удивленная ухмылка медленно растягивается на моих губах.

- Да, и что вы собираетесь сделать, если он это сделает?

Чимин наклоняется вперед, опираясь локтями на стойку.

- Разберемся с проблемой для тебя, - говорит он с угрожающей улыбкой.

- Фу, не надо на меня так реагировать, парни, это разрушает ваши образы плохих парней, - говорю я, поддразнивая его. Но я протягиваю руку и сжимаю предплечье Сокджина. С тех пор как они с Джису снова вместе, он стал менее психопатичным, и я тронута его заботой обо мне. - Но спасибо вам.

Я чувствую Тэхена еще до того, как он прикасается ко мне, его теплое тело зовет меня к себе еще до того, как он прижимается к моей спине и кладет большую руку мне на бедро. Видимо, ему надоело наблюдать за происходящим издалека.

Я поднимаю на него глаза и вижу, как он приветствует кивком Сокджина и Чимина. Они отвечают ему тем же, и я шокирована, увидев, как в глазах Сокджина промелькнуло что-то похожее на веселье.

- Почему ты не беспокоишься больше? - шепчу я Тэхену, пока он ведет меня обратно к столу. - Я думала, ты будешь в бешенстве из-за этого. Почему ты так спокоен?

- Они никому не скажут, - уверенно отвечает он.

Я согласна, но почему он это знает? Я спрашиваю его об этом.

- Просто догадки, - говорит он, загадочно пожимая плечами.

Я не успеваю ответить, как возвращается наш официант, на этот раз в сопровождении двух официантов, несущих дымящиеся тарелки с едой.

- Я заказал несколько тарелок, чтобы разделить их, пока вас не было, - говорит он, расставляя перед нами блюда.

Теплый чесночный хлеб, прайм-риб, жареные артишоки, картофельное пюре. Все, что моя мама и мой мозг говорят мне не есть.

После того, что произошло вчера на тренировке, я не могу позволить себе снова перечить тренеру Краву. В понедельник я снова буду тренироваться с ним, и я уверена, что он захочет взвесить меня еще раз.

Страх и тревога сжимают мои легкие так сильно, что кажется, будто я не могу дышать.

Я не представляю, как мне выпутаться из этой ситуации.

Мои глаза бестолково скачут по ресторану, пытаясь найти хоть что-нибудь. Мой взгляд падает на барную стойку.

Отвлечь. Отвлечь его - это хорошо.

Я кладу руку ему на бедро. Его горячий взгляд тут же перескакивает на меня с того места, где он наливал себе воду.

- Что, если мы сыграем в ролевую игру? - говорю я. У меня перехватывает дыхание, потому что так и есть. От стресса у меня затекли руки и бешено колотится сердце. Еда пахнет потрясающе, и я голодна, но я не могу. Просто не могу. - Мы могли бы воссоздать то, как мы встретились, - говорю я, наводя на размышления. Я скольжу рукой дальше по его бедру и накрываю его член.

Из его рта вырывается гортанный стон. Он наклоняется ближе, и наши лица разделяет всего несколько сантиметров.

- Я так не думаю. - Его глаза неторопливо опускаются к моему рту, уничтожая остатки кислорода в моих легких. - Я не собираюсь играть в игры, в которых ты должна сидеть одна и вдали от меня в этом платье.

Тэхен нежно проводит большим пальцем по кончику моего носа, а затем захватывает мой рот одним жестким, звериным поцелуем. Когда он отстраняется, то тяжело дышит и смотрит на меня темными, опасными глазами.

- Ешь свой ужин, тебе понадобятся силы.

Он хватает ложки и языки и начинает добавлять мне в тарелку. Я пытаюсь отказаться от нескольких блюд, но он объясняет мне питательную пользу каждого из них или говорит:

- Это просто чертовски вкусно, после чего все равно дает мне порцию.

- Для чего?

- Того, что будет на верху.

Вскоре моя тарелка наполняется едой и ставится передо мной. Все выглядит и пахнет великолепно. Мой желудок ворчит от голода, хотя голос кричит.

Не ешь это. Это вредно для тебя. Это отвратительно, как и ты, если ты это съешь.

Потолкай его по своей тарелке.

Подумай о понедельнике. Подумай, стоит ли оно того.

Не стоит.

Только тот, у кого нет самоконтроля, позволит себе это съесть.

Голос ревет в моей голове так громко, что мне трудно сосредоточиться. Я разлагаюсь.

- Ты снял нам комнату?

Его глаза озорно блестят, когда он смотрит на меня.

- Как и в прошлый раз, - говорит он, берет кусок чесночного хлеба и подносит его к моим губам. - Вот, попробуй.

У меня нет выбора, кроме как открыть рот и съесть. В горле пересохло, и глотать трудно.

