Chào các bạn! Vì nhiều lý do từ nay Truyen2U chính thức đổi tên là Truyen247.Pro. Mong các bạn tiếp tục ủng hộ truy cập tên miền mới này nhé! Mãi yêu... ♥

Последний миф


Ураган запустил цепочку нежелательных перемен.

Первое плохое событие случилось ночью. Стоило дому погрузиться в сон, как тишину разрезал жуткий крик. Некоторое время мне казалось, что это все в моей голове, но тут Карина начала отчаянно меня тормошить. Мы обе замерли, вслушиваясь в резкие вскрики. И, похоже, это был Тристан.

- Это что?!

- Твои тетки говорили у него... э-э-э... бывают кошмары?

Кажется, это последнее, что мы о нем пока не знали.

В коридор почему-то было страшно выглядывать. Его комната находилась в самой дальней части дома. Мы чего-то выжидали, а его крики нарастали. Внезапно грохнула дверь, и кто-то пронесся мимо нашей спальни.

Шаги стихли внизу, но ненадолго.

Донесся стук уже входной двери, и человек выбежал в сад. В этот же момент на первом этаже зажегся свет, следом загорелась вереница навесных огней в саду. Их волшебный отблеск высветил, как он беснуется под окном, ломая какие-то кусты и расшатывая трухлявое дерево.

К нам прибежала тетя Роза и сказала только одно:

- Чтобы ни шагу отсюда!

Ветки деревьев тревожно гуляли туда-сюда от сильного ветра, еще не до конца стихшего после бури. Мы не находили себе места. Его сумасшествие не прекращалось, и едва верилось, что человек, обычно так хорошо владеющий собой, может в один миг потерять всего себя.

Снизу, из кухни, доносились обрывки разговоров. Из-за урагана завалило дорогу, и скорая не могла приехать. На помощь пришли соседи – два крепких старика, которым в конце концов удалось сцапать серого волка и засунуть его на время в подвал. Его буйство продолжилось уже в окружении банок с соленьями и вареньем.

- Долго вы этого подкидыша держать будете? – ворчливо спросил кто-то из них.

Тетки только причитали. Чуть позже тетя Роза снова пришла к нам и сообщила с изможденным видом:

- Пусть сидит внизу, чем здесь. Еще навредит кому-то.

- Часто с ним такое? – спросила Карина, выглядя не менее бледной.

- Это уже бывало пару раз. Потому что мозги у него набекрень. Какие мы все-таки дуры, - в сердцах сказала она, подбоченившись. – Приютили черт знает кого. Завтра же звоню Марианне.

- Да он сам скоро уедет! – возопили мы с Кариной в голос и сконфуженно уставились друг на друга.

Похоже, мы обе знали о его отъезде в Штаты, но друг с другом не делились.

- Он ждет документы для выезда, - пояснила я.

- Лучше отцу позвоните, - вклинилась Карина. – У него плохие отношения с матерью.

- Он здесь больше жить не будет, - покачала головой Роза. – Кто за ним скоро приедет, мне не важно, но это произойдет.

Мы молча улеглись в свои кровати и потушили свет. Атмосфера какой-то недосказанности между нами только укреплялась. Снизу все еще доносились бесконечные охи и вздохи.

Карина уснула первая. Я же еще долго лежала, уткнувшись неспящими глазами в потолок. Его голос почти стих, только изредка снизу доносились уже приглушенные вскрики. Я вслушивалась в них и снова чувствовала концентрацию неведомых сил вокруг.

На кромке сна и яви возник женский силуэт, вкрадчиво порхающий по стенам, и мелькнули воздушный подол платья и босые ступни. Кто-то неслышный присел на край моей кровати, провел по голове ладонью.

«Сделай же с ним что-нибудь, Ева. Ты слышишь его крики? Я слышу. И мне отчего-то больно».

Меня обдало запахом полевых цветов, и ночной мир, наполненный надсадным волчьим воем, окончательно размылся во сне.

