Песни, упомянутые в главе:

Drummatix - Духи

UNDREAM, Silent Child, Hannabelle - Freak

Саня

Кто-нибудь сейчас понял, что произошло? Потому что я - нет.

А день так хорошо начинался! Саша на завтрак пожарил яичницу с помидорами. Я, в знак благодарности, отмыл плиту, которую обещал помыть уже три недели, и Дитрих терпеливо ждал этого великого события, не притрагиваясь к застывшим следам масла принципиально. Это он пытается воспитать во мне чистоплотность. Что ж, дорогой, удачки!

Затем мы на чистом чиле посмотрели пару эпизодов нового сериальчика. Саше такое времяпрепровождение дается даже сложнее, чем мне уборка. Здесь воспитателем выступаю уже я. Пытаюсь привить ему умение отдыхать и переключаться. В данном вопросе удача не повредит и мне, потому что Дитрих то и дело дергается, порываясь что-нибудь поделать.

- Да я слушаю! - уверяет он меня.

- Надо не слушать, а смотреть!

После невероятной сериальной пытки Саша, выдыхая, идет готовиться к созвону с одним из своих новоявленных малышариков. Я же собираюсь героически возложить на себя функцию лентяя.

После моего дня рождения Дитриху ударяет в голову, что он, кстати говоря, может заняться репетиторством. Невероятно вдохновившись данной идеей, он выкладывает на сайте объявление, с моей легкой подачи написав красивое резюме. С моей, потому что на первоначальный вариант без слез не взглянешь.

- Не хватает ремарочки в конце, - заявляю я, заценив черновой вариант.

- Какой? - вздрагивает Дитрих. - Что я всего лишь студент третьего курса? Я написал об этом выше!

- Не. Нужна подпись: «Убейте меня». А то ты недостаточно красочно передал, насколько никчемен, - смеюсь я. Дитрих умудрился составить резюме таким образом, что незнающему его человеку покажется, что Саша пытается себя не продать, а закопать. Самый бесталанный и бесполезный человек на всем белом свете. Ни больше ни меньше. Прямо таки не попытка найти работу, а мольбы о том, чтобы кто-то закончил его страдания.

- А вот про это ты почему не написал? - вопрошал я в тот день, не понимая, как у пиздадельного Саши в резюме может значиться так мало пунктов. Ты что, махом позабыл о всех своих достижениях?

- Я в этом направлении не очень разбираюсь.

- Не разбираешься для кого? Профессора? Саш, ты собираешься стать репетитором у школьников. Школь-ни-ков! Врубаешься? Тебе не нужно защищать диссертацию по каждой теме, которую потребуется объяснять!

Пришлось его уламывать на написание пары (пары десятков) пунктов, которые реально к нему относились, но которые Дитрих почему-то не признавал. Налицо хронический синдром самозванца.

- Про физику упомяни.

- Дурак, что ли?! Я не знаю физики!

- У тебя же по этому предмету первое место на областной олимпиаде! Сам говорил.

- Да, но на всероссийской-то только четвертое!

Ебать мой лысый череп. Мне б так физику не знать.

Выкладывая объявление, мы вообще ни на что не рассчитываем. Во-первых, лето на дворе, а это не лучшее время для поиска желающих поучиться. Не сезон, так сказать. Во-вторых, Дитрих совсем еще новенький в этом деле и не успел насобирать звезд престижа на преподавательском сайте, где он выложил свою кандидатуру в качестве педагога. Но судьба решает над нами сжалиться, подкинув не одного, а сразу двух желающих заниматься у него. Созвоны с родителями детей проходят успешней некуда. Если бы Дитриху платили по рублю каждый раз, когда он своей невъебенной серьезностью вкупе с умом и милой мордашкой растапливает сердечки взрослых дам, мы бы уже переехали жить на Красную поляну!

Приняв под свое крылышко первых подопечных, Дитрих, вместо того, чтобы расслабиться, наоборот, напрягается со всей, мать его, силы и почти всю неделю шерстил информацию относительно правильности подачи материала детям разной возрастной категории. Оказывается, важно не только знать материал, но и уметь его правильно преподнести. Не то чтобы это стало для меня открытием. Но не думал я и о том, что на этом можно настолько зациклиться, как это случилось у Саши.

- Блядь, хотя бы базовый курс педагогики в универе давали, - сокрушается Дитрих спустя пару дней самообучения.

Точно, нахуй! Только педагогики нам для полного счастья и не хватало! И так ебут, не снимая штанов! Типун тебе на язык!

