Окуджава для меня Бог и Пророк. Не только в творчестве. Никому не доверяла и не верила, а вот ему... А вот его... Увидеть бы! Только его, никого больше! Была и еще одна веская причина именно увидеть и именно вблизи: аура. Поясню. 
Когда к нам пришел Дольский, впервые эту ауру улицезрела. Голубенькая такая. Правда, был он в небесного цвета курточке, а у меня - близорукость: расплывался его силуэт и туманился из-за этого, но тогда думала, что аура окружает... Дольский сам для себя был пророком. «Как Аввакум,- говорил, поедая курицу, -  пою все...» Я хихикала. Зато бабушка смотрела на А. А. с обожанием. «Ах ты голубка моя, - отвечал ей взаимностью насытившийся бард, - На свете только две вещи прекрасны:
женщина и солёный огурец!»
В общем, потеряла почтение к нему после «огурцов». 
А к Окуджаве - не потеряла. И ждала. И он приехал! В БКЗ собрался весь томский бомонд. Шептали, что плох Б. Ш. в последнее время, болен и стар, а концерт большой, выдержит ли... Но на сцену Окуджава буквально выпорхнул, строен и бодр. Завораживая зал пел, читал...А после за кулисами раздавал автографы. Подписал и мне. Постояла над его лысинкой: нет, даже и признака ауры не наметилось. До слез досадно стало! Зато стихи похвалил, и письма потом от него прилетали...
А в начале лета «Белый аист московский на белое небо взлетел...», и, оплакивая его, задыхаясь, Игорь Иванов пел вместе в залом: «Мы будем счастливы - благодаренье снимку»… Будем...