Под звук старых качелей

Мы только и делаем, что даём друг другу надежду

Долгими осенними ночами, когда идет дождь, многим бывает очень грустно. В сердцах, они говорят мне о том, что все вокруг катится под откос. Винят во всем бессонницу и печаль, что одолевает человека, лишенного законного Солнца.

Тогда, чтобы на каплю развеять их печаль, я в фарфоровом чайнике завариваю для них чай из трав, попутно начиная рассказывать сказку про Девочку, чья жизнь протекала в Городе, погрязшем в вечной осени и тумане.  

С рождения Девочку окружали жители этого таинственного Города, Взрослые. На лицах они зачем-то носили белые маски и оставалось загадкой были у них лица вообще. Конечно же, Взрослые не замечали, ту серость и нескончаемый холод, окутавший Город и пропитавший их тела до самого костного мозга. От этого они стали больше похожи на лед или даже на окаменелости того, что раньше было живо. 

Только Девочка, которая сама не понимала почему не стала Взрослой, видела жизнь Города, какой она была на самом деле. Она наблюдала, как изо дня в день Взрослые слепо повиновались некоему механизму: вставали со своих постелей, ели свой скудный завтрак, работали до потери пульса и возвращались обратно в свои мрачные дома, чтобы предаться глубокому сну, так похожему на их повседневные жизни. При этом их всегда окружал пейзаж, состоявший исключительно из тусклых оттенков.

Видя это, Девочка больше, чем самой смерти боялась стать такой, как они, Взрослой. 

Впрочем, во сне ей виделось, что Город был раньше совершенно другим. Не было прежде белых масок и были только лица, что могли улыбаться, плакать и выражать многие другие удивительные, прекрасные эмоции. А сам же Город не был таким серым. Только сама Девочка не знала, когда это было, и было ли это вообще. То было для нее не более чем сном, странным и непостижимым, что приходит лишь раз и забывается навеки утром.   

Тот день для нее не отличался от других. В серой комнате, за окном которой был парк, ни разу не знавший весеннего цветения, Девочка, как обычно, сидела за письменным столом.  Напряженно она вдавливала карандаш в бумагу, замерев на недописанной фразе. Ей не нравилось, когда мысли внезапно обрывалась посреди предложения. Однако она продолжала сидеть, не сдвинув свою руку даже на миллиметр.

Она пыталась зацепиться за ту фразу, которую хотела так сильно написать, но непреодолимая преграда мешала ей это сделать. В конце концов, карандаш на белом листе дрогнул, и Девочка прочертила линию через всю страницу. 

Положив незавершённое письмо в конверт, Девочка вышла из комнаты, взяв с собой лишь пальто. Она хотела, как можно быстрее сбежать из этого места и вдохнуть немного вечернего воздуха. Только единственно она почему-то задержалась у входа на кухню. Там сидела и курила женщина в белой маске. Могло показаться, что та была статуей, если бы время от времени женщина не стряхивала пепел, что  образовал горку на столе.  

Постояв на том месте несколько минут, Девочка все-таки вышла. 
В подъезде было сыро и холодно, а тусклая лампочка, бесполезное светило, едва освещала небрежно покрашенные стены. Сверху доносились голоса из квартир, что напоминали звук плохо настроенного радио. 

Найдя взглядом, почтовый ящик номер двенадцать, Девочка, приложив усилия, пропихнула туда конверт. Однако несмотря на все старания, часть конверта все равно продолжила торчать. Почтовый ящик был давно переполнен в край. 

Вы спросите меня, зачем ей писать все эти письма, если теплая рука никогда не вскроет их, а шустрый взгляд не пробежится по их строчкам? 

Она писала их потому, что письма заменили ей разговор, ручка - язык, а бумага - уши. Девочка в душе хранила надежду о том, что кто-то живой все-таки получит хоть одно её письмо, и только эта надежда не давала её разуму погаснуть. 

Бросив последний взгляд на ящик с письмами, она вышла из подъезда во двор.  

Вечерами единственное ради чего Девочка выходила улицу были старые-старые скрипучие качели, затерявшиеся среди парка. То были такие качели, к которым ты прижимаешься щеками в надежде, что холод металла заберет с собой всю боль и переживания. Так и Девочка, как обычно, села на них и закрыла глаза, прислушиваясь к негромкому скрипу и шуму, который поздней осенью поют ветки деревьев.  