***

Мы проснулись с Кариной почти одновременно в шесть утра. Похоже, что и спали от силы четыре часа. Тристана больше слышно не было. Не обмениваясь лишними словами, мы двинулись вниз по лестнице.

Ключ от подвала остался снаружи, и я приоткрыла створку. По правде говоря, мы понятия не имели, что увидим. Но нужно было его проведать.

В первую очередь в глаза бросились разнесенные полки. В подвале, наполненном тусклыми полосами светами, царила полнейшая разруха. Банки раскатились по полу, некоторые превратились в груду осколков. В дальнем углу, как венец этого безобразия, на груде мешков сидел притихший Тристан.

Он поднял всклоченную голову, и нас пронзил горящий яркой голубизной взгляд. Его босые ноги были в крови, но при виде нас губы дрогнули в мирной усмешке.

- Ты все? – глуповато спросила я.

- Больше не буду.

- Тогда выходи.

Тристан двигался чуть заторможенно, будто не разбирал дороги. Мы поспешили за ним. Вдруг сейчас он куда-нибудь денется, и поминай, как звали.

Но нет, он застыл на крыльце, и в этот момент его было ужасно жалко. При всей заносчивости Тристан оказался очень уязвимым.

- Пошли в спальню.

- Я пойду в свой старый дом.

Это звучало как что-то уже решенное. Почему-то ощущалось, что ему сейчас очень нужно там быть. Карина все-таки уговорила его одеть хотя бы шлепанцы.

- Мы с тобой, - предупредила она. – Хоть принесем какие-нибудь вещи. Еду. Хотя ночью у тебя был уникальный шанс объесться всяческих припасов.

Что-то в его лице подсказывало, что Тристану было не до соленых огурцов. Но эта глуповатая шутка вызвала у него, тем не менее, какое-то подобие смеха. А это означало, что он все-таки был в порядке. Тристан ушел, а мы решили собрать ему небольшую гуманитарную помощь.

Когда мы пришли к дому-треугольнику с пледом, бутербродами и термосом, то нашли его, конечно же, на крыше. Взобравшись к нему, я вдруг с ошеломлением осознала, что все завалено желтыми листьями. Это был второй знак после урагана. Где-то тонко и нежно дрогнули колокольчики Евы...

Осень всегда подступает незаметно. Кажется, что лето вечно, а потом вдруг понимаешь, что стоишь в куче палой листвы.

Впервые я оказалась здесь при свете дня. Солнечные лучи прошивали кроны деревьев, и над нами веял прохладный ветер с привкусом моря. Утро было чудесным, а дела наши обстояли ужасно.

- Ну, - сказала Карина, устроившись с другой стороны. – Рассказывай. Что нашло? Мы, как ни как, будем тебя выгораживать, так что говори с нами, как с адвокатами.

- Да нечего рассказывать, - сумрачно сказал он, и его лицо заострилось. – Так просто бывает. Я не контролирую это. Мне снится всякое. Про «Белую птицу» или больницу. Я не хочу вдаваться в детали.

- Это болезнь? – спросила я. – Ты с врачами обсуждал свои кошмары?

- Мои кошмары – мое дело. Можно... я просто посижу тут? Спасибо за плед и еду.

Нас пытались спровадить. Ничего не оставалось, как слезть с крыши. Мы уставились на него снизу укоризненными взглядами.

- Не вздумай исчезнуть, не попрощавшись, - предупредила его я. – Иначе...

- Иначе что? – хмыкнул он, слегка возвращая себя свою привычную надменность.

- Мы проклянем тебя и будем незаконно продавать твои фотографии, - бросила Карина.

Он сипло рассмеялся и буркнул:

- Ладно. Я и не ухожу пока никуда.

Путь назад лежал по рассветной дорожке вдоль редких сосен. Карина выглядела грустной и подавленной, и я поняла, что сильнее всего на свете в этот момент ей хотелось остаться с ним на крыше.