Вчера у Дитриха прошло первое занятие. И он после него вышел в мир таким восторженным, что я аж чутка растерялся. Хотя я растерялся еще раньше, когда Саша взялся шестикласснику на пальцах объяснять какие-то простенькие моменты из математики. Кто ты такой и куда дел моего парня?! Когда Дитрих брался разъяснять тему кому-то из нашей группы, его сила занудства могла привести в движение материки. Даже выступая в роли невольного зрителя насильного внедрения знаний в голову бедной жертвы, хотелось кричать: «Откройте форточку! ДУШНО!». А тут само очарование. Голос ровный и мягкий. Ни ехидства тебе, ни искренних возмущений и наводящих вопросов вроде: «Ты что, вот настолько тупой?!». Мир и покой. Строгий, но справедливый учитель, внушающий доверие, не лишенный чувства юмора, но обладающий достаточным уровнем такта, чтобы не переходить границ. Горжусь! ГОРЖУСЯ! Я бы так не смог. Я стал бы тем преподом-распиздяем, с которым вы половину урока обсуждаете, что круче «Звездные войны» или «Стартрек».

Я тоже на месте не стою. Втихаря мониторю подработочки. Не одному же Дитриху пахать на наше общее благо. Жопу с дивана пора поднимать и мне. Но я ищу работу, никоим образом не связанную с учебой. Нахуй!

Короче, вчера я был доволен своей жизнью. И сегодня утром я быть довольным продолжал. А сейчас я нихуя не довольный. Сейчас говно во мне кипит не хуже лавы в адовом котле! И я все еще не врубаюсь, что, нахер, вообще произошло?! Какого хрена моя мама внезапно завела речь про отца и его ориентацию? Окей. Ты в обиде на своего бывшего? Это я понять могу. Окей, ты обладаешь определенной толикой гомофобии? Это я тоже понять могу. Почему? Да потому что осознаю, что гомофобия, это не та штука, которая испарится из дорогого мне человека просто потому, что я так захотел. С ней не рождаются. Ее в человека внедряют, как и любое другое убеждение. Родители, друзья, знакомые. И то, что в мою маму, как я полагаю, вкладывали годами, я не развею плоской фразой вроде: «Фу, гомофобка!». Она сама должна захотеть пересмотреть свои взгляды. И только после того, как это желание проявит себя, можно проводить разъяснительные работы. Есть и другой варик: шоковая терапия в виде сложной жизненной ситуации, но такое я бы никому желать не стал. Маме тем более. Если же я бы тупо накинулся на нее со встречными обвинениями и оскорблениями, я бы нихуя этим ничего не добился. Пукнул бы в воздух, не более. Раззадорил бы ее ядовитыми фразочками, не убедив в своей правоте, зато лишний раз с ее точки зрения подтвердив то, что она на мой и батин счет права. Да и вообще... Хочется маме кого-то или что-то не любить? Хер с тобой, золотая рыбка. Не любишь? Не люби. Чего я, блядь, не понимаю, так это неудержимую потребность людей навязывать свои убеждения и личные предпочтения другим. Делиться, так сказать, своим охуительно важным мнением. У нас же сейчас это святая святых. Мнение. И нет ничего важнее его. То есть по факту любой незнакомый человек может подойти к тебе, оскорбить, обосрать твой внешний вид, твои увлечения, твои достижения, что угодно. Выходит, и слова моей мамы - лишь ее мнение. Мнение, которое я не спрашивал. Мнение, которое сделало мне больно. Мнение ли? Больше похоже на говно на палке. И оно воняет. Убери. Нюхай его сама, а другим не показывай. Не позорься. Сказать бы, что это исключительный случай в рамках моей семьи. Но нихуя подобного. Каждый день я натыкаюсь на неудержимые срачи в интернетах. Каждый день я слышу высосанные из пальца скандалы в автобусах, магазинах, на улице. Каждый ебучий день. Отсюда вывод. Все всеми недовольны. Все всех ненавидят. Все всех считают неправильными. Да, блядь. Молодец, Майский! Раскрыл тайну мироздания! Все вокруг пидорасы, один ты Д'Артаньян. Нет, конечно нет... Хотя иногда кажется, что да.

Ух, сука! Ух, сука-а-а-а! Как я зол!

Обычно меня такие вещи не парят. А не парят они меня по одной простой причине: мне все равно, кто что думает обо мне или о том, что я люблю. Под каждым треком, заставившим мое сердце биться чаще, найдется пара сотен желающих накидать исполнителю хуев в панамку. Воспринимал бы каждый такой комментарий близко к сердцу, и давно бы свихнулся. Таковы наши реалии. Единственный способ оставаться в здравом уме и доброй памяти - класть хер на мнение, которое вроде бы свято и важно, а вроде и не значит теперь ровным счетом ничего. А все потому, что по большей части люди делятся и не мнением вовсе, а плохим настроением, неудовлетворенностью жизнью, личными переживаниями или узостью кругозора. Не знаю, как раньше было, а сейчас почему-то в тренде демонстрировать всем свое невежество и хамство и выдавать это за характер. В тренде быть злыми и жестокими. Хлебом не корми, дай нагрубить. Я на одного челика подписан. Музыка у него бомбическая. Семьдесят процентов комментариев - негатив. Сплошная непреодолимая стена из говна. Рад, что пацан относится к таким вещам философски и просто продолжает делать то, что ему нравится. Но количество негатива не уменьшается. Голос не очень, текст слабый, а музыка напоминает вот этого исполнителя, а еще вот этого, этого и этого. Порой хочется подойти и попросить завалить уже хлебало. Не нравится, не слушай. Можешь лучше, иди и делай. И хватит, сука, сравнивать. Сегодня сравниваешь музло, а завтра детей своих. И вырастет у тебя Дитрих, ненавидящий тебя всеми фибрами души и глотающий тонну таблетосов. Ну а что? Для творческих людей то, что они делают, это ведь тоже их детища, верно? Сперва чужих детей сравниваешь, а там и до своих доберешься. Флаг в руки! Стратегия топ! Нравится сравнивать? Сравни с кем-нибудь себя. Но лучше не надо... Окончательно подорвешь свою самооценку, и интернет поглотит новая волна какашек. Лучше сделай глубокий вдох и будь уже, блядь, счастлив. А то заебал.

