Тэхен

Я смотрю, как она снова спотыкается на ногах, ее тело еще не успело подхватить бешеные команды мозга. Темная энергия пульсирует во мне, я испытываю такое бешеное возбуждение, какого не испытывал уже очень давно. Я как дикая скаковая лошадь, сдерживаемая за стартовыми воротами, лихорадочно бьющая лапами по земле в ожидании выстрела.

Все мои силы уходят на то, чтобы выждать те две минуты, которые я ей обещал, но я знаю, что это в моих интересах. Я хочу затянуть погоню, растянуть преследование в глубине леса. В этой охоте нет ничего интересного, если она закончится слишком быстро.

Я наблюдаю, как она преображается на глазах. Исчезла та неуклюжая девчонка, что была несколько минут назад, ее атлетизм взял верх. На ее месте — мощная сила, которая быстро использует свои физические возможности, чтобы грациозно подняться на ноги. Ей требуется всего пять секунд, чтобы осознать, что это происходит, и превратиться в яростную соперницу.

Она бежит, ее сильные ноги сразу же набирают высоту, хотя она все еще босиком. На моих губах появляется довольная улыбка. Она не собирается быть легкой добычей, и это заставляет меня еще больше стараться ради нее.

Она исчезает за линией деревьев, и у меня замирает сердце. Что-то в том, что я больше не вижу ее, не дает мне покоя, даже если это я призываю ее бежать. Мои кулаки сжимаются, и я делаю глубокий вдох, расслабляя плечи. Не сводя глаз с деревьев впереди, я расстегиваю пуговицы пиджака и снимаю его, бросая рядом с остатками ее платья.

Я хватаюсь за узел галстука и тяну его, освобождая хвостики. Он тоже падает на пол. Затем расстегиваю горловину рубашки и расстегиваю рукава, закатывая их, чтобы обнажить предплечья.

— Намного лучше, — говорю я себе.

Я смотрю на часы и вижу, что время истекло на две минуты. Медленное урчание зарождается в моем желудке и поднимается вверх по горлу, пока не искривляет мои губы в зверином оскале. Я дам ей еще пятнадцать секунд, а потом придет время охотиться.

Пятнадцать...

Воспользовавшись последними мгновениями тишины, я прислушиваюсь к звукам, которые она может издавать, но их не слышно.

Десять...

Интересно, как далеко она забралась. Интересно, какую стратегию она выбрала, прячется ли она или бежит.

Интересно, знает ли она, что у нее вообще может быть стратегия?

Пять...

Я не позволяю себе фантазировать о том, что я сделаю, когда поймаю ее. Это не сравнится с тем, что будет на самом деле, потому что, не ошибитесь, в этом мире все закончится только тем, что она будет извиваться подо мной, умоляя о пощаде.

Ноль.

Я бегу, даже не успев закончить мысль. Мои длинные ноги доносят меня до линии деревьев гораздо быстрее, чем ее. Адреналин выплескивается, когда моя ладонь ударяется о первое дерево, и я замираю. Я ничего не слышу из-за биения собственного сердца. Отключив его, я сосредоточился на звуках леса. Прислушиваюсь, нет ли какого-нибудь незначительного нарушения или особенности, которая кажется другой.

Но ничего нет. Ни звука. Даже другие животные молчат, как будто все они наблюдают за этой игрой. Возбуждение пронзает меня, и мой член твердеет до дискомфорта. Кровь стучит в моем теле, призывая найти ее и жестко трахнуть.

Что-то подсказывает мне, что она убежала, а не спряталась. Она не стала бы быть «сидячей уткой», когда у нее есть шанс перехитрить и переиграть меня.

Интуиция подсказывает, что она побежала прямо в лес, чтобы оставить между нами как можно больше расстояния, забыв, что чем глубже она заберется в заросли, тем больше окажется в моей власти.

В сотне метров от края леса я нахожу следы ее бегства. На мягком участке земли остался след. Я не могу не думать о том, как, должно быть, сейчас болят ее ноги. И как она все равно бежит.

Моя маленькая мрачная штучка.

Каждый день рядом с ней, каждый момент, проведенный с ней, удивляет меня. Она отчаянно держит меня на крючке, заставляет гадать, задаваться вопросом, что у нее в маленькой хорошенькой головке. Боюсь, она может довести меня до нищеты, если в ближайшее время не позволит мне заглянуть за эти грустные глаза.

В лесу пульсирует темная энергия, и она бодрит меня.

— Где ты, соплячка? — восклицаю я, и тон моего голоса становится жестким. Я говорю негромко, но в пустоте ночи мои слова звучат отчетливо.

Я снова бегу, углубляясь в лес. Я быстро набираю скорость, и она успевает пробежать совсем немного, прежде чем ей придется остановиться и перевести дух. На первой же остановке она не успеет спрятаться, поэтому я продолжаю бежать.

Вдалеке я замечаю цветную вспышку, и меня пронзает электрический разряд. Вот она, моя добыча. Почти слишком легко, но это можно простить за ее первый раз. Желание бьется в моем члене, заставляя меня почти терять сознание от смятения. Все требует, чтобы я нашел ее и жестко оттрахал.

Она не шевелится, явно прячется за деревом. Лишь небольшой уголок ее оранжевого платья выдает ее местоположение.