- Ужасно самонадеянно с твоей стороны, - говорю я.

- Полагаю, если я пообещаю, что заставлю тебя кончить по крайней мере столько же раз, сколько в прошлый раз, ты согласишься, - отвечает он, ухмылка кривит уголки его губ.

Он пробует стейк и тихонько стонет, и этот звук вызывает у меня похотливую дрожь в нижней части живота. То, как он относится к еде, его любовь, страсть и принятие ее, заставляет меня ревновать. Это то, чего я хочу.

Отчаянно.

Чтобы можно было откусить кусочек хлеба, не нагружая себя тридцатью плетьми, или съесть немного жареных артишоков, не убеждая себя, что чувствую, как появляется целлюлит.

Чтобы съесть немного картофельного пюре и не бежать в туалет.

Для него еда - это то, что нужно смаковать и наслаждаться. Для меня же это пытка.

- Это один из лучших стейков, которые я ел за последнее время, - говорит он, добавляя пару кусков на мою тарелку.

Я смотрю на него, застыв. Не в силах взять вилку, но завороженная тем, как чимичурри сочится на мою тарелку. Загипнотизированая ароматами, которые вдыхаю ноздрями.

Тэхен говорит, я отвечаю, но понятия не имею, о чем мы говорим. Я на автопилоте. Нож разрезает мясо, вилка подносит его ко рту, и я ем. Я не чувствую ничего, кроме эмоционального облегчения от того, что сдалась, и физического удовлетворения от того, что наелась.

Я ем, и ем, и ем, и ем, а контроль ускользает сквозь пальцы, как натянутая веревка. Я не знаю, что я ем и нравится ли мне это, это не имеет значения - на время это заполняет зияющую рану внутри меня и заставляет меня чувствовать себя целым.

Но потом приходит осознание.

Сокрушительный стыд.

Я извиняюсь, смеясь. Кажется, Тэхен зовет меня за собой, но я его не слышу. Нетвердые ноги несут меня по темному коридору к ванной, а голова кружится. Я хватаюсь руками за стену, спотыкаясь на каблуках.

Отчаяние когтями впивается в мою грудь. Ненависть к себе обхватывает мой мозг своими липкими пальцами-щупальцами и сжимает.

Я открываю темную дверь, и меня ждет ванная комната.

Мой враг.

Мое освобождение.

Здесь есть открытая зона с зеркалом, стойкой и шезлонгом. С другой стороны - две раковины и кабинки. Обстановка шикарная, современная и воздушная, а я собираюсь осквернить ее своей разбитостью.

Я опускаюсь на колени перед унитазом, дверь кабинки закрывается за мной. Мои руки трясутся. Зрение затуманивается, и я едва могу их разглядеть. Облегчение от временного освобождения от контроля, которое дала мне еда, превращается в яму ненависти к себе, которая поглощает меня изнутри.

Наружу, оно должно выйти.

Жирная, уродливая, никчемная сука.

Я сжимаю голову в руках, рву волосы на висках. Заткнись, - хочется крикнуть голосу в ответ, - оставь меня в покое.

Так трудно объяснить, что за идеальной улыбкой, которую я надеваю на окружающих, в моем мозгу идет борьба. Две стороны меня, только одну я признаю собой, непрерывно борются друг с другом. Внутренняя громкость в моей голове становится все громче, пока голос, злой голос, не заглушает все остальное.

Он побеждает, всегда побеждает. Даже когда я нахожусь посреди прекрасного ужина.

Безнадежность просто сокрушительна.

Смотрю в унитаз, поставленная на колени невидимым монстром в моей голове.

Рука сжимает ободок. Пальцы в горле. Рвота пачкает белый фарфор.

Зависимость. Пустота - это сила.

Чувство облегчения. Невесомость сменяется тяжестью стыда.

Ты никогда не будешь достаточно хороша.

Почему я не могу остановиться?

Меня снова тошнит.

Я ударяюсь спиной о стенку туалетной кабинки. Я прижимаю колени к груди.

Головокружение затуманивает зрение, и я борюсь с манящим зовом бессознательности.

Продолжай, мама будет гордиться.

Учащенное сердцебиение пугает меня. На лбу выступили капельки пота. Горло болит. Зубы болят. Мое тело слабеет.

Мне нужно собраться с мыслями.

Когда я позволила себе такое?

Снова. Сделай это снова.

Провал - это не вариант.

Я хочу закричать. Закричать так громко, чтобы этот голос спрятался в темных глубинах моего сознания и больше не выходил оттуда.

Ленивая, позорная, пустая трата места.

Эмоции забивают мне горло. Я так устала. Я не могу продолжать так поступать с собой.

Я не могу остановиться.

Комната медленно возвращается в фокус. Я лежу на полу, пот струится по вискам.

