Десять человек, что были поставлены охранять вход в тайное место клана, были огорошены внезапным появлением незваных гостей, а всё потому, что Джису последовала совету Читтапона и они спустились в подвал с северной стороны оранжереи. Никто из мужчин не ожидал такого хода, поэтому, когда из пушек полицейских хлынул огонь, они не успели среагировать и ответить тем же. Все десять человек были мгновенно уничтожены: кто-то умер от прямого попадания в голову, а кто-то захлёбывался кровью от неудачного выстрела в горло — таких пришлось добить контрольной пулей между глаз.

Джису показалось это довольно простой задачкой, поэтому, не опуская пистолета, она направилась проверять все имеющиеся подземные комнаты. В самой большой, похожей на кабинет генерального директора какой-нибудь пафосной компании, она нашла валяющиеся прямо в центре стола бумаги. Это было странно. Казалось, что мафийцы были уверены, что им удастся избавиться от неё простым выстрелом из пистолета. Как бы не так. Со стороны же Мамы это было глупо: отправлять десять человек на стражу только одного входа. Она ведь не думала, что агенты ФБР настолько тупые? А если и так, то такое положение вещей было Джису только на руку. Ведь не всё, что просто, должно быть обязательно подозрительным, правда?

Среди бумаг с неизвестными расчётами валялись фото каких-то людей. Они показались Ким неуместными в царящей атмосфере. Так на одной из них были запечатлены пожилой мужчина с молодой девушкой, что держала в руках диплом об окончании школы; на другой виднелся худой сгорбленный мальчик, глаза которого проникновенно смотрели в камеру. На остальных были изображены целые семьи, скорее даже, одна семья, ведь люди на фото повторялись, а вместе с тем и эмоции на их лицах, которых не было. Правда, физиономии неизвестных не выражали ни счастья, ни боли. Они просто были никакими: словно создали семью роботов и заставили фотографироваться «на память». И только на последней фотокарточке Джису увидела это — живую девушку, которая улыбалась так, словно выиграла лотерею. Но то, что поразило Су больше, это дело, за которым была поймана эта юная дама камерой. В одной руке девушки находилось туловище курицы, во второй — голова. Кроме того, было видно, как брызгающая во все стороны кровь окрасила белый сарафан, руки и подбородок незнакомки. В свете открывшихся деталей её улыбка походила на сумасшедший оскал, и Джису тут же кинула фото на стол. По телу побежала волна страха. Обычные люди не делали таких фото, и уж тем более не хранили их рядом с семейным коллажем. Позже агент сгребла снимки в кучу, а затем сунула их к себе в рюкзак вместе с парочкой белых листов А4.

— Что-то нашла? — в комнату вошёл Чонгук, а следом попивающий колу Читтапон. — Я вот только это, — детектив указал на пару наручников и коробку с оружием, — а он — холодильник.

— Я нашла фото, причём очень странные. Вдобавок ко всему, они лежали на самом видном месте! Такое чувство, будто бы кто-то хотел, чтобы они были найдены.

— В этом нет смысла, — покачал головой Чонгук. — Зачем им отпускать нас с фото и уликами, на которых наверняка сохранились отпечатки?

— И я о том же. Это возможно, только если они избавятся от нас сразу же после... О Боже мой. О Господи! — воскликнула Джису, хватаясь за голову. — Нам срочно нужно убираться!

— Что? Что случилось? — нахмурился парень, наблюдая за носящейся по всей комнате девушкой.

— Чон, хватай свои манатки! Нужно покинуть это место как можно скорее.

Удостоверившись, что найденные вещи на месте, Джису схватила со стола свой пистолет и направилась к выходу. Чонгук, не понимая такой спешки, всё ещё стоял в проходе оловянным солдатиком.

— Здесь наверняка где-то заложена бомба, — пояснила агент, — и в любую секунду она может рвануть. По-другому объяснить эти чудо находки я не могу.

