Чтобы скрепить наш негласный мир, мы решили пройтись по окрестностям.

Тристан предложил пойти в его бывший дом. Я согласилась, хотя немного боялась вламываться на чужую территорию.

- Да все равно там никто не живет, - заметил он. – У этого дома никогда не будет нормального хозяина.

Мы двинулись сквозь высокие заросли травы в сторону его участка. Дом виднелся где-то вдалеке, крошечный, осиротевший и пустой. Но складывалось впечатление, что это его естественное состояние, а в естественности нет ничего плохого.

Тристан шел впереди, прямо в круг садящегося солнца. Лучи очертили его фигуру, и в какой-то момент показалось что он, как и Ева, теряет свои человеческие черты в час заката. Они принадлежали одному и тому же миру смутных предчувствий и знамений. И колокольчики дрожали сейчас всюду... Впервые их призрачные переливы сложились в прекрасную, счастливую мелодию.

Мы забрались по приставной лестнице на крышу, покрытую сосновыми иглами и засохшими листьями. Та самая ниша на скате словно ждала нас.

Всегда казалось, что большинство домов после того, как мы их покинули все еще хранят в себе наш дух, а в тишине даже можно разобрать эхо разговоров, звучавших в этих стенах... Только у этого здания не было такого свойства, как принимать в себя хозяина. Он не держал ни запахов, ни образов. Он никого не запоминал.

- Мы жили здесь в молчании. Мать с отцом точно отбывали друг с другом какую-то изощренную форму наказания. Папа слинял от нас в итоге, потому что от скандалов мамочки у любого крыша съедет. Сейчас он за три девять земель, в Нью-Йорке. С ним у меня нормальные отношения, но Марианна просто зеленела, когда узнавала, что мы общались. Он мне дал только один совет относительно нее: делать ноги, как смогу. Но видишь, она меня все равно достала. Не то чтобы, я хотел быть за решеткой... Нет, я совсем не хотел... Но психушка оказалась не лучше. Даже торча там без веской причины, все равно что-то ломается внутри.

Этот рассказ выходил без его обычной наигранности. Он говорил честно, периодически сбиваясь. Наконец я видела того, кто прятался за дурацким бунтарским именем – это был человек, уже давно пытавшийся найти себя.

- Ты все спрашивала меня, как я угодил в «Белую птицу» да почему. Потому что не хотел быть как моя семья. Людьми, у которых от собственного благосостояния мозги заплесневели. Ева говорила, что родители – это пророчество, которое всегда сбывается. Даже уходя от них, ты все равно всюду несешь их с собой, в своей крови. Но когда после взрыва нас всех посадили, я... испугался. Мне показалось, что клетка – это не то, куда я хотел прийти. И я позволил матери вмешаться. Теперь все считают меня трусом и предателем. Будь то «правые», меня вообще бы убили, сделай я шаг за пределы больницы. Больше я ничего никому доказывать не хочу.

Я слушала его, не перебивая. От раздражения не осталось и следа. Теперь мне тоже очень хотелось его понять. Оказывается, дружба возникает тогда, когда вы отказываетесь от осуждения. И здесь Ева оказалась права.

- Ты часто тут сидел и курил.

- Да. Почему-то кажется, что это мое место. И здесь постоянно о чем-нибудь вспоминается. О школе, например. Помню вереницу учеников, в глухих черных костюмах, идущих на занятия со смертельной скукой на лице. Нашу городскую квартиру, где постоянно гуляло эхо... Каждое лето с Евой... До побега я и так был, как в клетке. Всюду правила и ограничения. Знаешь, я ненавижу это. Но многие не могут жить иначе. Когда исчезают запреты, пропадают и ориентиры. Людям всегда нужно отталкиваться от слова «нельзя». Любопытство является движущей силой всего нашего существования. Хотя иногда, я думаю, что страх мотивирует нас сильнее. В глубине души я всего боялся, но пытался бороться с этим, постоянно пробуя что-то экстремальное. Вырос между страхом и любопытством. Моя собственная теория приговорила меня ко всему, что произошло со мной потом. Если бы не Ева... я просто озверел бы в подростковом возрасте. Всех очень интересовал характер наших взаимоотношений. И я знаю, что ты же гадаешь на этот счет. Мне самому трудно определить, что между нами было. Мы можем любить других или друг друга, можем внезапно исчезать из мира обычных людей, но это не значит, что мы с ней больше не вместе.