Не знаю, как долго меня не было, но довольно долго. Тэхен наверняка интересуется, где я. Мне нужно вернуться туда. Мне нужно снова нарисовать улыбку и показать ему, что я в порядке.

В моей сумке есть тюбик зубной пасты и зубная щетка, я никогда никуда без них не хожу. Быстрая чистка, и винир совершенства снова будет на своем месте.

Вытерев рот рукой, я открываю дверь кабинки и выхожу. Я роюсь в сумочке в поисках своих вещей. Кажется, у меня есть и спрей для дыхания.

Беспорядочно вываливаю содержимое сумочки на стойку. Дрожащими руками беру освежитель дыхания и пару раз брызгаю в рот. Я провожу зубной щеткой под краном и подношу ее ко рту, глядя в зеркало.

Мое сердце с ужасом замирает.

Кажется, будто оно полностью проваливается внутрь себя и медленно рушится, когда мои глаза встречаются с глазами Тэхена в отражении.

Я оборачиваюсь и хватаюсь за стойку раковины.

Его глаза в зеркале такие темные и напряженные, что все следы голубого цвета исчезли. Все, что я вижу, - это самый черный взгляд, который когда-либо был устремлен на меня.

Отрицание мгновенно срывается с моих губ.

- Это не то, что ты думаешь, - клянусь я.

Взгляд его глаз говорит мне, что это не сойдет мне с рук.

- Правда? Потому что это звучит так, будто ты только что заставила себя вырвать.

Эти слова несут в себе тяжесть пощечины, и я вздрагиваю. Они никогда не были сказаны мне раньше, и я не готова их принять.

Я разворачиваюсь и отвожу взгляд от него. Я запускаю дрожащие руки под воду, пытаясь сохранить самообладание.

- Я неважно себя чувствовала, - говорю я без выражения, избегая его взгляда в зеркало. - Я предпочла просто покончить с этим.

Я чищу зубы, по-прежнему отводя глаза. Он ничего не говорит. Тишина сжимает воздух в комнате, и мне кажется, что я не могу дышать. Я чувствую, как он неподвижно стоит позади меня и смотрит на меня.

Наконец он прерывает ее.

- Ты лжешь.

Мои глаза взлетают вверх, чтобы встретиться с его глазами. Он ничего не выдает. На моем хрупком сердце появляется трещина, которая медленно увеличивается, превращаясь в десятки маленьких щупалец, пока мне не начинает казаться, что стоит мне только вздохнуть, и оно расколется.

Он делает шаг ко мне.

Потом еще один.

- Это не первый раз, когда тебя тошнит, просто я впервые стал свидетелем этого. Ты делала это какое-то время. Как давно, я точно не знаю, но полагаю, что это произошло не так давно.

- Прекрати.

- Преимущество того, что я одержим тобой, в том, что я наблюдаю за тобой, Дженни. Все время. Я вижу, как ты иногда спотыкаешься, как прижимаешься к поверхностям. Тебе больно. У тебя головокружение. Ты голодна.

Его голос бьет по моим вискам. В нем нет ничего грубого или критического, но я не могу дышать, не могу видеть. Он тянет за все, что я держала вместе, пытается вырвать это, чтобы посмотреть на уродство под ним. Он не имеет права.

- Остановись.

Паника овладевает мной. Я никогда не хотела, чтобы он видел меня такой. Только не он. Я не могу заставить его понять это. Я не вынесу его осуждения, его ужаса перед тем, как я испорчена.

Хуже того, его отвращение ко мне.

- Так вот почему ты не остаешься на ночь? Поэтому ты отталкиваешь меня каждый раз, когда я пытаюсь приблизиться?

Стыд и ужас переполняют меня. Это мой худший кошмар, все то, чего я боялась, что случится с тех пор, как поняла, что испытываю к нему чувства.

Как бы я ни старалась держаться от него на эмоциональном расстоянии, ему удалось пробраться внутрь. И боль от осознания того, что он узнал мой секрет и, несомненно, собирается отвергнуть меня из-за этого, больнее любого физического ушиба или удара.

Я чувствую себя настолько открытой и уязвимой, что этого почти достаточно, чтобы мне снова стало плохо.

Я копаюсь в себе, ищу то место в своем сознании и пытаюсь похоронить себя там, обволакивая себя холодной отстраненностью, словно я не умираю изнутри.

- Я не остаюсь у тебя ночевать и отталкиваю тебя, потому что мне неинтересны отношения с тобой. Я неоднократно говорила тебе об этом, но ты просто не слушаешь.

Он смотрит на меня с бездонной силой, и я не выдерживаю.

Я отворачиваюсь.

- Я тебе не верю, - отвечает он.