***

Следующие несколько дней прошли в нескончаемых причитаниях. Нет слов, чтобы описать ту сцену, которая воцарилась, когда тетки спустились в подвал и обнаружили погром Тристана. А также его отсутствие.

Нам не было смысла таиться, и он все-таки нуждался хоть в каких-то защитниках. Мне будет трудно забыть выражение лица тети Розы, точно вступившей на тропу войны, заодно решив объединить всех соседей против исчадия ада, как они тайком прозвали Тристана.

Такой уж была моя тетя Роза: все делала от широты души. Как давала приют, так и изгоняла.

Мы с Кариной чувствовали, что начинаем уставать от этих каникул, которые все никак не кончались. Раньше уезжать не хотелось, потому что не было уверенности, что с Тристаном все будет в порядке без нас.

До наступления осени оставалась неделя с лишним, и мы ощущали смесь облегчения и тревоги. В глубине души я хотела, чтобы за Тристаном наконец-то кто-то приехал, и мы вздохнули бы свободно, вернулись в город и уткнулись в свои мирки. Некое отдаление уже началось. Мы с Кариной устали и друг от друга. Разговаривали все меньше, а вместе только таращились в небо, словно на невидимые часы, отсчитывающее время до чего-то неизбежного.

Ей легче удалось пережить воцарившийся в доме бойкот, так как она теткам родней не была, да и ее мнения особо не спрашивали. Она на полдня убегала к Тристану - с едой, книгами и всякими мелочами (хорошо, что тетки этого не знали). Тот по-прежнему жил в своем старом доме, пробравшись внутрь через окно, которое оказалось на удивление легко открыть снаружи. В городке Тристан стал персоной нон-гранта, и сам это понимал, поэтому никуда не высовывался. Еще ощущалось, что ему дико стыдно, ведь контролировать свои приступы он не мог. Напустить гордый вид в этом случае не помогало.

Я приходила к нему реже, и всегда с Кариной. Она точно боялась оставлять нас вдвоем, хотя мое отношение к нему оставалось дружеским. Жалко, что это произошло именно под конец лета. Тристан каким-то образом помог мне избавиться от навязчивых мыслей об исчезновении сестры. То, что годами не давало мне покоя, превратившись в маленькую опухоль, постепенно рассасывалось. С этим проходила и скрытая обида на то, что Ева покинула меня.

Тристан не открыл правду о том, что с ней стало (да и знал ли он ее?). Но помог мне смириться с такой жизнью и этим миром, где вещи случаются без объяснения. Иначе машина по производству мифов, которой я являюсь, разнеслась бы в щепки из-за всех неотвеченных вопросов.

***

Мы должны были уехать пятого сентября. Дольше оставаться уже было нельзя.

За три дня до отъезда я узнала секрет Карины.

Это произошло вечером, когда я слонялась по дому в наушниках, как всегда, гоняя песни на «шаффле». В голове царило приятное бездумье – редкое состояние для такого нервного человека, как я.

Присутствие осени пока еще не ощущалось так явно. Но синева неба поблекла, а в воздухе появилось сладкое послевкусие уходящего лета, перемежающегося по вечерам с легким холодом.

Карина, по всей вероятности, опять ушла к Тристану. Я забрела в нашу комнату и подошла к столу, перебирая разбросанные фотографии. Абсолютно неумышленно взгляд упал на какие-то письма в ворохе снимков. Я не имела привычки лезть в чужие дела, мы с Кариной и так обычно делилась друг с другом. В некотором роде у нас все было общее. Кроме снов, пожалуй. Тут у каждой имелся собственный бредовый мирок.

Так получилось, что я случайно увидела черновые бланки на получение американской визы. На ее имя. А также копию письма о ее принятии на стажировку в известный журнал, чей офис находился в Нью-Йорке.

Колокольчики Евы снова призрачно дрогнули.

Не раз мне казалось, что окружающий мир однажды станет тесным для нее. Все это, как обруч, сожмется вокруг урагана ее дел и мыслей, и в Карина рванет прочь. За мелкими и крупными приключениями.