— О чёрт! — спохватился парень, хватая коробку и выкрикивая следом: — Читтапон, уходим!

— Уже? Подожди, я сейчас с кое-чем закончу и подойду.

— Читтапон! — крикнул ещё раз детектив. — Тэн, блять, это срочно! Иди сюда!

— Плевать на него, пошли.

Джису намеревалась выйти из кабинета, но Гук загородил ей путь рукой.

— Мы пришли сюда втроём, втроём и уйдём, — твёрдо произнёс он, удерживая вырывавшуюся девушку за плечо. — Я не обрекаю людей на верную смерть.

— А я — да, — выплюнула Джису, а затем вонзилась зубами в чужую руку.

Детектив рефлекторно прижал конечность к себе, попутно выкрикивая проклятия, а Су спокойно прошла вперёд.

— Дерётесь? — лукаво спросил вышедший из дальней комнаты таец.

— На выход, — скомандовала Ким, хватая за рукав скрючившегося от боли Чона.

Но не успели они преодолеть и семи шагов в сторону запасного входа, как по подвалу разнёсся тихий писк. Джису окаменела, переставая чувствовать сжимающиеся на рукояти пистолета пальцы. Двадцать девять лет жизни пронеслись перед глазами как угорелые, пока горячая слеза скатилась по щеке.

Читтапон улыбнулся, а затем покосился на Чонгука:

— Ты что, всё-таки решил приготовить попко...

Грянул взрыв, подорвавший стены и где-то даже потолок. Пустота наполнила уши, а красный разъярённый огонь поглощал всё, что только видел на своём пути. Джису больно приложилась головой о бетонный пол, чувствуя, как по виску стекала кровь, падая и превращаясь в хлюпающую лужу. В размытой картинке перед глазами пожар трапезничал её друзьями.

Мысль о том, что Мама отправила десятерых людей на верную смерть больше не казалась глупой: это была вынужденная жертва, чтобы спасти остальных. Глупой тут была только она, Ким Джису.

***

Тем временем в пригороде Сеула

Когда Цзыюй наконец добралась до назначенного места встречи, ветер далеко не ласково хлестнул ей в лицо, тем самым заставив молодую особу наспех поправить свою причёску. Аккуратные волны на пепельно-коричневых волосах безумно шли Цзы, а выбранный наряд, состоящий из чёрного удлинённого худи и бежевого бомбера с кожаными рукавами, придавал её фигуре миниатюрности. На длинных ногах красовались чёрные гольфины, а дополняли образ такого же цвета ботинки на массивной, рельефной подошве.

Наблюдая за девушкой со стороны, можно было подумать, что в такой поздний час она спешила на свидание, но Чжоу Цзыюй ждала на обочине активной проезжей части Ким Тэхёна, а встреча с ним никак не походила на свидание по двум простым причинам: во-первых, у неё была Наён, а, во-вторых, это ведь просто Ким Тэхён, который и рядом не стоял с такими громкими словами, как «свидание», «романтика» и им подобными. Встреча с ним — это сугубо деловой разговор, который, вопреки интересу парня к её персоне, она не собирается переводить в другое русло.

Наркоторговец подъехал на белом Hyundai Sonata 2017 года и, приспустив стекло водительской дверцы, обратился к Цзыюй:

— Запрыгивай. Обсудим всё в другом месте, — а затем посмотрел в зеркало заднего вида. — За мной хвост.

— Издеваешься? — брови Чжоу тут же взметнулись вверх, но в машину она всё же села.

Как только пассажирская дверь переднего сиденья захлопнулась, Тэхён рванул на всей скорости вперёд. Видавшая виды машина гудела как сумасшедшая, трясясь на резких поворотах и вываливая смачные клубы дыма из выхлопной трубы. Куда они неслись, Цзыюй не знала, но продолжалось это около получаса, пока побитая таратайка не припарковалась около трёхэтажного недостроенного здания. Для свидания место казалось жутким и неподходящим, но для разговора, который планировала завести Цзы, вполне подходило и совсем не вызывало отвращения. В конце концов, большую часть своего детства девушка провела в подобных заброшках, а оттого выбранная Кимом локация пробуждала в ней только горькие воспоминания из уличного прошлого. Но даже они были намного слаще темы, которую хотела поднять сегодня Чжоу.

