Я вошла в кофейню и сразу же увидела Тима, стоявшего за стойкой. Едва заметив меня, он расплылся в улыбке:

— Привет! Ты рано...

Я поняла, что плачу только когда картинка перед глазами стала терять чёткость. Все заволокло пеленой, а по щекам потекли горячие струйки. Я так долго сдерживала рвущиеся наружу эмоции, но стоило увидеть его — сопротивляться больше не смогла.

В несколько секунд он оказался возле меня и сгрёб в объятия. Стоило оказаться в его руках, уткнуться лицом в грудь, обтянутую светлой футболкой, и слезы потекли с новой силой.

Я всхлипнула, пытаясь остановиться, но бесполезно — это все равно, что бороться с цунами, обрушившимся на берег.

— Тише, тише, милая, — шепнул Тим, мягко погладив меня по голове, заставив слезы из глаз политься с еще большей силой. — Что случилось?

Я помотала головой, понимая, что не могу вымолвить ни слова. Тогда парень, не выпуская меня из объятий, усадил за ближайший стол и сказал:
— Я сейчас вернусь.

Через несколько минут он поставил передо мной огромную кружку с горячим шоколадом и сел напротив, взяв за руки и вглядываясь в лицо. Нежно погладил большими пальцами запястья и повторил:
— Что случилось, Диана?

— Я уволилась, — выдавила я, не поднимая на него глаз.

— Почему? — в его голосе появились едва уловимые тревожные нотки.

— Я... — я не знала, как ему сказать правду, и стоит ли вообще ее говорить. — Заведующий. Мы с ним не сработались.

— Он обидел тебя? — он сжал мои руки чуть сильнее, и я подняла на него взгляд.

Он с тревогой всматривался в меня, стараясь понять, что произошло и насколько сильно я расстроена.  Не случилось ли чего непоправимого. Он напрягся, будто зашёл в логово к дикому зверю, и теперь не знал, что ждать за поворотом, и выйдет ли он отсюда прежним. Он переживал. Переживал за меня, и от осознания того факта, что он настолько беспокоится обо мне, захотелось разреветься еще сильнее.

— У тебя футболка испачкалась, — вздохнула я сквозь слезы, кивнув подбородком в его сторону.

— Что? — он перевёл взгляд на футболку, мокрую от моих слёз. На белой ткани остались разводы. — Ты серьёзно? Забудь об этом.

Я мягко высвободила свои руки и вытерла глаза ладонями. Тим не сводил с меня пристального взгляда, но молчал, ожидая моего ответа. А мне не хотелось отвечать. Не хотелось проживать этот день снова, рассказывая обо всем ему. Все, чего я хотела — это просто рухнуть к нему в объятия и забыть обо всем.

— Я уволилась, — снова повторила я скорее для себя, чем для Тима. Я все еще пыталась принять этот факт. — Ну, точнее, еще две недели я официально в отпуске. А потом — безработная.

— Я не понимаю, Ди, — он наклонился поближе ко мне. — Еще с утра все было нормально, а сейчас ты приходишь ко мне вся в слезах. Что он тебе сделал, что ты взяла и уволилась?

Я молча посмотрела ему прямо в глаза, наблюдая, как его собственные темнеют от злости с каждой секундой. Черты его лица заострились, губы вытянулись в тонкую линию, а руки сжались в кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Затем он очень медленно разжал пальцы и потер переносицу, откидываясь на спинку стула.

— Если это то, о чем я думаю, то ему конец, Диан. Я... Просто скажи, что я ошибся.

— Не совсем, — наконец, выдавила я. — Он ничего мне не сделал. Хотел, принуждал, пытался, запугивал.  Сегодня я решила, что терпеть дальше невозможно.

— Черт, почему не сказала мне сразу? — воскликнул Тимофей, хлопнув ладонями по столу.

— Как ты себе это представляешь? Как мне надо было сказать? "Привет, я Диана, и меня домогается мой начальник".  Так что ли? — мои глаза вновь наполнились слезами.

Его лицо исказилось болью, и Тим тут же подался вперед, стерев большим пальцем сорвавшуюся слезу.

— Прости. Ты не виновата. Не плачь, пожалуйста. Что мне сделать?