Похоже, ее глаза уже давно высматривали небоскребы в серой заоконной панораме ее студии. Просто решилось все именно этим летом.

Во всеобщей суете и множестве других событий, ее тайная деятельность ускользнула из моего внимания, хотя, наверное, будь я внимательнее, заметила бы что-то раньше. Но вот пришла осень, и все спрятанное стало явным.

«Осенью всегда пора, не задумывалась?»

Колокольчики Евы продолжали звенеть из своей невидимой дали, сообщая, что старому миру пришел конец. Вестником этого крошечного апокалипсиса стал Тристан. Он вторгся в наш мир и на каком-то потаенном уровне расшатал все, что ему поддавалось.

И теперь, уходя, серый волк уводил за собой то, что когда-то принадлежало мне: остатки моей сестры, мою лучшую подругу и мои мифы.

***

Мы поговорили совсем поздно вечером. Карина вернулась, рассеянно положив джинсовку на тарелку с недоеденной кукурузой. Я заговорила первая, потому что хотелось уже все прояснить.

- Да, планировала тебе сказать давно... но забывала, - виновато ответила она и, чуть погодя, добавила: - Я бросила университет.

- Зачем? Ты могла бы взять перерыв.

- Да ну, трата времени эта учеба. Меня с моим портфолио вон куда взяли без разговоров. Чему наши преподы могут меня научить?

- Значит, вы уезжаете вместе?

Ее взгляд быстро сощурился, что-то напряженно калькулируя в голове. Я спокойно смотрела в ответ, не собираясь упрекать ее или обижаться. По правде, несмотря на дикую печаль, я была рада за нее.

- Вместе – не то слово, - осторожно начала она. – Но его отец тоже в Нью-Йорке. Владеет небольшой сетью закусочных. Так что... да. Будем видеться.

- И когда уедешь ты?

- В октябре. Я до конца августа не была уверена, что дадут визу вовремя. Но вчера сказали, что могу ее забрать. Быстро они, а?

Теперь я понимала, что она вырвалась с какими-то мутными объяснениями в начале августа в наш город, чтобы сдать свои документы. Выбор места стажировки тоже явно не случаен. Значит, еще тогда она решила отправиться следом за серым волком. И чего я до сих пор не понимала, почему Карина скрывала от меня столько важных вещей. Вот что действительно обижало.

- Это здорово. Я бы одна не смогла начать с нуля в чужом городе.

Карина вымученно улыбнулась, понимая мое отношение.

- Хорошо, что ты не злишься. Я думала, ты окислишься, как лимон.

- Я на самом деле за тебя рада. И горда!

- Только вот не надо пессимистично думать, что это конец нашей дружбы. Ты еще мои письма в спам будешь отправлять, не открывая, так часто я буду тебе писать. Не говоря уже о том, что заблокируешь во всех мессенджерах.

Это ободряло.

- За Тристаном сегодня приезжает Марианна, - сказала она. – Надо с ним попрощаться. Пошли?

Закончив эту краткую пояснительную беседу то ли на позитивной, то ли на печальной ноте, мы отправились в гости к исчадию ада. Тетки, уже прознавшие, куда мы бегаем и для кого тырим продукты, проводили нас разочарованными взглядами. Удалось вздохнуть с облегчением только когда наш дом остался позади. В последнее время в нем царила атмосфера испорченных отношений. Как мне казалось, последствия этого лета аукнутся нам на долгие годы.

***

Когда мы добрели под стрекот сверчков до его дома-треугольника, то Марианны еще не было. Тристан, как всегда, сидел на крыше, завернувшись в наше старое одеяло. Из-под лохматых краев торчали его босые ноги. Сам он курил и что-то читал под светом фонарика. В целом выглядело так, словно он все-таки собирался здесь зимовать.

Он был рад меня видеть. Это было заметно по глазам. Но говорить особо не хотел. Мы уместились все втроем в нише на крыше.