Я вот такие беседы никогда не поддерживаю. Просто не вижу глобального смысла. Ну прочитает челик твой негативный коммент, и... дальше что? Начнет лучше петь? Так он и без тебя, наверняка, постоянно пытается совершенствоваться. Без этого ведь никуда. Возьмется писать музыку пооригинальнее? Черт, по моему полет фантазии вообще невозможно контролировать. Что-то поменяет по твоему совету? Нет. Он же тебя не знает. Можно ли тебе доверять или нет. Правда ли ты разбираешься или шутишь. От чистого сердца хочешь помочь или по злому умыслу. А потом люди, вроде Дитриха, страдают от синдрома самозванца благодаря людям, вроде его родителей, у которых из-за неебического комплекса Бога твердая уверенность в том, будто их гражданское право - выдавать по пять высеров в день. А мне вот и одного высера - выше крыши. От мамы, блин.

Тональность, блядь, им не понравилась, посмотрите-ка. Аранжировка - хуйня. Скрипки не к месту. И, ой, какая же неудачная сексуальная ориентация у моего отца! А... пардон... Перескочил с темы на тему. Хотя, а вот в чем разница? Нихуя ж разницы нет.

Иду домой пешком. Пердак горит так, что мне уже и летняя жара нипочём. Я ее буквально переиграл и уничтожил. В ушах на репите новый любимчик. Очень созвучен моему нынешнему состоянию. Музыка подстегивает меня злиться еще больше, еще сильнее! Прям готов под нее поорать кому-нибудь в лицо!

...Все пронизано явными знаками.

...Зри вокруг на миллионы миль.

...Сотни рук нашего племени

...В дар нам оставлено мудрыми предками.

Ага, мудрыми. У меня один предок не то что мудрый, детский садик еще не закончил. Да, на чужое мнение мне насрать, но это-то не чужое! Это мамино! И на что она, скажите пожалуйста, рассчитывала? Что я схвачусь за сердце, откажусь от отца и с громогласным «Ариведерчи, петушара» укачу в закат с ней под ручку?

...Духи мест, духи гор, духи рек, (Ооу)

...Духи древ, духи птиц, духи лесов.

Духи. Пошлите мою маму нахуй за меня? У меня язык не повернулся. А следовало. Вот что бы случилось, если бы мы с отцом оказались не так близки, и его ориентация стала бы для меня откровением? Что, если бы я оказался не настолько гибким? Может, даже гомофобом? Что тогда? Она бы нас сперва рассорила, а потом благополучно укатила обратно к своей семье. На меня ей похуй. И на батю ей похуй. Она могла разрушить семью и испортить жизнь двум людям просто потому, что ей захотелось насрать бате на голову. Посмотрите-ка, блядь. Гордость взыграла. Бывший тусует с мужиком. Так и ты тусуешь с мужиком! Ты замужем! У тебя двое детей! И что-то никто не воняет и мочу тебе в лицо не плещет! А твой муж вообще в курсе, что у тебя есть я? А дети знают, что у них имеется старший брат? Вот очень мне интересно. Может, взять и наведаться к тебе в дом? У меня вроде и адресок где-то завалялся. Сохранил, когда получал от нее посылку. Все в те же тринадцать лет после ее уезда. Наверное, на полпути к родному дому решила, что все же не очень красиво поступила, укатив не попрощавшись. И попробовала задобрить меня подарком. А мне был нужен не подарок! Мне мама была нужна...

...Там за полем зарево стоит,

...Птицы полет собой озарит,

...Зверя спугнет дикого к лесам...