— Нам нужно прекратить, — твёрдо произнесла девушка, выходя вслед за Тэхёном из машины. — Наён простила меня, да и я больше не принимаю, поэтому... Поэтому ты мне больше не нужен.

Парень грустно улыбнулся: неприятная правда полоснула его по лицу, оставляя рассечённую полоску кожи кровоточить и струйкой крови стекать по щеке. Конечно же эта истеричка Им Наён наконец взялась за ум, ведь только глупец мог так легко отказаться от такой девушки, как Цзыюй. Тэхёна удивило другое — то, что эти режущие, прогорклые слова сказала ему сама Чжоу, а не её ревнивая спутница. Мучительно было осознавать, что человек, которого так сильно любишь, приносит своими словами такую боль. И более того, отказывается от того, что приносит ему удовольствие, ради какой-то девчонки, возомнившей себя центром мира.

— И тебе даже не жаль? — сделал слабую попытку остановить шатенку парень.

— Жаль что? Свою зависимость? — Цзыюй прыснула со смеху, смахивая невидимую слезу.

— Меня.

— Прости, Тэхён, но ты знал, на что идёшь, когда соглашался переписываться со мной без возможности продвинуться дальше. В этом нет моей вины.

Девушка была права. Он, Ким Тэхён, двадцать три года отроду, знал, на что идёт, когда позволил Цзыюй желать ему «спокойной ночи» и «хорошего дня» в тайных переписках. Знал, что когда-нибудь это прекратиться и ему придётся отпустить свои чувства и Чжоу Цзыюй, но не думал, что это произойдёт так скоро.

— Просто... У меня и так сейчас на работе не самые лучшие времена. Долги, обязанности, недовольные клиенты — всё это так давит! Пожалуйста, потерпи ещё немного. Потерпи ради меня и моего впечатлительного сердца. Ты ведь знаешь, что я из тех, кто может так легко сдаться и навредить себе... А Наён... Она ведь всё равно ничего не узнает! Пускай это будет нашим маленьким секретом ещё на пару недель, — Тэхён с надеждой заглянул в чужие глаза, пытаясь отыскать там хотя бы малейшую крупицу жалости.

— Ладно, — тяжело выдохнув, сказала Чжоу. — Только отвези меня обратно в город и аккуратно: не мешок с картошкой же везёшь.

Она вернулась к машине и, распахнув дверцу, уселась на не успевшее остыть место. Здравый рассудок настойчиво говорил, что она делает ошибку, но было уже поздно: глаза Ким Тэхёна счастливо горели в пригороде Сеула между разваленным строением и кромешной темнотой.

***

Следующим утром,

Штаб-квартира

Скатившись на пол с кровати, Дженни поморщилась от долгого сна. В отличии от вчерашнего дня, её отдых продлился намного дольше, из-за чего девушка чувствовала себя свежо. Силы, накопившиеся за двое суток её пребывания в штабе, переливались через край — Ким срочно нужно было навести шумиху.

В ум тут же пришли украденные чемоданы с государственными тайнами внутри. Правильнее было оставить их там, где спрятала Наён (под люком в гараже), но руки чесались, как при псориазе, а пятая точка, любящая приключения, уже порядком устала утыкаться в диван гостиной комнаты. И если план, который Руби настрочила вчерашним утром, сегодня казался ей мусором, то эта мысль однозначно была самым настоящим бриллиантом.

Рози же её энтузиазма не разделяла.

— Тебя посадят! — взывала к её разуму Пак, попутно наблюдая за тем, как сводная сестрёнка марафетилась перед встречей с гильотиной.

