Дженни

Когда двери лифта закрываются за мной, я задыхаюсь. Я впервые вижу себя в отражении металлических дверей и выгляжу грязной во всех возможных смыслах этого слова. Мои волосы, обычно прямые и ухоженные, сейчас спутаны и растрепаны. Макияж размазан по лицу. Я вся в грязи, царапинах и медленно появляющихся синяках, а мой кулак отчаянно сжимает рубашку Тэхена, закрывающую мою грудь, и ее концы падают на середину бедра, обнажая мои голые ноги. Любой, кто посмотрел бы на меня, понял бы правду — меня трахали грубо и грязно.

Я все еще не отошла от всего, что произошло сегодня ночью, мое тело с трудом приходит в себя от огромного адреналинового кайфа, вызванного тем, что меня преследовали, а затем жестоко трахнули. Мои губы потрескались, задница невероятно болит, но пульс бьется в жилах в бешеном ритме. Сегодня я увидела его с другой стороны, и это, в свою очередь, пробудило во мне другую сторону. Сторону, которая, возможно, смелее, определенно темнее и абсолютно более живая. Я хочу держаться за него как можно дольше. Я торопливо провожу рукой по щекам, стараясь как можно лучше закрепить макияж, учитывая, что на моем лице царит беспорядок. Когда двери снова открываются, я выбегаю и бегу по коридору к нашей квартире, нашаривая ключи, чтобы открыть дверь. Я тихонько открываю ее, радуясь тому, что она погружена в темноту.

Сквозь закрытую дверь спальни я слышу, как Джису плачет. Сердце замирает в груди. Оно зовет меня немедленно пойти к ней, но я не могу, не в таком виде. Я заставляю себя уйти прочь от ее комнаты в ванную, где быстро принимаю душ под обжигающе горячей водой. Другой душ я приму позже, когда повидаюсь с Джису.

Когда я выхожу из ванной в свитере и шортах, я обнаруживаю, что Розэ и Лиса тоже дома. Лиса сидит на кровати Джису, а Розэ смотрит на нее из дверного проема со страдальческим выражением лица.

Джису расстроена, ее лицо мокрое от слез, а щеки покраснели от эмоций. Я резко вдыхаю, когда она говорит нам, что Джин предал ее, и рассказывает, как именно. То, что он сделал, на мой взгляд, непростительно, и теперь становится понятна глубина ее душевной боли. Мое собственное сердце раскалывается еще больше, когда я слышу ее рассказ и рыдания, а мои теории об отношениях только усиливаются от ее страданий.

После того как мы утешили ее, Лиса ложится в постель рядом с ней. Мы с Розэ закрываем за собой дверь, оставляя их наедине с тем, что, как я знаю, будет неспокойным сном, и расходимся по своим комнатам.

Я ложусь на кровать с усталым стоном и смотрю на время на своем телефоне. Семнадцать минут до часа с момента его ухода. Я барабаню пальцами по животу, думая о новой встрече с ним, особенно в контексте всего происходящего между Джином и Джису.

— Я трахаю тебя, а потом забочусь о тебе, вот как это происходит.

Еще один первый раз. Я не привыкла, чтобы обо мне заботились, никогда, тем более после секса. Самосохранение и защитные механизмы подсказывают мне, что я не должна доверять ему и всей этой ситуации, хотя какая-то часть меня жаждет верить в его добрые намерения.

Я отсчитываю минуты до его прихода, не зная, раздражаться ли мне из-за того, что он заставляет меня идти к нему, или втайне радоваться. Границы между обыденностью и... чем-то большим размываются. Я не хочу этого, я не могу себе этого позволить. Мне нужно напомнить ему об этом, ради моего собственного здравомыслия.

Я чувствую сильную тягу к нему и не могу позволить себе поддаться ей.

Время тянется, пятнадцать минут пролетают так, будто их уже пятьдесят. По моему телу поднимается нервозность, и я не могу больше терпеть и встаю. Я подхожу к окну и смотрю на парковку. Когда я смотрю вниз, то вижу его машину на том же месте, где он обещал. Мой телефон показывает, что до часа осталось пять минут.