— Ничего, — улыбнулась я сквозь слезы. — Ты и так уже все сделал.

— Плевать на работу, устроишься в другое место.  А я… Я разберусь со всем.

— С чем ты собрался разбираться? — я резко схватила его за руку.

— Со всем, — твердо повторил он.  — Поговорю с ним, объясню, в чем он был не прав.

— Просто разговором дело не ограничится, правда?

Тим поморщился и дернул щекой. В глубине его зеленых глаз плескалась злость, и видеть его таким было странно и непривычно.

—Это будет зависеть от того, насколько он окажется понятливым.

— Даже не думай, Тим! — воскликнула я, потянув его за руку и заставив посмотреть прямо на себя.— Даже не смей, слышишь? Я туда больше все равно не вернусь, и это ничего не изменит. Ты сделаешь только хуже.

— Хочешь сказать, я должен оставить все, как есть? Ты в слезах должна менять место работы из-за какого-то подонка, а он, как ни в чем не бывало, останется при своем? — Тим хмуро посмотрел на меня.

— Просто подумай, чем это все кончится. И что скажут социальные службы, если ты, например, окажешься в полицейском участке?

— Не драматизируй, Диан. Мы просто поболтаем.

— Нет, Тим. Пожалуйста. Я тебя очень прошу.

Он внимательно посмотрел на меня взглядом, в котором невозможно было что-то разобрать. Он открылся мне с новой стороны, которую до этого момента я даже не замечала. Он всегда был настолько нежен и ласков, что я едва представляла его действительно разозленным. Но сейчас Тим был практически в ярости. В тихой ярости, направленной против того, кто посмел меня обидеть. Он был взбешен — я это прекрасно видела по расширившимся зрачкам и участившемуся пульсу, случайно нащупанному мной на венке на запястье. Он не орал, не срывался на всех вокруг, не устраивал сцен и не позволял своим истинным чувствам выплеснуться наружу. Словно приберег ее на потом, прекрасно понимая, что мне сейчас нужно от него совсем не это.

Парень встал и, обойдя столик, крепко обнял меня сзади, поцеловав в макушку.

— Хорошо, Диана.

— Обещаешь?

— Обещаю, — кивнул он, разжимая объятия. — Посиди здесь. Я скоро вернусь, только отпущу посетителей.

Я посмотрела ему вслед. Как он подошел к парочке, рассматривающей меню возле стойки. Улыбнулся им и сказал что-то такое, от чего девушка мило рассмеялась, а губы ее спутника растянулись в довольной улыбке. Глаза снова защипало от слез, только на этот раз от нахлынувшего на меня ощущения счастья. Удивительно, я шла сюда совершенно разбитая, а стоило оказаться рядом с ним, как стало удивительным образом спокойно. Словно он — маяк среди бушующего океана. Просто плыви на его свет, даже в самую сильную бурю, и обязательно достигнешь спасительной твердой поверхности.

Тим о чем-то рассказывал гостям, быстро и ловко колдуя над кофейным аппаратом, и я невольно залюбовалась его крепкими руками и мышцами на груди, играющими при каждом его движении под тонкой тканью. Тканью, на которой остались следы моих слез.

Я, кажется, только что влюбилась в него снова.

***
Домой мы приехали почти в одиннадцать. Тим категорически отказался отпускать меня домой и повез к себе. А я не особо сопротивлялась — от мыслей, что я могу сейчас оказаться одна в своей пустой квартире, становилось почти физически плохо. Поэтому я с готовностью свернулась на сидении автомобиля клубочком и позволила ему решать все самому.  Так приятно иногда ни о чем не задумываться и просто позволить быть себе слабой.

В квартире нас встретила громкая музыка. Ее было слышно еще из подъезда — не настолько громко, чтобы хотелось заткнуть уши, но достаточно, чтобы заставить недовольных соседей заявиться в гости. Так и вышло, стоило Тиму провернуть ключ в замочной скважине, как дверь квартиры напротив открылась, и оттуда выглянула женщина лет сорока в халате и с полотенцем, намотанным на голову.

— Тим! Привет!  У тебя там Сенька опять с ума сходит?

— Похоже на то, Галь, — парень нахмурился. — Давно тут дискотека?