- Ты знал, что она... оставит всех?

- Понимал. День ее исчезновения помню хорошо. Я проснулся почему-то в поле. Совершенно не помнил, как я там оказался. Глубоко вздохнул и почувствовал, что это случилось. Ева ушла. На самом деле, это нисколько не преувеличение, когда говорят, что жизнь пустеет, если кто-то близкий его покидает. В то утро я отчетливо почувствовал своим телом весь мир - огромный, красивый, с его долинами, горами и океанами... Но Евы в нем теперь не было.

Его взгляд, как и мой, погрузился в тот самый летний день. Только каждый встретил его по-своему. Он - со знанием, что это должно было произойти, я – в слезах, не понимая ее причин.

Ночь была удивительно теплой, сосны, как будто ожили, сдвигаясь ближе, чтобы подслушать наши воспоминания. Начинало казаться, что мы будем сидеть так вечно - с широко распахнутыми сердцами, обратив глаза в небо.

Тристан помолчал и вдруг сказал странную вещь:

- Я всегда чувствую Еву. Мы никогда не теряли друг друга из виду. Ее уход ничто не меняет. Я по-прежнему могу ее видеть.

Заявление было близко к абсурду, скажи это любой другой. Но в тот момент я поверила во все и сразу. И в то, что он на самом деле волк, и что Ева всегда где-то рядом, ловит каждое наше слово...

И даже в то, что уходить от своих близких в иное измерение это нормально.

Мы словно приблизились к чему-то очень важному – той тайне, что связала наши жизни после исчезновения близкого для нас человека. Я заговорила, едва осознавая, что это мой голос звучит так ломко и глухо:

- Тогда спроси у нее прямо сейчас. Спроси, почему она ушла. Если она, конечно, хочет со мной говорить.

- Она ушла, потому что перестала быть человеком. Но это не значит, что она вас не любила.

Из-за облаков выглянул бледной круг луны, и нечто раздвоилось перед моими глазами, расщепившись на Тристана и Еву. В полумраке проступили черты знакомого лица, и она беззвучно произносила одновременно с ним:

- Ты должна перестать думать о причинах. Вещи просто случаются. Сестры исчезают. А мысли приходят и уходят. Но у тебя все будет хорошо. Она тебе это обещает.

- Я тебе это обещаю.

Они смотрели сквозь меня и улыбались, а потом вновь соединились в Тристана.

Я расплакалась, ощущая, что из меня выходит то, что я носила в себе, как камни, все эти годы после ее исчезновения, и Тристан без лишних слов меня обнял. Сложно сказать, что произошло в тот вечер. Мы оба нуждались в этой откровенности.

Я так и не могу понять, показалась ли мне моя Ева или нет. Я могла выбирать, во что верить.

И я поверила в то, что я ее видела. Мне так хотелось.

***

Карина приехала и не нашла нас. Она очень удивилась, увидев, как мы идем вместе к крыльцу, странно притихшие, а у меня еще и глаза распухли.

- А я уж думала, вы друг друга убили, а тетки спрятали ваши тела! – нервно хохотнула она.

Мне показалось, что она хотела нас спросить о чем-то, но наш вид словно отталкивал любые расспросы. Тристан ушел к себе, а мы вернулись в нашу спальню.

- Смотри сколько классных снимков... Вот мы втроем! – с деланной жизнерадостностью произнесла она.

Я перебрала распечатанные карточки, кивая ей, мысленно все еще пребывая на крыше дома-треугольника. Чувствуя, как Ева ласково меня навестила и словно тем самым ответила на все вопросы о ней и мире, хотя я по-прежнему ни черта не знала. Некая безмолвная истина поселилась внутри меня.