Интересно, был ли он там все это время?

Я жду, пока время не пробьет час, а потом жду еще. Две минуты. Пять минут. Семь.

Звонит мой телефон.

Гэри: Не заставляй меня приходить за тобой.

Я: Конечно, потому что появление моего профессора у меня дома посреди ночи не вызовет никаких вопросов.

Гэри: Есть и другие способы вытащить тебя из этого здания.

Я хмуро смотрю на его сообщение, и тут приходит фотография. Это снимок сверху вниз его руки, лежащей на коленях. В его ладони зажата зажигалка, большой палец которой прижат к запальнику, и горит ярко-оранжевым пламенем.

У меня сводит желудок, хотя волнение — которое здравомыслящая часть меня подвергнет сомнению позже, когда восстановит контроль над моим разумом и телом, — будоражит кровь. После того, как он показал себя с лучшей стороны сегодня вечером, я верю, что он способен практически на все.

Я надеваю босоножки и хватаю телефон, ключи и бумажник. Незаметно выхожу из своей комнаты, а затем из квартиры, пока не переступаю порог дома и не встаю на верхней ступеньке, глядя на него сверху вниз. Его глаза мрачно смотрят на меня через лобовое стекло, и это неконтролируемое, необъяснимое электричество, которое я чувствую, когда нахожусь рядом с ним, снова оживает.

Я смотрю на него, проходя к пассажирскому креслу и садясь внутрь.

— Ты чертовски сумасшедший, ты ведь знаешь об этом?

— Очевидно, — весело отвечает он. Он выезжает с парковки на улицу, его правая рука опускается вниз, чтобы по-хозяйски лечь на мое голое бедро. — Это довольно новая тенденция, — задумчиво добавляет он, глядя на улицу впереди. — Похоже, она проявляется только в отношении тебя.

— Повезло мне, — сухо говорю я, но мой желудок радостно сжимается, предатель.

— Нет, повезло мне, — мурлычет он, поглаживая большим пальцем мягкие круги на моей ноге.

У меня пересыхает в горле, и я молчу, не зная, что сказать.

Но моя рука тихо опускается на его руку и остается там до конца поездки к нему домой.

Это неприметный двухэтажный дом, и я узнаю в нем один из домов, которые АКК содержит для своих сотрудников. Он подходит к моей стороне машины и открывает мою дверь. Когда я выхожу, он берет меня за руку и ведет к квартире на первом этаже.

Мой взгляд устремлен на место, где соединились наши руки, завороженный тем, как легко и естественно он держит меня в такой интимной обстановке. Я знаю, что должна отстраниться, но вместо этого переплетаю свои пальцы с его. Теперь его очередь смотреть на наши сцепленные руки, а затем он встречает мой взгляд и дарит мне улыбку, от которой что-то тает внутри меня.

Гнилая, сломанная часть меня, которая отказывается оставить меня в покое, которая не хочет никого впускать в себя или быть уязвимой в любом случае, заставляет меня вырвать свою руку из его. Я складываю руки на груди и избегаю смотреть ему в лицо, зная, что его встревоженное выражение только ранит меня изнутри.

Он открывает дверь и жестом просит меня пройти вперед. Я так и делаю, оказываясь в открытом пространстве, которое одновременно является и кухней, и гостиной. Слева от меня — обеденная зона открытой планировки, справа — диван и телевизор. Сзади виднеется дверь в спальню.

Я оглядываю пространство вокруг себя. Здесь все располагает к уюту и домашней обстановке, но все как-то скудно. Здесь нет никаких признаков жизни, никаких признаков его личности. Стены голые, нет никаких безделушек или гаджетов, украшающих пространство, или даже мальчишеских вещей, разбросанных повсюду. Он новичок в АКК, но мы уже достаточно далеко зашли в учебном году, чтобы чувствовать себя как дома.