...Лучше б мать мою спугнуло. То, что я батю люблю бесконечно и то, что я всегда стараюсь быть на позитиве, не отменяет того факта, что иногда и я переживал из-за того, что мамы у меня нет. А в детском саду и школе это ощущение подстегивали все, кому не лень. «Ой, бедный мальчик!» «Ох, Сашечка!» «А где его мама? Да в подоле принесла, отцу вручила и укатила». Вот такие обсуждения облегчения мне не приносили. Только хуже делали. А уж если разговор переключался на то, какая моя мать сука или шлюха, хоть волком вой. Я ведь все это слышу. И то, что мне десять, не делает меня глухим и не мешает мне обрабатывать информацию. А разговоры такие вокруг меня вились постоянно. Почему? Потому что вокруг эксперты: семейные, нахуй, психологи, сплошь моралисты и знатоки того, как правильно жить. А на то, что при ребенке лучше бы не поливать его мать грязью, какой бы она ни была, ни у кого мозгов не хватило. Казалось бы, это очевидно. Ан нет. Всем этим болтунам было плевать на меня и мои чувства так же, как и моей матери. А вот похуесосить кого-то - это за милу душу. Правда шлюха? Ой-ой-ой. И дитятку кинула? Ах-ах-ах. Настоящая мать такого никогда не сотворит! Вот я совсем другая. Я успешная женщина, красавица, спортсменка! Прямо сейчас пытаюсь повысить свою самооценку за счет незнакомой мне бабы на глазах у ее ребенка... Спасибо, невкусно.

...Мы призываем духов,

...Все пронизано явными знаками...

На пердячей тяге я и не замечаю, как добираюсь до дома. Кажется, моргнул, и вот уже у квартиры Дитриха. Распахиваю дверь. Саша сидит за столом и что-то сосредоточенно читает. Но услышав щелчок замка, поворачивается ко мне.

Мой пукан мгновенно остывает. От гнева не остается и следа. На его место приходит щиплющая глаза печаль.

Александр

А репетиторство - это увлекательнее, чем я думал! И сложнее... Зато хороший способ освежить информацию по старому материалу. Не то чтобы у меня имелась необходимость повторять школьную программу, но все равно... Интересно! И мои ученики пусть и абсолютно разные, но смешные оболтусы. Один играет в хоккей и половину нашего вводного занятия рассказывает мне про свои тренировки. Неплохо. Используя хоккейные аналогии, подавать материал оказывается достаточно просто. Мальчишка ловит все на лету. Почему у него были проблемы с математикой, я не совсем понимаю, и в конце занятия даже позволяю себе спросить об этом. Оказывается, он боится своей математички. Говорит, что она страшная и каждый урок начинает со слов о том, какие все в его классе тупые. Что ж... Бывает. Не повезло с педагогом. У меня в школе была крутая учительница математики. Очень добрая. Я даже классе в седьмом-восьмом мечтал о том, как мои родители умрут в ужасной автомобильной катастрофе, а она станет моей новой мамой. Вот такие у меня имелись фантазии, ха.

Второй мальчишка материал понимает хуже. Он, в отличие от первого, очень старается, но при этом... ну... скажем так, математика - не его сильная сторона. Ничего. Справимся. Главное найти к нему подход. К первому нашел, найду и ко второму. Позже. Мальчик замкнутый и на контакт пока не идет. Но я его потихоньку растормошу. Возьму у Сани пару уроков легкости общения, если понадобится.

- Вы маме скажете, что я ни одного примера не решил? - с затаённым страхом спрашивает меня мальчик, смотря на меня большими-большими, наивными-наивными глазами.

- А зачем мне ей об этом говорить? - хмурюсь я. - Лучше расскажу ей о том, как ты их все решил. Конечно, после того, как ты их и правда решишь.

Мальчик облегченно выдыхает и смущенно улыбается.

Распрощавшись с учеником, я проверяю телефон. Вдруг Саня чего написал. К нему домой сегодня приехала мама. И, нифига себе, как он по этому поводу взбудоражился. Еще и меня с собой взять хотел.

- Познакомлю! - вопил он.

- Не думаю, что стоит... так вот сразу, - бормотал я смущенно. С одной стороны мне приятен тот факт, что Майский хочет, чтобы все знали о том, что мы встречаемся. Но с другой... Это опасно. И лучше бы держать язык за зубами. Да, понимаю, это его мать. Но она никак не участвует в жизни Сани, а значит, по сути, чужой человек. Я бы вот так легко ей доверять не стал. То, что твои близкие приняли твою ориентацию без катастрофических последствий, еще не означает, что ее готов принять вообще кто угодно.

Обижать Майского отказом не хочется, но вселенная сегодня на моей стороне. У меня занятие, которым я и прикрываюсь. Но я-то был убежден, что пока я пытаюсь заработать немного денег, Саня закидает меня сообщениями и фотографиями вроде «Смотри, это моя мама. Похожи?» или «Она передает тебе привет! Да, я все рассказал!» Но сообщений ноль. И это меня как-то слегка напрягает. Не похоже это на Майского. Может, что-то случилось?

«Да, действительно случилось...» - думаю я, смотря на бледного вспотевшего Саню, стоящего в дверях. Он тяжело дышит. Выражение лица у него странное. Будто у Сани что-то болит. Живот прихватило? Голова беспокоит? Или зуб?