— Да уже пару часов, наверное. Я к нему стучалась, но он не открыл. Илья звонил, он трубку не взял. Мы-то ладно, тут Михалыч снизу уже раза три поднимался, ты же его знаешь. Сейчас дождется одиннадцати и участкового вызовет.

— Извини, Галь, — Тим вздохнул. — Сейчас все выключу. Кстати, познакомься, это Диана. Диан, это Галина.

— Здравствуй, Диана, — женщина окинула меня быстрым любопытным взглядом и приветливо улыбнулась.

— Добрый вечер, — кивнула я женщине в ответ.

Тим распахнул дверь квартиры, и музыка хлынула оттуда громким потоком.  Пробормотав под нос какое-то ругательство, парень пропустил меня вперед и захлопнул ее за нами. Быстро скинув кроссовки, почти без стука вломился к брату в комнату.

— Сень, ну ты что творишь?  Ты время видел? Убавь громкость, весь подъезд твою музыку слушает.

— Да мне не жалко, пусть слушают, — Арсений даже не отвлекся от компьютера, в экран которого сосредоточенно вглядывался.

— Очень смешно. Тише сделай! — Тим повысил голос, чтобы перекричать оглушающие басы.

Мальчишка прикрутил на колонках громкость, не поворачивая голову в сторону брата. Тим устало потер лоб, видимо, раздумывая, что ему сказать. Наконец, произнес:

— Не сходи с ума, Сень. Я тебя не узнаю. Давай просто поговорим?

— О чем? — апатично поинтересовался Арсений.

— О тебе. О том, что с тобой происходит.

— Со мной все в порядке.

— Ты говоришь одно, а твои действия доказывают прямо противоположное.

— Тим, просто отстань от меня. Не о чем тут говорить.

Я неловко замерла в коридоре, став невольной свидетельницей их разговора. Прижалась щекой к холодной бетонной стене, наблюдая за двумя братьями. Один сгорбился на стуле, закрывшись от всего мира, смотрел куда-то в одну точку. Второй устало опустился на кровать, не зная, что делать. Броня, которую надел на себя Арсений была слишком толстой и тяжелой, через такую едва ли можно пробиться.  Я не знала, кого из них мне хотелось обнять больше — несчастного мальчика, раз за разом отталкивающего единственного оставшегося близкого человека в этом мире, или Тима, теряющего брата день за днем.

— Где Арина? — Тим предпринял еще одну попытку завести разговор.

— Дома, — его резкий и односложный ответ резанул по ушам.

— Как она? Все в порядке?

— Можно подумать, тебе есть до этого дело.

Тимофей нервно рассмеялся и уткнулся лицом в ладони, уперев локти в колени.  Сеня едва заметно дернулся и бросил в его сторону мимолетный взгляд.

— Ты, блин, издеваешься что ли? Хочешь сейчас сказать, что мне нет никакого дела до тебя и того, что происходит в твоей жизни?

Арсений промолчал, бездумно щелкая мышкой. Знал, что неправ, но никак не хотел соглашаться. Так и не получив ответа, Тим продолжил:

— Просто это не выход, Сень. Проблемы надо решать по-взрослому. Не сбегать из дома и прятаться у одноклассника. Это не закончится ничем хорошим. Я же не отказываюсь помочь тебе и Арине. Давай я схожу к ней домой? Поговорю с ее отцом? Что насчет нее? Есть еще какие-то родственники, которые могли бы о ней позаботиться?

— Она ни за что на это не согласится,  — отрезал Сеня. — И я тоже.

— Ладно, — Тим вздохнул,  — тогда предложи мне другое адекватное решение. Кроме прятать голову в песок.

Арсений ничего не ответил, и Тимофей сжал челюсти так сильно, что у него на скулах заиграли желваки.

— Все, что вы делаете — это отвергаете реальную помощь. Куда проще сидеть страдать, как несправедлив этот мир, чем попытаться что-то изменить, да? — Голос парня стал жестким, как сталь. — Пора взрослеть, Сень.

Он поднялся с кровати и направился к выходу. Уже в дверях, обернулся и бросил напоследок:

— Как поймешь, что я тебе не враг, приходи. Я от своих слов не отказываюсь и готов помочь, если только тебе это будет нужно.