Тэхен внимательно наблюдает за мной из дверного проема, плечи напряжены.

Должно быть, он неверно понял мою оценку его квартиры, потому что я слышу, как он говорит у меня за спиной:

— Это не пентхаус, но для работы вполне подходит. — Он небрежно пожимает плечами, изображая беззаботность. — Мне все равно не нужно много места.
Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Я думаю, это прекрасно. — Его бровь разглаживается в ответ, и я понимаю, что часть его тела ожидала моей реакции. — Я просто удивлена, что ты не сделал больше, чтобы почувствовать себя как дома.

Что-то меняется в его чертах, и он замолкает.

— Это не совсем мой приоритет.

В воздухе возникает напряжение, которого не было несколько секунд назад, и я отворачиваюсь. Мелкая дрожь пробирает меня до костей от холодного ветра, проносящегося по квартире. Он проходит мимо меня к противоположной стене, и я наблюдаю, как он поднимает термостат на несколько градусов. Теплый воздух врывается в комнату из вентиляционного отверстия над моей головой, и мое сердце сжимается от того, как легко он, кажется, всегда знает, что мне нужно.

— Пойдем, — говорит он, наклоняя голову в сторону закрытой двери рядом со спальней. — Пора в душ.

— Я уже приняла душ, — шиплю я, скрещивая руки на животе. Последнее, к чему я готова, — это быть настолько обнаженной рядом с ним. Это кажется слишком интимным.

Не обращая на меня внимания, он тянется к подолу свитера и стягивает его через голову, обнажая упругую грудь, пресс и аппетитные косые мышцы, переходящий в брюки.

— Только не со мной.

— Мне не нужно...

Он сбрасывает брюки, и вот он уже стоит передо мной в одних трусах. Слова замирают у меня в горле, когда я вижу его толстые, сильные бедра и четкие очертания его твердого члена.

Он вскидывает бровь, видя, что я не двигаюсь.

— Я с удовольствием погоняюсь за тобой еще раз и сорву с тебя эту новую одежду, если ты не настроена подчиниться. Полагаю, эти шорты не от кутюр?

Я предостерегающе показываю на него пальцем.

— Во-первых, это H&M, а во-вторых, они мои любимые, так что не смей.

Тэхен усмехается и неторопливыми шагами сокращает расстояние между нами, пока снова не оказывается в моей орбите. Я откидываю голову назад, чтобы сохранить зрительный контакт, и его взгляд становится игривым, когда он встречается с моим. Его руки опускаются на мои бедра, а одна из них обхватывает мою больную попку.

— Давай, — шепчет он, его тон ласкает. — Позволь мне позаботиться о тебе. — Его пальцы тянутся к шнурку на моих шортах, ловко развязывая узел, а его глаза следят за моими. Я чувствую, как шнурок ослабевает, пока мы продолжаем смотреть друг на друга, а затем мои шорты спадают с задницы и падают на лодыжки.

На секунду мы оказываемся в моменте времени.

Тэхен ждет моего решения, а я зависаю на линии, пока, наконец, не разжимаю ногу и не выбираюсь из ткани.

Вторая нога быстро следует за ней. Его губы растягиваются в ухмылке, которая одновременно радует и распаляет, и я понимаю, что готова на многое, лишь бы он улыбался мне так еще какое-то время.

Не сводя с меня глаз, он слегка приседает, но только для того, чтобы ухватиться за заднюю часть моих бедер и поднять меня на руки. Мои усталые мышцы застонали, когда я обхватила его за талию, но он быстро провел нас в ванную, где поставил меня на тумбу.

Без слов он тянется в душ и включает воду, проверяя температуру пальцем, а затем поворачивает ручку еще больше к красному цвету. Через мгновение он снова стоит между моих ног, его ладони поглаживают мои бедра, чтобы согреть меня.

Он смотрит на меня долгие секунды, его дыхание тяжелое, а выражение лица не поддается прочтению. Его глаза темнеют, когда я смотрю в ответ, и его рот голодно надвигается на мой, удивляя меня.