- Ты не хотел бы перед уходом попрощаться с тетками? Извиниться? – спросила я на всякий случай.

Я полагала, что он все-таки им кое-чем обязан. Сквозь сосны можно было различить силуэт нашего дома, мерцающего светлыми окнами в полумраке.

- Я... думаю, что да, - с расстановкой произнес он. – Это, конечно, надо сделать. Мать приедет, чтобы забрать меня на съемную квартиру и передать документы. Через две недели я улетаю к отцу.

В тот вечер мы все были немногословны. Просто таращились на тусклый кружок луны и думали обо всем, что с нами произошло.

Несмотря на тяжесть скорых расставаний, первичные склоки, это пока оказалось лучшее лето в моей жизни. Мы сидели, не издавая ни звука, касаясь друг друга локтями, и чувствовали, что происходящее навсегда останется с нами. Это одно из тех воспоминаний, которое будет длиться вне времени, будет причинять одновременно и боль, и радость.

Сквозь облака виднелись крошечные звезды, над нами летали астронавты, а мы глядели на мягкий свет наших окон, как на маяк.

Я очень хотела верить, что наша странная дружба просуществует даже на расстоянии. Из всех воспоминаний этого лета этот миг стал для меня самым важным. Потому что тогда мы были неразделимые и вечные.

***

Марианна приехала незаметно. В какой-то момент мы словно очнулись и увидели, что у забора припарковалась машина, чьи горящие фары походили на чьи-то любопытные глаза. Тристан заметно напрягся. Он осторожно выбрался из одеяла, и коротко сказал:

- Дальше я сам.

Мы остались сидеть на крыше, забыв в очередной раз, что это чужой дом, и мы тут – незваные гости.

- Надо собрать вещи, - нервно пробормотала Карина.

Мы свернули все, что притащили Тристану, в одеяло, связали в узелок и пошли через пустырь назад к нашему дому. Когда вернулись, то они уже заехали. На кухне сидели тетки, незнакомая маленькая женщина с короткими светлыми волосами и наш друг, скукожившийся от одного присутствия матери. У нее были тонкие, словно прорезанные черты, дорогие украшения и очевидный вкус. Хотя выглядела женщина очень хорошо, и, казалось, пребывала в рассудке, что-то в ее взоре выдавало скрытое безумие. Прямо, как у сыночка.

Конечно же, это была Марианна.

- Здравствуйте, - нескладно произнесли мы с Кариной.

Последовал снисходительный кивок с той же непонятной усмешкой.

Она внимательно просканировала меня от головы до пят, и ее внимание показалось слишком пристальным.

- Вы с сестрой не похожи, - сходу заявила она мне.

Я бесшумно присела на свободный стул, продолжая разглядывать ее с легким напряжением.

- Вы с Тристаном напротив... очень похожи, - рассеянно заметила я. – Может, поэтому он вас так не любит.

Показалось, что он едва сдержал улыбку. Брови же Марианны нервно дернулись, и она неспешно произнесла высоким голосом:

- Я много слышала о ваших совместных каникулах. Очень хотелось посмотреть на защитниц моего сына. А это, я так понимаю, талантливая Карина. Его новая.

В общем, Марианне хватило минуты, чтобы разом оскорбить нас обеих. Карину лейбл «новой» здорово покоробил. Она осталась стоять, сложив руки на груди, и, похоже, намеревалась доминировать над ней за счет физического возвышения.

- Я осознаю свою вину за то, что оставила его без присмотра, - вернулась она к разговору, который вела с тетками до нашего прихода. - Но у меня были обстоятельства, не позволяющие приехать за ним немедленно. Какой стыд... Да еще и его самовольный приход в наш старый дом. Непонятно, почему он прикипел к этой жуткой халупе... Я, если честно всегда ненавидела этот коттедж. Слишком маленький, какой-то картонный... Просвечивающий... Там никогда не чувствуешь себя защищено. Так, о чем я? Ах, да. Вам я возмещу весь ущерб, который Тристан успел нанести, - она ненадолго замолкла, а потом непреклонно добавила. - Деньги значения не имеют.