- Думаю, тебе стоит уйти, - говорю я, отворачиваясь.

- Нет.

Просто.

Почему он все так усложняет?

- Я сказала, уходи.

Мои плечи трясутся, все мое тело дрожит, когда вихрь эмоций проносится сквозь меня, разрушительный, как землетрясение. Я склоняю голову в знак поражения и смотрю на свои руки. Как они хватаются за раковину, чтобы поддержать меня, сжимая в белых костяшках боль. Красный лак на ногтях выглядит как кровь на фоне белого фарфора.

Мне невероятно трудно оставаться в вертикальном положении. Все, чего я хочу, - это рухнуть на пол. Руки держат меня. Он должен уйти, пока я не развалилась на части.

Я слышу, как он сокращает оставшееся между нами расстояние, а затем его руки оказываются на моих плечах, и он переворачивает меня лицом к себе.

Что-то похожее на всхлип застревает у меня в горле.

Я сглатываю его.

Я отталкиваю его, сильно.

Он мне не нужен. Мне никто не нужен.

Его взгляд падает на то место на груди, куда я толкнула его, но он не отступает назад. Вместо этого он тянется ко мне, притягивая меня к себе.

Я толкаю его снова. Когда он все еще не двигается, я делаю это снова.

И еще раз.

И снова.

Как будто вся темная энергия разом вырывается из меня. Я сражаюсь как одержимая, годами копившаяся боль, гнев и страх выплескиваются без разбора и несправедливо на единственного человека, который когда-либо защищал меня.

Голос прицеливается туда, где, как он знает, будет больнее всего, и стреляет.

Ненавистные мысли разбиваются о стенки моего черепа, как шары в лотерейном автомате.

Оттолкни его, пока он не отверг тебя.

Ты все равно никогда его не заслуживала.

- Просто уходи! - кричу я.

Но это все равно что сражаться с кирпичной стеной. Он принимает это, принимает все уродство, которое я обрушиваю на него, как физическое, так и эмоциональное, и не дрожит. Не сдвигается ни на дюйм. Его глаза прикованы к моему лицу, и они видят слишком много. В них царит хаос, как будто моя боль как-то задевает его.

Наконец я пихаю его с такой силой, что он делает шаг назад.

Он возвращается ко мне, прежде чем я успеваю моргнуть.

- Нет, - рычит он. Он прижимает меня к себе, обнимая за талию и кладя руку мне на шею. Его сердце колотится о мое ухо, но его тело теплое, большое и манящее.

Утешительное.

Я не понимаю, почему он не хочет просто уйти.

Пузырь эмоций поднимается вверх по моему горлу и вырывается изо рта в виде пронзительного крика.

- Остановись, Тэхен. Я хочу, чтобы ты ушел, мне это сейчас не нужно.

- Нет, - отвечает он, прижимаясь ртом к моему уху.

Я сопротивляюсь, но борьба идет на убыль. Он больше, выше, сильнее меня, и он крепко прижимает меня к себе. Я смогу вырваться из этих объятий только в том случае, если он позволит мне это сделать.

- Почему ты просто не уйдешь? - кричу я, полностью разрываясь на части. Я чувствую себя как сырой, оголенный нерв. - Отпусти меня, - умоляю я. - Просто отпусти меня...

Мой голос срывается на всхлип.

Нет.

Нет, нет, нет.

- Никогда, - шепчет он. Он крепко сжимает меня в своих объятиях.

Как бы я ни сопротивлялась, он не отпускает меня. Он держит меня. И в конце концов, когда я понимаю, что не могу победить его, что он не уйдет, я наконец позволяю ему. Мои ноги подкашиваются, и я сдаюсь, падая на него, а его тело неуклонно следует за моим, падая на пол.

Он не бросает меня. Он не причиняет мне боль, не наказывает меня. Он просто... держит меня.

Я прижимаюсь к его груди, когда он сползает спиной по стене ванной. Он опускает меня так, что я оказываюсь у него на коленях, прижатая к его сердцу.

Он гладит меня по волосам. Он шепчет мне на ухо горячие заверения. Он растирает мне спину успокаивающими кругами. Он нежно гладит мою щеку своей большой теплой ладонью, и только когда он наклоняется и слизывает слезу, я понимаю, что они там.

- Тебе не нужно скрывать от меня части себя. Я хочу все, каждую частичку. И, Дженни, - шепчет он мне на ухо, - я никуда без тебя не уйду.

Следующая слеза падает, заставая меня врасплох и удивляя. За ней следует другая, потом третья, пока мое лицо не становится мокрым. Впервые за много лет я позволяю себе заплакать. Слезы льются по моим щекам и приносят с собой почти непередаваемое эмоциональное облегчение.

Тэхен проносит меня сквозь всю мою боль, ни разу не дрогнув.