На моих губах появляется знакомый вкус бурбона, и я сжимаю его затылок, чтобы прижать его ближе к себе, а другой рукой ласкаю его обнаженную грудь. Он такой теплый, его кожа такая гладкая и мягкая, а тело такое удивительно твердое, что меня начинает раздражать барьер, который ставит между нами мой свитер. Я толкаю его обеими руками, и он неохотно делает шаг назад, его взгляд смущен и опьянен вожделением.

Когда он видит, что я хватаюсь за подол свитера, он с жаркой ухмылкой делает шаг вперед и хватает его, его руки смыкаются над моими. Одним плавным движением он срывает его и отбрасывает в сторону. Я едва успеваю заметить, как ткань проносится над моей головой, прежде чем его рот снова оказывается на моем.

Не в силах сопротивляться притяжению между нами, я выгибаюсь в его руках, чтобы погладить его спину, пока наши рты продолжают взаимное наступление. Пар заполняет ванную комнату вокруг нас, но мы не обращаем на него внимания, так как вцепились друг в друга, словно обезумели.

Когда я еще больше раздвигаю ноги и хватаю его за задницу, чтобы прижать его и его твердый член еще ближе к себе, он произносит невнятное ругательство и поспешно стягивает трусы с ног.

Он дотягивается до верхней части моих бедер и обхватывает их, наклоняя мой центр к себе.

— Прости, это не входило в мои планы, — пробормотал он, тяжело дыша. — Но ты необходима мне. Прямо сейчас.
Он срывает с меня трусики и просовывает два пальца в мое тугое тепло. После того как остаток ночи меня практически не замечали, моя киска так нуждается в нем, что он находит меня полностью промокшей и готовой.

— Не думаю, что ты когда-нибудь была такой мокрой, — хвалит он, его тон почти маниакальный, а глаза — точно такие же. Его пальцы проникают внутрь и наружу, звуки нашего соединения громкие и небрежные. — Я одержим твоей киской, соплячка.

— Я не соплячка, знаешь ли. Мне восемнадцать, — напомнила я ему между рваными вздохами.

— Не напоминай мне, — сердито рычит он, прижимаясь лбом к моему. Его губы снова находят мои, целуя, чтобы убрать неуверенность, которая промелькнула во мне при его словах.

Он вынимает из меня свои пальцы и быстро заменяет их головкой своего члена. Он притягивает меня к себе, пока половина моей задницы не свисает с тумбы, а мои руки не обхватывают его шею. Он медленно входит в меня, не торопясь. Его вторжение непрерывно, его толстая длина раздвигает мои стенки на дюйм, чтобы не лопнуть.

Когда он входит в меня до конца, его голова полностью откидывается назад, а изо рта вырывается звериный стон. Прижатая к нему, я нахожусь в нескольких дюймах от его лица и зачарованно наблюдаю за тем, как его зубы впиваются в нижнюю губу в восторженной агонии. Его адамово яблоко работает, пока он сглатывает густую массу.

Когда он поднимает голову и открывает глаза, чтобы посмотреть на меня, они полностью расплавлены вожделением. Я не могу точно определить цвет, словно чистейшие воды океана на Мальдивах с пятнами темноты, скрытыми под поверхностью.

— Держись, — предупреждает он сквозь стиснутые зубы.

Тэхен не дает мне и секунды, чтобы осмыслить сказанное, прежде чем вынуть и снова вогнать в себя до упора. С моих губ срывается шокированный вздох, и он перехватывает его ртом.

Он задает безумный темп, его бедра толкаются взад-вперед внутри меня. Я непрерывно, громко, прерывисто стону ему в рот, пока его губы остаются на моих. Я выкрикиваю слова о своем удовольствии, о своей боли, пока он грубо трахает меня. Его член берет все, что нам обоим нужно, даже когда его руки нежны. Одна вплетается в мои волосы, обхватывает мой затылок, чтобы наклонить меня к своему рту. Другой большой палец натирает круги на моем бедре.