- Благодарим, - сухо сообщила тетя Роза, а тетя Виола, как обычно, ей поддакнула. – Не наше дело, но показать бы вам его доктору.

- Может не стоит говорить о Тристане как будто его тут нет? – едко осведомилась Карина.

- Именно. Закончим? Я извинился, мама вам забашляет. Все счастливы, - сердито подал он голос.

- Милая, что вы вообще знаете о его болезни? – воззрилась Марианна на Карину, как на пустое место. – У него серьезное расстройство личности, к сожалению – наследственное. Вы думаете, я просто так его засунула в больницу?

- Я пошел в машину, - Тристан резко встал, чуть не опрокинув стол и отправился прочь из дома.

Карина напротив села на его место, намереваясь предъявить Марианне по полной.

- Да вы ни разу о нем не справились за время его лечения! И что это прямо требовало помещения в психушку? Поговорить с ним, быть рядом, поддерживать – вот, что вы могли сделать, но пренебрегли этим.

- Ясно, - устала ответила Марианна, разглядывая ее с веселым пониманием. – Влюбились. Я знаю своего сына очень хорошо. А главное, я знаю его слабости. Вам это недоступно. К счастью. Но вы познакомитесь с букетом его проблем, и однажды он перестанет говорить и с вами, как и с кем-либо вообще. А вы ведь ради него поедете в чужую страну... Знаю, знаю. Но это не последнее, чем вам придется ради него жертвовать. Вы еще поймете, о чем я.

И Марианна слегка сжала ее руку. В этот момент она была угрожающим воплощением неведомой власти, которую она все-таки имела над своим сыном. Нам оставалось только недоверчиво смотреть на нее, видя в ее лице одновременно Тристана и ее саму, и в очередной раз поражаться факту их сходства, о котором никто ни разу не упоминал.

- Я даже ему немного завидую, - продолжила она. - Не ожидала, что у Тристана появятся друзья, которые будут в него верить. Друзья – это вообще редкость для моего сына, плохо у него это получалось... дружить. Вашу сестру, например, он бросил одну в поле во время приступа, как раз в день ее исчезновения. Я слышала у нее тоже были какие-то психические проблемы. Неудивительно, что они спелись. Оба чувствовали себя настолько особенными. У них была игра, знаете – дать безумию волю. Не сдерживать его. Вместо того, чтобы привести ее тогда домой, он позволил девушке уйти черт знает куда в бредовом состоянии...

Марианна даже не подозревала, что творили ее слова. Мы все, включая теток, с ужасом смотрели на нее, а она спокойно и небрежно выкладывала перед нами эту историю.

- Вы сказали достаточно! – рявкнула тетя Роза. – Пора вам уже и идти!

Тетя Виола смотрела на меня испуганными глазами, а Карина недоуменно хмурилась, похоже, еще не осознав смысл ее слов в полной мере.

Я вышла из дома. Странно, но я не хотела бы знать то, что услышала.

***

Он был не в машине, а торчал, прислонившись к нашему забору, и курил. Я подошла неслышно, не в силах заговорить первой. Тристан заметил меня не сразу. Но когда увидел, то машинально затушил сигарету.

Сейчас он казался обычным. Я не знала, насколько серьезные у него проблемы с головой, и не могла сказать это про Еву. Ни мама, ни тетки никогда об этом не упоминали.

- Это правда? – хрипло вопросила я. – Правда, что ты оставил ее в поле, когда у нее было бредовое состояние?

С него в миг слетели уверенность и спесь. Тристан молчал, глядя на меня странным, невыразительным взглядом. Он точно закрылся со всех сторон, пытаясь отразить мой вопрос. Чтобы тот не проник куда-то глубже, заставляя его сказать мне правду.

- Какая же Марианна сука, - пробормотал он.

Я заплакала, не в силах остановиться. Только мне показалось, что я примирилась с самой страшной потерей в моей жизни, как все стало еще хуже.