- Все хорошо? – вклинился обеспокоенный голос Карины.

Я наткнулась на ее встревоженные, темные глаза. Свет лампы в комнате показался слишком ярким.

- Что вы... э-э-э... делали с Тристаном так долго?

Похоже, этот вопрос вертелся у нее на языке уже давно.

- Мы говорили о Еве.

- А-а-а, - тускло отозвалась она.

Я заметила, что она все еще нервничает, и моего объяснения ей на самом деле недостаточно.

- Между нами ничего нет, - прояснила я.

- Да я и не думала! – высоко рассмеялась она, но, похоже, у нее от сердца отлегло.

- Мне просто надо было узнать... о ней.

- Да, конечно... Хотя разговоры о твоей сестре его тревожат, - с едва уловимым неодобрением заметила она. – Он потом ни о чем не хочет говорить.

- Ты что ревнуешь к пропавшему без вести человеку? – проворчала я.

- Нет, конечно. Мы с ним тоже хорошие друзья стали. Вот и волнуюсь.

- Ну, тебе не о чем волноваться. Тем более о Еве.

Я дернула лампочку, погружая свою часть комнаты в полумрак. Мы вроде ничего плохого друг не сказали, но опять возникало ощущение будто между нами какая-то конфронтация.

***

Ночью прошел дождь, и утро было невероятно свежим. На рассвете все кажется обновленным. Я уже давно так хорошо не высыпалась и чувствовала себя необъяснимо счастливой и умиротворенной. Карина еще спала.

Чтобы не будить ее, я тихонько спустилась вниз, поболтала с тетками, которые всегда вскакивали ни свет, ни заря, и отправилась завтракать в сад. Однако не успела я доесть бутерброд, как заметила, что со стороны теплиц идет никто иной, как Тристан. Что примечательно – с граблями и лейкой.

- Что ты там делал? – со смехом спросила я.

- Помогал твоим теткам, - с привычной холодной улыбкой бросил он. – Я бываю полезным.

После вчерашнего вечера мы прониклись друг к другу теплом, которое сложно было облечь в слова, да и не хотелось. Мы просто чувствовали, что между нами появилось особое доверие.

- А ты что вскочила?

- Помахать солнышку, разумеется. Какие планы на день?

- Не знаю, - пожал он плечами. – Хочешь покататься на велосипеде пока нет жары?

Звучало не плохо. Мы выкатили из сарая два стареньких «Nishiki», взяли с собой пару бутылок воды и отправились в поле, которое уже начало желтеть. Вот дела, а ведь уже август...

- Вам скоро в город? – проницательно спросил он, заметив, как я задумчиво смотрю на колосья.

- Недели через две, наверное. Хорошее вышло лето.

Мы остановились у разваленного бордюра. Так и непонятно, что там строили, но уже ясно, что ничего у них не вышло. Зато было, где сидеть.

Несмотря на крепчающую духоту, небо неожиданно потемнело от туч.

- Будет ураган, - заметил Тристан. – Посмотри на горизонт.

Грозовые облака приближались. Мы в тот момент словно имели роскошь разглядывать большую угрозу с безопасного расстояния.

- Какая там жизнь в городе? Я уже и забыл.

- Нервная, - чуть подумав, ответила я.

У нас получалось молчать, не ощущая неловкости. Так прошло еще какое-то время. Вдали раздался гром, и мир пугливо притих.

- Ты мало о себе говоришь.

- Да что мне рассказать, - хмыкнула я. - Мне двадцать лет и у меня кривой позвоночник.

- Вас с Евой воспитывала только мама?

Я поправила спадающую прядь и попыталась рассказать о нашей жизни, как есть.

- Да. У нас на первый взгляд типичная для нашего времени семья: мать-одиночка да замкнутый ребенок. Есть еще изгнанный из их жизни мужчина и другая пропавшая дочь. Про отца знаю, что он был дантист и алкоголик. Но не к тому, что это связанные вещи.

Мы нескладно хихикнули.

- Забавно. Никогда не хотела его увидеть?