- Привет, - выдыхаю я, оглядывая Саню. Ни жив, ни мертв.

- Привет, - выговаривает Саня с усилием. - Твое занятие закончилось?

- Да. Двадцать минут назад.

- Погнали на крышу?

- Э-э-э... На какую крышу?

- Крышу этого дома. Я и лом захватил, - сообщает Майский, ставя на пол рюкзак и извлекая оттуда железную палку.

- Не уверен, что это законно... - бормочу я, а у самого аж очко сжимается. Мне и на крыше двенадцатиэтажного-то здания находиться страшно. А на крыше высотки я вообще обоссусь нахуй.

- Если страшно, не иди. А мне надо, - спокойно сообщает Майский, будто прочитав мои мысли. Оставив рюкзак на полу и вооружившись ломом, он распахивает входную дверь. А ну-ка стоять! Стоп, я сказал!

- Что случилось? - вопрошаю я, материализовываясь в коридоре и поспешно натягивая кроссовки.

- А... Э-э-э... Давай чуть позже расскажу. Мне надо... Как бы выразиться... Прийти в себя?

Ты меня спрашиваешь?

- Ладно, - киваю я, убеждаясь, что в таком состоянии Саню одного на крышу пускать нельзя. Придется идти. Твою мать. Страшно, пиздос.

Прихватив из шкафа покрывало, я бегу за Майским, который уже вызывает лифт. До последнего этажа мы доезжаем в гробовой тишине. Выходим на общий балкон, оттуда перекочевываем на лестничную площадку, которой пользуются крайне редко. Если лифт дальше не идет, то лестница поднимается вверх на дополнительный пролет, а оттуда к входу на крышу ведет еще одна лесенка, но уже железная. Мысленно паниковать я начинаю уже просто поднимаясь по этой шаткой конструкции. Что же будет на крыше?

Встречает нас, как ни удивительно, железная дверь со здоровенным замком. Это вам не хиленькая створка в доме Майского.

- Да мы ее не взломаем, - уверен я.

- Против лома нет приема, - заверяет меня Майский с серьезным видом. Нет и намека на улыбку. Даже жутко.

- Это можно считать мародёрством? - чуть поразмышляв, спрашиваю я осторожно. Саня на это кидает на меня холодный взгляд. Холодный взгляд. Саня. Еб вашу мать. Меня раздирают противоречивые эмоции. С одной стороны я все больше волнуюсь. С другой - нихуя себе, как ты сейчас горяч, парень. Валить и трахать.

Саня, ограничившись взглядом (словесные ответы для лохов), приставляет лом к висячему замку и начинает его ломать. Один рывок. Второй. Третий. Скрежет кажется мне настолько громким, что я жду, когда на него сбежится весь дом. Очень хочется спрятаться. Но Саня упрямо продолжает терзать замок. У него от напряжения уже руки трясутся.

- Давай я, - говорю и сам перехватываю у Сани лом. Все. Теперь я соучастник. Пути назад нет. Под моим натиском замок, правда, ломаться тоже не торопится. Пыхчу от натуги, а замку хоть бы хны. И тогда ко мне присоединяется Майский. Вдвоем нам все же удается добиться желаемого. Против лома и правда приемчика не найти. Замок погибает смертью храбрых.

Саня распахивает дверь и выходит на крышу. Печет пиздец. Хотя уже вечер. Нижний край солнца только-только касается горизонта. Крышу за день раскалило так, что воздух над ней плывет, как это часто бывает днем на дорогах. Зато здесь ветер прохладный. В кои-то веки я радуюсь его наличию. Учитывая жар со всех сторон, он становится глотком свежести в жарком аду. Я на чуть дрожащих ногах выхожу на крышу вслед за Саней и замираю. Глазам моим открывается невообразимый вид. Кренящееся к горизонту солнце отражается в реке, на берегу которой когда-то возвели наш город. Вода блестит не хуже драгоценных камней. Малюсенькие кораблики, будто игрушечные, теряются в солнечных бликах. Весь город (ну или точнее та часть, к которой мы сейчас повернуты) как на ладони. Вон наш университет. А вон Санин квартал. А если развернуться, можно увидеть колесо обозрения городского парка. Страшно, жесть, но не могу не признать, вид впечатляющий.

Саня, впрочем, в отличие от меня, будто и не видит развернувшейся вокруг городской красоты. Он усаживается посреди крыши, не удосужившись подождать, когда я расстелю покрывало, и подставляет лицо беспощадным лучам солнца. Молчит. Я сажусь рядом. Покрывало откладываю в сторону. Не буду же я один на нем сидеть. Но и Майского не дергаю. Думаю было повторно спросить, что случилось, но не решаюсь. Он же попросил подождать, вот и жди, Дитрих. Сиди. Смотри на реку и медленно заходящее солнце. И жди.

А из динамика телефона Майского неожиданно раздается:

...Welcome to our freak show, come meet my monsters!