Это чертово платье. Я уже почти выдал себя, сказав, что могу купить ей другое. У настоящих профессоров нет второго счета, на который их сестра положила крупную сумму денег для экстренных целей, как у меня. Но на какой-то глупый миг купить ей еще одно такое же платье показалось мне настоящим экстримом.

Я подхожу ближе, бесшумно, как самый страшный из хищников. Интересно, какое лицо она сделает, когда я откроюсь ей. Вскрикнет ли она или застынет на месте.

Что-то не так, когда я тихо двигаюсь между деревьями к ней. Я не чувствую ее. Нет ни покалывания в нервах, ни сжатия в животе, как обычно, когда она рядом. Неважно, что я физически не могу ее увидеть. Мне никогда не требовалось этого, чтобы понять, когда она находится в моем пространстве.

Я выпрямляюсь во весь рост и иду вокруг дерева туда, где она прячется.

Вот только она не прячется.

На низкой ветке висит меховой шарф, который она надевала, чтобы согреться. Рядом с ней, специально, чтобы привлечь мое внимание и ввести меня в заблуждение, лежат остатки ее платья от кутюр.

Что-то вроде удивления и гордости сжимает мое сердце и крепко держит. Она отказалась от яркого платья, чтобы лучше слиться с окружающей средой, и воспользовалась возможностью ввести меня в заблуждение.

Умная девочка.

Я стягиваю платье и подношу его к носу, глубоко вдыхая. На меня обрушивается прилив ее притягательного аромата, настолько сильного, что мои глаза закрываются, чтобы впитать его.

Она разделась поздней осенью только для того, чтобы помешать мне. Она в темном и сыром лесу, почти голая, убегает и прячется от меня.

Черт, она идеальна.

Я должен был догадаться, что та, кто нагло подошла ко мне в баре и попросила грязно трахнуть ее, заставит меня поработать для этого.

Мой член болезненно пульсирует, из кончика вытекает сперма, и я отчаянно хочу оказаться внутри нее. Я больше не хочу тянуть с этим, я хочу найти ее и овладеть ею, сейчас.

Мои глаза закатываются на затылок, когда я снова вдыхаю ее аромат. Смертельный, чертовски смертельный.

Оказывается, даже когда я думаю, что разобрался в ней, я все равно недооцениваю ее. Она не просто использует свое выброшенное платье, чтобы запутать и ввести меня в заблуждение.

Она использует его, чтобы отвлечь меня.

Она использует его, чтобы сосредоточить все мои чувства на моей находке, чтобы я не заметил ее позади себя, чтобы не почувствовал, как она приближается.

Она прекрасно понимает, как играть со мной и при этом прятаться так, чтобы я не заметил ее приближения.

И когда она внезапно появляется передо мной в облегающем кружевном слипе и больше ничего, она не кричит и не замирает.

Вместо этого она отводит ногу назад и наносит смертельный удар по моим яйцам. Она наносит удар с точностью будущего олимпийского медалиста и с высокомерной ухмылкой наблюдает, как я падаю перед ней на колени.

Горячая боль охватывает меня, и я падаю. Я сжимаю свои ушибленные яйца в поисках воздуха, которого там нет. Наконец я втягиваю в грудь достаточно кислорода, чтобы сесть на пятки и вдохнуть.

Дженни, воспользовавшись моим положением, нахально наклоняется ко мне, безрассудно полагаясь на то, что я все еще нахожусь в полупарализованном состоянии после ее удара.

Прикрыв глаза, она нежно проводит большим пальцем по моей нижней губе.

— Ты встал на колени раньше, чем я на свои, не так ли, малыш?

Мое горло сжимается от этого прозвища, от того, как она дразнит меня им, ее тон в равной степени похотливый и победоносный.

Я вдруг вспоминаю, что это та самая девушка, чей семейный девиз гласит:
«Провал — не вариант».

С моих губ срывается предостерегающий рык, и ее уверенность замирает, ее нога отступает назад в ответ, а затем сразу же возвращается на прежнее место, чтобы скрыть промах. Мои глаза поднимаются и встречаются с ее глазами. Они расширяются в ответ, в радужке появляется неуверенность, когда она видит медленную улыбку, растягивающую мои губы.

Моя рука вырывается и сжимает ее запястье. Из ее рта вырывается небольшой удивленный вздох, и она снова пытается ударить меня ногой. Это не так просто, когда я уже лежу на земле. Но такое положение также ограничивает диапазон моих движений, и когда она дергает за запястье, мне ничего не остается, как отпустить ее.

Она усваивает урок быстрее меня и не задерживается, чтобы узнать, как долго я еще буду лежать на земле. Она бежит в противоположном направлении, обратно к АКК и вечеринке. Назад к безопасности и победе.

Свежее волнение проникает в меня, когда я вижу ее бледную кожу на фоне темной ночи. Эти длинные ноги, эти тонизированные руки, которые она качает, убегая от меня. Я снова чувствую ее, ее трепет. И это принадлежит мне, я хочу этого.

Неистовая, первобытная сторона меня берет верх, и, клянусь, мои глаза чернеют до полуночи. Визуальные образы развратных вещей, которые я собираюсь с ней сделать, вспыхивают за веками и заставляют меня подняться на ноги.

— Спасайся, Дженни, — гремлю я вслед за ней, мой голос — не более чем звериное рычание. — Именно это ты и делаешь, так что беги быстрее.