- Один раз. А потом передумала. Потому что не знала, что получу от этой на встречи. Но Ева его видела однажды, однако ничего о нем не говорила.

- По-моему, ничего – это хуже, чем плохо.

- Никогда в нем не нуждалась. У меня хорошая семья, а еще есть друзья.

- Разве этого достаточно? – прозвучало с каким-то скепсисом.

- Да, - серьезно ответила я. - Мне кажется, что все мои друзья – это лучшая версия меня...

Облака сгущались плотнее. Я решила спросить Тристана о его планах. Он ведь не мог оставаться у теток, даже пропалывая взамен их грядки. Последовал понимающий кивок, и он сообщил:

- Я говорил с начала лета с отцом. Уезжаю с осени в Америку. Сейчас отдал все документы для визы. Проблемы с законом и побег из больницы он уладил через кучу адвокатов. Мать его по-прежнему ненавидит, но теперь бессильна, я уже взрослый. Мне кажется, переезд пойдет мне на пользу. Устроюсь на какую-нибудь простую работу, язык я знаю.

Ого, так у него, оказывается, имелся план действий. Я-то думала, он живет тут, потому что ему деваться некуда.

- Все лето я думал о том, что делал и что буду делать. Но скоро уже пора принимать решение. Осенью всегда пора, не задумывалась?

На нас упали первые капли, и это стало знаком. Мы сели на велосипеды и за пятнадцать минут доехали до дома, но все равно вымокли.

На террасе сидела Карина, отвлеченно разглядывая что-то на мониторе. На нас она отреагировала с каким-то выверенным запозданием.

- Привет-привет.

- Что делаешь? – Тристан плюхнулся напротив нее.

Карина пожала плечами, но я сразу поняла, что она обижена.

- Мы тут спонтанно прокатились. Ты еще спала, - пояснила я.

- Рада, что вы нашли бескровный способ общения, - отозвалась она. – А я провела очень продуктивное утро: проверила почту, съела сливу и почитала гороскоп.

- Я пойду в дом, у меня вся одежда мокрая, - заметил Тристан и скрылся внутри.

Меня тоже можно было отжимать, но я все еще сидела, ощущая растерянность. Я так хорошо знала Карину, что мне не требовалось много времени, чтобы считывать ее настроения, как открытую книгу.

- Хватит злиться, - осторожно сказала я. – Ты же сама хотела, чтобы мы перестали цапаться.

- Но не ожидала, что меня сольют как третью лишнюю, - иронично заявила она.

Это было несправедливо. Особенно учитывая, что вначале этим лишним звеном постоянно являлась я. Внезапно Карина нервно вздохнула и добавила:

- Забей. Я просто злая. Кауфман укатил на этот раз в Бельгию. Мне кажется, он больше мне не нравится. Я и твит его последний не лайкнула.

- Тебе нравится Тристан.

- Даже если и так, какая разница... - гордо дернула она плечом. - Мне достаточно общаться и вдохновляться. Не хочу ни на что претендовать.

В этот момент показалось, что она начнет проповедовать свою религию – привязанность, не требующая ничего взамен. И чем мы друг от друга отличаемся, в таком случае?

- А вот ты, душечка, разобралась бы со своим Астронавтом. Зря только время тратишь на придурка, - с заметной досадой пробормотала она.

- Ну, пока можно побыть невзаимно влюбленной, - полушутя ответила я. – Время как раз есть.

- Наша молодость с тобой - мифология, не задумывалась? – она впервые посмотрела на меня, слегка отойдя от своей обиды. – Странствующие кинокритики, серые волки и астронавты. Все, что мы не смогли объяснить, превратили в образы да байки.

- В мифологию влюбляешься. Даже если она приносит одни только несчастья.

Что правда, то правда.

Стекла зазвенели от сильного порыва ветра, и мы решили перебраться в дом. Уже внутри, глядя на нешуточную непогоду, Карина прижалась лбом к стеклу и сказала странную вещь:

- Иногда мне кажется, что эта буря бушует вокруг нас всю жизнь. Но мы ее не замечаем, хотя это - единственное, что мы на самом деле знаем. Ураган.