...Добро пожаловать на наше шоу уродцев, познакомьтесь с моими монстрами!

Кажется, разговор грозит не из легких.

Саня

...Cerebrum jailed with thoughts most would consider rot.

...Мозг заключён в тюрьму с мыслями, которые большинство посчитало бы ерундой.

Знаю, Саше не комильфо лицезреть мои кислые щи. Силюсь подобрать слова, чтобы рассказать ему обо всем кратко и без лишних эмоций, потому что не хочу скидывать на него свое дерьмо. У него и своего хватает настолько, что иногда так и подмывает закричать «горшочек, не вари»! Но конкретно сейчас это кричать следует мне. Ларец говна со сказочным «Таратадатам-тадатам-тарата-а-адам» распахнулся и закрываться не желает!

Пока формулирую мысль, из меня так и прет ненависть не только в отношении сложившейся ситуации, но и насчет вообще всего. Кажется, сегодня у меня претензии найдутся даже к мирно лежащему камушку у лавочки. Хуже того, говно кипит, а гнев сошел, потому лишь пытаюсь открыть рот, и к горлу подкатывает ком. Приходится молча сопеть, пытаясь взять себя в руки. Нихрена ж себе меня из колеи выбило. Хлеще, чем даже когда меня Дитрих из хаты выдворил после горячей ночки. Тогда я зол был исключительно на него. А сейчас мой гнев распространился вообще на всех. Думаю, в некотором роде это связано с тем, что мама у меня скорее ассоциируется с одной из всех, тогда как Дитриха я все же воспринимал своим. Хуеплетом обосранным, конечно. Но своим.

...A creature, sick, as you should be put down,

...Такое немощное создание, как ты, следовало бы усыпить,

...But I can't help myself.

...Но я ничего не могу с собой поделать.

Меня усыпите.

- В общем... - все же решаюсь подать голос, потому что и дальше чувствовать на себе встревоженный взгляд Дитриха кажется невыносимым. Пиздец, я умудряюсь накручивать его и без того кудрявые нервишки одним лишь своим молчанием. Загордился бы собой, да настроение говно.

...Freak o' Friday night, know I'm the main attraction

...Я фрик пятничной ночи, знай, я - гвоздь программы!

Начало положено, а дальше из меня начинают вываливаться факты подобно протухшему мясу, брошенному на раскаленную сковородку. С каждой новой фразой глаза Саши становятся все шире. Когда же я завершаю свой, на сколько это возможно, краткий пересказ случившегося, он лишь выдыхает оторопелое:

- Охуеть.

- Ага. Охуеть, - киваю я, зло покусывая нижнюю губу. На языке ощущается привкус железа. - Вот и что мне следовало делать? Муравью хуй приделать? Или что? Или как? Я просто, блядь, так растерялся, что...

- Сань...

- Нет, ну серьезно? Надо было ей в глаза заявить, что я, кстати говоря, тоже полурак-полугей! Мама, я не такой, я в жопу лазаю рукой!

...You're wasting, you're wasting all

...Ты тратишь, ты тратишь всё

...Of your time finding a cure when there's no disease.

...Своё время, пытаясь найти лекарство, когда никакой болезни нет.

- Ч... чего?

- Вот только скажу, так она ж опять во всем отца обвинит! Заявит, что всему виной его влияние! Пиздец! Придумала меня на папу натравить! Идея пушка-ракета! Моралистка сраная! Посмотрите-ка, сама-то, видать, живет под девизом: «ни капли в рот, ни сантиметра в жопу»! А в моей жопе побывало больше сантиметра! И че теперь, нахуй? Я не человек?

...Can't help myself.

...Я не могу ничего с собой поделать.

- В конце концов, че хочу, то в жопу свою и пихаю! Это, блядь, моя жопа! Это, блядь, моя жизнь! И это, блядь, мой отец! А она приперлась из этих своих столиц такая вся разряженная, надушенная! Надушенная душнила! Притащила мне подарок! Айфон ебаный. Я рассмотрел, когда часы ей отдавал. Так засунь этот айфон себе... куда-нибудь подальше, ведьма! Кинула меня, а спустя двадцать лет решила жизни меня учить? Рассказывать, что хорошо, а что плохо?! Не поздновато ли спохватилась?! О чем вот она думала, а? На какой результат рассчитывала?!

- Я... не знаю.

- И вообще... Если ты не любишь меня, нахрена раз в сто лет вбегать в мою жизнь с этими своими подачками?!

Я вроде говорю, а голоса своего не слышу. И трясет меня невъебенно. Пока рассказываю, впечатление, будто переживаю все это вновь. И мое говно снова рвется наружу.

<i>...Welcome to our freak show, come meet my monsters!