В какой-то момент она подняла голову и открыла глаза, прищурившись от света заходящего солнца.

Она не помнила, какого цвета было небо изначально и не знала, когда оно стало таким каким оно есть. Серым. Как и Город. Она про себя опять задалась вопросом, почему Бог, назло миру, решил уничтожить все цвета до единого, и оставил её тут одну, под этим небом… 

Неожиданно с её губ сорвалось несколько слов. 

— Когда выпадет первый снег, меня тут не будет. 

— И как же ты исчезнешь отсюда?  

Девочка резко обернулась на голос и побледнела, словно увидела настоящего призрака. Долговязый подросток с сероватой кожей стоял позади нее. Его вид никак не мог вписаться в рамки облика человека из Серого Города.

Одежда парня была неопрятной... нет скорее даже грязной... надетое на него пальто было изъедено молью, а ткань его штанов была истерта до дыр. Особенно его выделяли спутанные кудрявые волосы, не видевшие в своей жизни расчески и торчащие во все стороны, как у огородного пугала... и на лице его играла жутковато улыбка. На лице, что не было скрыто маской.

Девочка отпрянула назад, чуть не свалившись с качелей. 

— Ты… Ты не… У тебя нет маски! — воскликнула она. 

 Мальчик живо огляделся по сторонам и прошипел: 

— Потише, нас могут услышать. 
Девочка, до сих пор не веря своим глазам захотела дотронуться до лица незнакомца, но быстро остановила себя, боясь, что от прикосновения он исчезнет, словно призрак.  Однако сам мальчик взял и её за ладонь и прижал ту к своей щеке. 

— Видишь, я живой, я такой же как ты. Чувствуешь, как мои щеки от холода горят?  

“И правда, теплая” — подумала Девочка и медленно кивнула, убрав от лица незнакомца свою руку. 

— Так, все же, ты хочешь сбежать из Города? — девочка насупилась, но снова кивнула. До сих пор она пребывала в оцепенении и даже в легком ужасе. Её казалось, что она просто сошла с ума и на самом деле говорит с пустотой, так долго она не говорила с живым человеком. 

— И как ты это сделаешь? 

— Еще не знаю… — сказала Девочка с трудом. 

— Вот видишь, поэтому я искал тебя… очень долго искал! — задыхаясь произнес Мальчик, едва не переходя на крик, — Прошу, если ты хочешь исчезнуть из этого Города так же сильно, как и я, помоги мне, помоги мне построить Летучий корабль! 

— Это невозможно, нельзя заставить лететь то, что не должно. 

— Можешь мне не верить, но недавно я встретил самого Дьявола! Дьявола, что давно поселился тут, — слова Мальчика, казались Девочке бредом, но что-то заставило её продолжать слушать его странную историю. 

— Я каждый день приходил к нему и предлагал ему все, что у меня было. А он, в конце концов, настолько отчаялся от тоски этого места, что сам в обмен на мое взросление рассказал как построить Его, Летучий Корабль. Вот только, к сожалению, я почти повзрослел и едва успел сдернуть с себя белую маску, — на этом месте он сделал паузу. Его черные глаза, на мгновенье потеряли свой блеск, будто бы его одолели самые неприятные воспоминания.  

— Поэтому мне нужен тот, кто сможет заплатить половину договора Дьявола, чтобы корабль наконец взлетел ввысь!  

— Почему я должна доверять тебе? С чего мне вообще считать, что ты не сам Дьявол? 

— Мне кажется уже нет разницы, Дьявол я или нет. Только ты в этом Городе можешь видеть, то, что и я — вот это самое главное. Так ты готова идти со мной?

Она посмотрела на серые многоэтажки, простирающиеся в дали. Ей было всегда настолько одиноко, что тупую боль внутри неё ей было уже невозможно вынести. 

И правда, было уже все равно друг или враг, Демон или Ангел. Человек не может быть все время один, поэтому Девочка коротко ответила: 

 — Тогда построим корабль и сбежим вместе. 

В тот маленький момент между вечером и наступающей ночью на скрипучих качелях девочка заключила сделку с самим дьяволом.