Мои собственные ногти проводят по его спине, вызывая у него очередной стон. Он отстраняется и шипит, когда они впиваются в его плоть, оставляя следы, которые, как я знаю, останутся там в обозримом будущем. Рука, запустившаяся в мои волосы, перемещается к горлу, и мы смотрим друг на друга, затаив дыхание, пока он продолжает входить в меня.

— Мне нравится, как хорошо ты меня принимаешь, — бормочет он.

Я сжимаюсь вокруг него от его слов, и его пресс сокращается в ответ.

— Черт, как же это приятно, — стонет Тэхен, подаваясь вперед и наваливаясь на меня грудью. Я прижимаю его к себе обеими руками, удерживая единственным известным мне способом.

— Так хорошо, — дышу я, снова сжимая его в объятиях. Мощная дрожь сотрясает его тело и оставляет мурашки на коже. Его спина ходит ходуном от усилий, которые он прилагает, чтобы удержаться.

Звуки его бедер, шлепающихся о мой центр, и наши лихорадочные стоны развратно разносятся вокруг нас. Пар густой, и в сочетании с сильным возбуждением, бурлящим в замкнутом пространстве, мне кажется, что я едва могу перевести дыхание.

Внутри меня нарастает приливная волна, грозящая утопить меня. Моя кожа словно обжигает, каждое нервное окончание настроено на то, как этот мужчина трахает меня. Я сжимаю член Тэхена снова и снова, мой темп совпадает с его бешеным ритмом, пока я не чувствую, что мы оба на грани. Я почти ослеплена похотью, мой мозг полностью одурманен.

Он выпрямляется и обвивает мои ноги вокруг своей талии так, что я оказываюсь полулежащей на стойке. Мои руки тянутся назад за спиной, чтобы ухватиться, а ладони оставляют на распаренном стекле отпечатки моего присутствия.

Я борюсь с желанием кончить, чтобы затянуть это еще больше, но когда его большой палец грубо обводит мой клитор, я ничего не могу сделать. Я теряюсь в ощущениях, в пятидесятифутовой приливной волне, которая поднимается, поднимается, поднимается прямо над моей головой и наконец достигает гребня.

Оргазм настигает меня с такой силой, что мои крики больше похожи на вой. Я так сильно прижимаюсь к Тэхену, что чувствую, как по моим стенам пробегает боль. Я ничего не могу сделать, кроме как плыть по течению и надеяться, что выживу. Мои стенки неистово пульсируют вокруг него, пока не возникает ощущение, что я высасываю из него его собственный оргазм.

Вслед за моей разрядкой он кончает сам, с громким криком, выкрикивая похвалы и не поддающееся определению, невнятное удовольствие. Горячие струи его семени выплескиваются внутрь меня и покрывают стенки моей киски.

Кажется, что его кульминация длится долгие минуты, мы оба задыхаемся, а его лицо утопает в моей шее. Я чувствую, как он осыпает влажными поцелуями ключицы, шею, чувствительную зону за ухом. Он переходит к линии моей челюсти, кончику носа, изгибу губ. Он душит меня поцелуями, и это ошеломляет.

Наконец он отстраняется. Все мое тело болит, и я не могу пошевелиться. Думаю, я бы легко заснула даже в таком скрюченном положении, если бы не он.

— Пойдем, — говорит он, берет меня на руки и шагает со мной в душ. — Я обещаю, что не буду с тобой здесь развлекаться. — Он ставит меня на пол и встает позади меня. Его рука проходит через мое плечо, чтобы направить душевую лейку так, чтобы струя воды падала на меня. — По крайней мере, не сегодня.

Я собираюсь сказать ему, что нет никакой гарантии, что будет следующий раз, но его рука проходит по моей передней части к подбородку, где он откидывает мою голову назад. Мои глаза встречаются с его глазами, когда он поднимает съемную душевую лейку над моей головой, и вода каскадом падает на мои волосы. Слова пересыхают в горле, когда его пальцы вплетаются в мои волосы, нежно массируя кожу головы.