...Добро пожаловать на наше шоу уродцев, познакомьтесь с моими монстрами!</i>

Александр

Саня явно себя не контролирует, но то, какое количество интересных словесных оборотов из него извергается в связи с нагрянувшим горем, поражает воображение. Ситуация дерьмо, а я ловлю себя на том, что старательно подавляю улыбку. В конце концов, меня бы точно пробило на смех, если бы я в какой-то момент не заметил, что Майский... плачет. Его лицо, и в процессе рассказа не лучившееся счастьем, сейчас становится максимально печальным. И по щекам бежит целый слезный поток. Видя Саню в таком состоянии, мне самому становится как-то совсем хреново. И даже фраза про лазанье рукой в жопу уже не кажется такой комичной. В смысле... ясное дело, он все это вставляет, чтобы его речь не казалась настолько драматичной. Но ему-то от этого нихрена не легче.

- Эй, ты чего? - выдавливаю я через силу, не представляя, что следует говорить или делать в такой ситуации. Саня всегда улыбчивый и любой конфликт сводящий к нулю парой забавных фраз, сегодня улыбаться устал. А я временно взять на себя этот функционал не в силах. Я просто так не умею. Улыбнуться могу, но знаю, что выйдет у меня вымученно и неправдоподобно.

- Да ничего, - бормочет он, шмыгая носом и вытирая щеки тыльной стороной ладони. Да, Дитрих, вопрос гениальный. «Ты чего?» Что-то подушевнее придумать не смог? Нет, не смог. Я не умею ограждаться от Саниных эмоций. Раньше я в этом видел сплошные плюсы, но теперь и минус отыскал. Плюс заключался в том, что, как бы я ни злился, ни параноил, ни исходил на говно, Саня всегда это скрадывал своим извечно хорошим настроением и легким отношением к жизни. Но теперь, когда он плачет, мне так погано, что хочется вскрыться. И, как назло, в ум не идет ни единой нормальной фразы поддержки. Но не буду же я и дальше, как придурок, просто сидеть рядом и пялиться на его заплаканное лицо?

Я протягиваю руки и аккуратно приобнимаю Саню за плечо, не зная, как он в таком состоянии среагирует на данный жест. Может, тактильный контакт ему сейчас хуже горькой редьки. Но Майский тут же прижимается ко мне, разворачивается вполоборота, утыкается носом мне в шею и... Так, ты сейчас сопли по моей шее размазываешь?! Молчи, Дитрих. Завали ебало, господи боже. Пусть размазывает, если ему от этого полегчает.

- А я ведь ждал нашей встречи. Все эти годы ждал, прикинь? Она как уехала, так я все думал, когда же вернется? А на сколько останется на этот раз? Представлял, каким будет наш разговор спустя столько лет. Думал, захочет ли она познакомиться с моими друзьями... С моим любимым человеком, - бормочет Майский, не переставая шмыгать носом. Я же аккуратно подталкиваю его к себе ближе, на что Саня неожиданно подтягивает ноги к груди, а затем перелезает мне на ноги и обхватывает мой торс и руками, и ногами, как коала бамбук. Чтобы сохранить равновесие, я судорожно упираюсь одной рукой в крышу, а второй - начинаю медленно поглаживать его по спине. Давай. Выговорись. Полегчает.

- Представлял, вот приедет она, а я уже такой высокий, в универ поступил, отношения построил, взрослый человек. Она мне: «Санечка, как вымахал-то! Прямо жених!» Ну знаешь эти тупые родительские словечки, которые многих триггерят. Я тоже хотел хоть раз... триггернуться. Бойся, блядь, своих желаний!

- Да ну ее... на фиг, - отвечаю я сухо. Я бы послал и в куда более дальние края, только не уверен, что мне это разрешено. Сам-то Саня слова не сильно выбирает. Но это он. Он уязвлен. Он право имеет. Это не значит, что и все вокруг могут поливать его мать грязью направо и налево.

- Ага. Вот прям туда... - сопит Саня мне на ухо. - Блин, я сейчас совсем жалко смотрюсь, да? Жалуюсь на мамку, которая сказала пару тупых фразочек, пацану, которого всю жизнь родители вообще пиздили, - выдыхает он с надрывом.

- Не надо нас сравнивать, - качаю я головой. - Именно потому, что меня всю жизнь пиздили, когда из дома выгнали, это для меня не стало сюрпризом. И их отношение ко мне я понимал всегда. Да, надеялся на лучшее. Но знал, как обстоят дела на самом деле. Знал, что будет пиздец. И может я хреново подготовился физически, но морально был к этому готов уже давно. Просто страх не давал сделать первый шаг. А у тебя другая ситуация. Ты был не готов. Даже предположить не мог, - я стараюсь говорить спокойно. Лишние эмоции с моей стороны сейчас вообще не к месту, хотя вспоминать мои недавние условия выживания не хочется. - К тому же я никогда не был сильно привязан к родителям. Живу сейчас без них и, если и вспоминаю, то нечасто. Даже не уверен, что скучаю. А ты - совсем другое дело. Ты ждал. Ты скучал. А в результате...