- Зачем же ты оставил ее? Зачем?

Он неловко меня приобнял. Я не ощущала ненависти к нему, просто не понимала.

- Прости. Тогда... я верил, что надо позволить ей уйти, когда она снова услышит колокольчики. Если бы я знал, как я буду жалеть потом... я бы никогда, понимаешь?

Сквозь его слова проступили грани грубой, страшной реальности, и никакие маски, никакие сказки не могли уже спрятать внезапно вылезшую правду.

- Ты не знала, что у нее были проблемы? – осторожно спросил, тревожно заглядывая мне в глаза.

Хватило сил только покачать головой. Язык меня не слушался.

- Твои родные, видно, не хотели тебя тревожить. Считали, что для тебя так будет лучше. Ева лечилась здесь, неподалеку. Ходила на терапию. Летом у нее всегда наступали эти галлюцинации с колокольчиками, она собой не владела, и с каждым годом это прогрессировало... Поэтому она отказывалась уезжать в город. Твоя мать на самом деле очень долго боролась за то, чтобы забрать ее, но у Евы из-за этого начиналась истерика, и она не выходила из нее днями. Тетки тоже были против этого, считали, что в городе она просто впадет в клиническую депрессию. Но ее заскоки все же были опасны больше для нее, чем для окружающих, в отличие от меня. Да, я соврал про себя, меня не просто так в клинику отправили, но Марианна, будь она не ладна, все-таки поправила кое-что нейролептиками. Я стал хоть как-то управлять собой...

- Почему даже сейчас речь только о тебе? – выдавила ее, уткнувшись носом в его футболку, пахнущую травами и табаком.

- Я не знаю, - совсем потеряно ответил он.

- Как именно это произошло? – холодно вопросила я.

Тристан помедлил с минуту, затем сказал:

- Я пришел к ней вечером... Мы часто болтали, стоя по разные стороны забора. Она сидела взаперти, из-за своих галлюцинаций. Твои тетки пытались ее занять, чтобы отвлечь и она делала вместе с ними виноградное сусло. Но не переставала слышать свои колокольчики и сказала мне с таким отчаянием: «Я больше не могу здесь быть». Она так плакала, что я просто помог ей перелезть через забор, и мы пошли в поле... Она даже руки не помыла, они были липкие от винограда. Но моя мать нас видела из нашего дома. Ева сказала, что должна идти вслед за звуком, и я дал ей уйти. Мне казалось... это поможет. И она вернется, как всегда делала. Я пошел домой. А на следующее утро мы узнали, что произошло. Только моя мать догадалась, что я оставил ее специально. Она... слишком хорошо меня знает. Но я не понимал тогда, зачем ее запирать...

Похоже, он сам едва сдерживался от слез. Я чувствовала – то ли интуитивно, то ли через соприкосновение нашей кожи – как ему плохо от того, что он оставил Еву.

В голове же крутилась только одна, немного неуместная мысль:

«Как он мог пить это летнее вино после того, что произошло? Меня бы им рвало...».

- Ты простишь меня? Простишь? – ломко вопрошал он.

Я кивнула, ощущая, что хочу этого, правда. Просто это не получится сделать сразу.

Мы отстранились друг от друга. Я вглядывалась в его лицо, размышляя, как скоро оно перестанет быть для меня реальным. Тонкие, слегка потрескавшиеся губы, острые скулы и сердитые брови. Я запомню это или что-то общее? Совсем общее? Я часто не могла восстановить лица людей в памяти, когда те от меня отдалялись.

Но главное, как только он покинет нас, в этих местах не останется и намека на ее дух, и мгновения, когда она как будто с нами. Колокольчики Евы отзвенели. Больше я их не услышу.

Все мое Тристан забирает с собой.