Мои глаза закрываются, и я откидываюсь на него, позволяя ему поддерживать мой вес. Внезапно на меня наваливается усталость. Физическая, от всего, через что он заставил меня пройти сегодня вечером, но также и эмоциональная, от необходимости все время безупречно держать себя в руках, по крайней мере, для той персоны, которую я показываю миру.

Я слышу, как открывается крышка, а затем чувствую, как жидкость сочится по моей макушке. Он тщательно перемешивает шампунь, пока он не вспенится, а затем его пальцы возвращаются к моим волосам, смачивая пряди в геле с цветочным ароматом. Он снова начинает массировать меня, и с моих губ срывается стон.

Я слишком смущена, чтобы открыть глаза и увидеть его реакцию, поэтому держу их закрытыми. Он не комментирует мою реакцию, а просто продолжает работать.

Он смывает шампунь, его руки ловко перемещают струю воды по моим волосам, чтобы убедиться, что пряди полностью чистые.

— Подними голову, — горлом приказывает Тэхен. Я открываю глаза и вижу, что его глаза снова потемнели от желания, а завораживающий взгляд устремлен на меня.

Я делаю, как он говорит, и слышу, как открывается еще одна крышка. Вслед за этим на мои волосы, начиная с кончиков, наносят средство с фруктовым запахом.

Мои плечи сжимаются, а мышцы напрягаются, когда я понимаю, что он наносит кондиционер.

Цветочный шампунь и кондиционер с фруктовым ароматом — не самые необходимые средства в арсенале одинокого парня, но сегодня вечером у него было под рукой и то, и другое.

Это у него такой прием — трахать девушек, а потом притворяться, что заботится о них? Он использует на мне средства, которые использовал на бесчисленных других?

— Зачем тебе кондиционер? — Я огрызаюсь, делая шаг вперед, чтобы попытаться установить между нами дистанцию — нелепая затея в этом маленьком душе.

Но он все равно не дает мне уйти далеко.

Его рука обхватывает меня спереди и перекидывается на низ живота, прижимая меня обратно к его твердой груди. Он прижимается поцелуем к моему лицу.

— Я купил его для тебя, пока ты была с Джису, — говорит он, и в его голосе звучит что-то, чего я не могу понять. — Почему? Ты ревнуешь?

Мой желудок сжимается.

— Нет, — лгу я. — Мы не встречаемся, ты можешь делать, что хочешь.

Как только эти слова слетают с моих губ, мне хочется вырвать собственный язык. Я не хочу отношений, но от одной мысли о том, что он может прикоснуться к кому-то еще, у меня в горле поднимается желчь, а в руках пульсирует жестокость.

Мои слова встречает густая тишина. Хотелось бы оказаться лицом к лицу с ним, чтобы видеть его лицо. Я понятия не имею, как интерпретировать его отсутствие реакции.

Через пару секунд его руки возвращаются в мои волосы. Я делаю глубокий, облегченный вздох.

На секунду мне показалось, что я сказала что-то, что вывело его из себя. Я бы не знала, что делать, если бы он разозлился на меня. Не знаю, почему эта мысль пугает меня больше, чем гнев отца, но совершенно по-другому.

Не думаю, что я готова отпустить Тэхена, как мне казалось.

Когда я чувствую, что его руки поднимаются к моей макушке, я тянусь назад и кладу свои поверх его, останавливая его продвижение.

— Кондиционер только на кончики, а не по всем волосам, — говорю я ему.

— О, хорошо, — мягко отвечает он.

Одержимость прорывается сквозь меня, смывая остатки гнева. Мне нравится, что он этого не знает, что ни одна девушка его этому не научила.

Он заканчивает нанесение, а затем его руки покидают мое тело.

Проходят секунды, и, оглянувшись через плечо, я вижу, что он читает инструкцию на обратной стороне флакона, его бровь очаровательно изгибается.

— Ты читаешь инструкцию?

— Да, я не уверен, что нужно делать дальше.