- ...дождался хуйни какой-то, - выдыхает Майский.

- Ага, точно, - из меня все же вырывается смешок. Пытаюсь его заглушить, но когда не выходит, мне становится жутко стыдно. Саня, впрочем, не обращает на это внимания. Просто крепче обнимает меня всеми своими конечностями, и через какое-то время поток слез стихает, а дыхание его замедляется.

- Хорошо, что у меня есть ты, - тихо шепчет Майский. Я лишь тяжело вздыхаю. Это мои слова, Саня.

Саня

Наверное, впервые за всю свою жизнь я отказываюсь запоминать момент. Насколько бы ярким ни оказалось впечатление от сегодняшнего дня, не хочу помнить ни запаха духов, ни глаз такого же цвета, какие у меня, ни разгневанного лица отца или бледного Шурика. Потому этот момент я залеплю заплаткой. Нарисую поверх первой картины вторую. Скрою ужасный день за уютным вечером.

Солнце почти скрылось за горизонтом. Красный диск окрашивает все вокруг в нежно-розовый. Тени медленно вытягиваются, знаменуя скорый приход ночи. Крыша все еще пышет жаром, но прохладный ветер облегчает положение. Я сижу между ног Дитриха, откинувшись ему на грудь спиной, как на спинку кресла. Чувствую его ровное дыхание у своего правого уха. Пальцы наших левых рук сплетены в замок. Саша в задумчивости то и дело водит указательным пальцем по моей костяшке. Правая рука опоясывает мой живот. Жарковато, но я не жалуюсь. Капельки наушников (ношу их при себе на всякий случай даже после того, как друзья мне подарили наушники покруче) одна спрятана в моем левом ухе, вторая - в левом ухе Дитриха. Для этого, собственно, и ношу. Чтобы, если что, поделиться с Сашей своим музыкальным настроением.

...Все пронизано явными знаками.

...Зри вокруг на миллионы миль.

Вот каким я запомню этот день. Не обидой, разжигающей внутри тупую боль, а поддержкой, которую получил от своих по-настоящему родных и по-настоящему близких людей. От бати, который сказал всего пару таких простых, но важных слов. И от Дитриха, который торчит на крыше уже несколько часов, хотя до одури боится высоты, и я не уверен, что ему от такого длительного пребывания здесь хоть чуточку легче. Мне хочется сказать им обоим спасибо. Но не прямо сейчас. В другой день, когда я приду в норму и смогу сделать это в своей манере со счастливыми объятьями и глупыми остротами. Сегодня же эти спасибо прозвучат жалко и подтолкнут их пожалеть меня еще сильнее. А с меня сочувствия хватит.

- Надо бы здесь как-нибудь поебаться, - задумчиво протягиваю я.

- Чего? - вздрагивает Саша.

- Не сегодня только. Сегодня я вообще вне кондиции, - добавляю я вяло.

- А можно и не сегодня, и вообще никогда? - раздается надсадное от Саши.

- Да ладно тебе, вокруг километры крыши. Не свалимся, даже если очень постараемся.

- Так и знай, у меня не встанет! - угрожает Саша.

- Это с хрена ли?

- Потому что. Я. Боюсь. Высоты!

- А страх разве не возбуждает?

- Нихрена подобного!

- Хм... В любом случае следует проверить.

- А еще нас могут спалить!

- А мы ночью придем.

- Ночью? На крышу??? Сань, ты ку-ку?!

- Я мяу-мяу, - смеюсь я. - Пойдем домой? Я весь день не жрал, и щас помру от голода.

Реально, только успокоился и тут же пробило на пожрать.

Дитрих сперва целует меня в затылок и только затем поднимается с крыши.

- Да, пойдем, - он протягивает мне руку, чтобы помочь встать. А я медлю, смотря на него в свете заката. В блики солнца, отразившегося в стеклах его очков. В розоватый оттенок, окрасивший его светлые волосы. В ясные глаза, направленные на меня. И на душе моей внезапно становится так тепло и уютно, что я невольно лыблюсь во все свои тридцать два зуба. Реально, а хрен ли я вообще так распсиховался? У меня отличная жизнь, папа, парень, друзья. Я живу в любимом городе. Ем любимую еду. Окружён любимой музыкой. И любимыми людьми. Теми, кто действительно мной дорожит.

Сжимаю ладонь Саши и позволяю ему поставить меня на ноги. Свободной рукой он подхватывает покрывало, которое так нам и не пригодилось, а я вооружаюсь ломом. И мы, не расцепляя рук, идем вместе к выходу. Домой.

С Новым 2024 годом, котятки! Хочу пожелать, чтобы в следующем году вас окружала любовь и забота близких, которые искренне порадуются вашим достижениям и подставят плечо в моменты печали. Хотя, знаете? Нахуй печали! Только счастье, только хардкор! Пусть этот год пройдет под девизом: "Нас ебать - только хуй тупить"! Потому что так оно и есть :D С праздником!