- Я хочу, чтобы мы остались друзьями. И увиделись однажды снова, - твердо сказал он, все еще ищуще вглядываясь в мои глаза. – Это оказалось здорово... дружить. Я даже не знал, что это, пока не встретил вас двоих. И у тебя, правда, все будет хорошо. Так передала мне Ева. Я не врал на этот счет. Я хочу еще сказать вот что. Пиши, пожалуйста. Не для Астронавта, а для Карины и меня. Или для всех. Или для себя. Но никогда не переставай писать, потому что в этом твой дар. Это мне сказала Ева, когда-то давно, летним полднем. И это была первая вещь, которую я о тебе узнал. А потом убедился в этом лично.

- Спасибо.

Я помахала ему. Обещание, что я смогу его простить, повисло в воздухе, как невидимый контракт. Затем во тьме двинулась по аллее в дом, где все еще шли какие-то разборки. Я знала, что больше его не увижу.

Третьего сентября это лето наконец-то закончилось.

***

Хрупкий мир с тетками был налажен, правда, что-то подсказывало, что я уже не приеду к ним. По крайней мере, не в следующем году. Это одно из тех примирений, за которыми на самом деле таится крепкая обида. И эта обида будет жить еще долго. Никто не говорит, что она не пройдет, но до этого нам надо будет еще дожить.

За окнами микроавтобуса наливались желтизной поля. Внезапно резко похолодало, хотя еще обещали теплые деньки до октября. Обратно нас опять вез тот самый сосед. Мы сидели в этот раз трезвые, укутанные в шарфы и попивали чай из термоса. Болтовня не клеилась, точно все слова между нами уже были сказаны.

- Господи, не верится, что я наконец-то уезжаю.

Карина имела в виду Нью-Йорк.

- Веришь или нет, но я уже возненавидела наш город...

- Кауфман не собирается за тобой в этот раз? – вскользь вопросила я.

- Он все еще околачивается в Бельгии, - отозвалась Карина. – И вообще... с ним все кончено. У Тристана не все дома, но мне такое подходит.

Она раскололась, что они стали встречаться в начале августа. И поэтому наше с ним внезапное сближение здорово ее взвинтило. Но теперь она поняла мое отношение к нему. Жалко, что я сама перестала это понимать после того, как узнала правду о Еве.

- Не боишься пророчества Марианны?

- Пошла она. Тоже мне мать.

Мы не обсуждали в деталях тот ужасный вечер, а конкретно того, что касалось моей сестры. Просто есть вещи, о которых не говорят. Мне кажется, Карина могла сама сделать обо всем выводы, и она выбрала ехать за ним.

- Астронавт, уже говорят, вернулся? – быстро сменила тему она. – Переписывалась сегодня с нашими...

- Да, он сказал, что приедет осенью в это раз, - припомнила я.

- Слышала, что он прямо на расхват, все по нему так соскучились.

- Ну, еще бы, - буркнула я, чувствуя наседающее уныние.

- Ты что не рада, что он приехал?

- Я не хочу с ним видеться.

Карина подавилась чаем из термоса, и некоторое время отплевывалась. Я равнодушно наблюдала за ней, понимая, что для нее это заявление было как гром среди ясного неба.

- Не верю, что вся космическая дурь выбилась из твоей головы в один миг. Что-то произошло?

- Нет, но это и есть причина. Так будет лучше. К тому же у него на острове девушка. Счастливый человек, его везде кто-нибудь ждет.

Слежка за его жизнью в соцсетях открывала правду не только о бутылках с пивом.

- Решение, достойное взрослой и мудрой женщины, - с привычной иронией отозвалась Карина. – Я думала, ты по-своему наслаждаешься этой иллюзорной влюбленностью.

Я задумчиво таращилась в потрескавшийся потолок микроавтобуса. Мысль о том, что на свете существует мой друг-Астронавт, долгое время делала меня счастливой. Как и то, что моя сестра Персефона просто ушла в царство Аида. Мне так много хотелось рассказать Карине про иллюзии и мифы, про уроки этого лета, но пока не находилось верных слов. Если однажды я найду их, то, возможно, напишу ей об этом в письме.

Bạn đang đọc truyện trên: Truyen247.Pro