Я смеюсь, и его глаза перебегают на меня, фиксируясь на моем рте, когда он хихикает.

— Оставь на несколько минут, а потом смой.

Он не реагирует, взгляд по-прежнему прикован к моему лицу.

— Тэхен?

— Извини, — говорит он, оторвавшись от своих мыслей. — Понял.

Он берет мыло и мочалку и опускается на колени позади меня. Он тщательно моет меня, поднимая одну ногу, затем другую, двигаясь по моим ногам, попке и киске, животу, груди. Его прикосновения не похожи на сексуальные, даже когда он моет самые интимные части меня.

Его руки разминают больные мышцы моих плеч, когда он моет мою спину, и я не могу удержаться, чтобы не откинуть голову назад, к его груди. Тепло воды в сочетании с его нежными, массирующими прикосновениями расслабляет меня так, как я не расслаблялась уже много лет. Напряжение, о котором я и не подозревала, ослабевает, пока я не становлюсь вялой, как лапша. Я едва удерживаю собственный вес, большей частью опираясь на него, пока борюсь с подступающей потребностью уснуть.

Он быстро моется сам, затем смывает кондиционер с моих волос. Он выходит из душа первым и направляется в свою спальню. Когда он возвращается, на нем серые треники и черная футболка, и я клянусь, что при виде этого у меня во рту физически скапливается слюна. Он несет стул, и от этого усилия мышцы его рук напрягаются на ткани, завораживая меня.

Он берет идеально сложенное и совершенно новое пушистое полотенце цвета лаванды, отрывает бирку и бросает ее в мусорное ведро. Я судорожно сглатываю, видя очередное доказательство его заботливости.

Протянув руку, он выключает воду и заворачивает меня в полотенце, поднимая на руки, словно я хрупкая и драгоценная. Я чувствую себя совершенно невесомой, когда он усаживает меня обратно на ванну, где мы только что занимались сексом.

Я жду, что он оставит меня переодеваться, но вместо этого он садится напротив меня и достает что-то в шкафу под раковиной. Он достает коробку, полную бутылочек, ватных дисков, пластырей и других предметов, связанных с аптечкой первой помощи.

Он берется за мою ногу, сгибает ее в колене и кладет мою ступню себе на бедро. Затем осматривает порезы, переворачивает мою ногу в своих руках, при этом в его груди раздается недовольное урчание.

А после он приступает к работе, склонив голову и сосредоточив руки. Он наносит мази на синяки и осторожно протирает ватным шариком, смоченным в спирте, грубые царапины на нижней стороне моих ног. Его прикосновения нежны, а взгляд непоколебимо сосредоточен.

Безымянная эмоция сжимает мне горло, когда я наблюдаю, как он продолжает заботиться обо мне долгое время после того, как любой другой на его месте сдался бы. Это так неожиданно, так ошеломляюще, так чертовски запутанно, что мое тело бунтует в неуверенности, не зная, оттолкнуть его или притянуть ближе и никогда не отпускать.

Я хнычу от боли, когда он проводит рукой по особенно чувствительной царапине, и он замирает. Темные глаза поднимаются и встречаются с моими, а затем снова опускаются на мою ногу.

Медленно он наклоняется вперед, пока я не чувствую, как его теплое дыхание ритмично падает на верхнюю часть моей ступни. Я задерживаю дыхание, необъяснимое напряжение внезапно возникает в воздухе вокруг нас.
Он проводит губами по чувствительной коже рядом с раной, прямо под моей лодыжкой.

— Прости, малыш, — шепчет он, глядя на меня сверху, не отрывая губ от моей кожи.

Я трепетно выдыхаю, когда его губы задерживаются на мне, мое сердце колотится, мой разум кружится, моя душа горит.

Мои глаза закрываются, и я крепко держусь за стены, которые годами укрепляла вокруг себя. Они, образно говоря, сотрясаются под его натиском, и я пытаюсь найти объективность, дистанцию. Потому что у меня есть ощущение, что разбитое из-за Тэхена сердце — это не то, что я переживу.