— Если не будешь об этом кричать, то нет, не посадят.

Дженни её упрямо игнорировала, пытаясь влезть в один из своих эластичных комбинезонов. После стирки ткань стала твёрже сушёной воблы и теперь сложно было протолкнуть задницу в эту мизерную дыру — нужно сказать Лисе, чтобы заказала парочку новых костюмов.

— Информация такой особой важности может обернуться против тебя! — повысила голос Розанна; сегодня её связки определённо точно сорвутся окончательно.

— Куда делся твой пофигизм, за который я тебя уважала? Или он испарился с приходом этой тайской сумасбродной девчонки? Я права? — Рози слабо хмыкнула, отвернувшись от Дженни к окну. — Что вообще между вами происходит? Она тебя достаёт? — не унималась Ким, влезая туда, куда её не просили. — Вы ведь вроде бы сёстры или я чего-то не знаю?...

— Хватит, — твёрдо произнесла Пак, не смотря в дженнину сторону. — Надень наконец хоть что-нибудь и вали куда ты там хотела. Мне уже всё это надоело, — после чего, взмахнув красной шевелюрой, направилась на выход из чужой комнаты.

— Эй, постой! — рванула следом Дженни, но, позабыв, что её ноги плотно сжались не тянущейся тканью, тут же плюхнулась на пол. — Блять. Розэ, подожди, не уходи!

Младшая, услышав крик пострадавшей, тут же притормозила. Она не хотела продолжать этот разговор, ведь знала, что может ляпнуть лишнее, но не помочь своей онни тоже не могла.

— Спасибо, — тихо поблагодарила лидер, когда её усадили на маленький пуфик. — Поговорим? — неуверенно добавила она.

Рози покорно расположилась на полу прямо возле голых ног старшей. О чём могла спросить её Дженни? Что она хотела знать? Куча вопросов крутилась в голове девушки, пока короткие ногти отчаянно впивались в ворсовый ковёр.

Руби Джейн не собиралась давить на отчего-то прячущую взгляд Рози. Она лишь хотела удостовериться, что с её младшей всё хорошо. И нежелание Пак отвечать на какие-либо вопросы было не таким уж и удивительным: она не привыкла получать заботу со стороны Ким. Розанна всегда была той, кто заботился, никак не наоборот, поэтому сейчас чувствовать тёплую руку на своём плече было странно и в то же время приятно.

— Я сейчас кое-что спрошу. Только не бей, если это окажется не так.

— Давай, — с интересом посмотрела на неё Пак.

Что такого могла спросить Дженни, что ждала негативную реакцию?

— Ты ревнуешь?

— Что, прости? — лицо красноволосой вытянулось, а глаза нервно забегали по чужим мягким чертам.

— Ревнуешь Лису ко мне? В плане... Она тебе нравится?

Шатенка нервничала, и это было видно по её искусанным губам и сжавшейся на плече Розанны руке. Она старалась задать волнующий её вопрос как можно корректнее, но вышло то, что вышло.

— Нет, — облегчённо выдохнула Пак.

Облегчённо, потому что, к счастью, Дженни была далека от правды, как Корея от Австралии.

— Тогда я не понимаю... Ты постоянно кидаешь молнии, когда Лиса подходит ко мне хоть на шаг. И ещё я видела на её шее следы. Если вы не... Ну, не целовались, то ты тогда её... О! — Ким удивлённо округлила глаза.

Вот и всё: она догадалась. Стоило лучше конспирироваться, Розэ. Стоило не рассказывать спящей сестре о своих идиотских чувствах и не угрожать Манобан настолько явно, что только вечно где-то шляющийся Хосок ничего не заподозрил. Хотя и тот, наверное, догадывался. Рози была настолько очевидна в своей сверхопеке и послушании! Возможно, не делай она этого, тогда бы всё не вышло боком.

— Ты волновалась за меня? Это так, — Дженни схватила младшую за подбородок и приблизилась, чтобы в следующее мгновение оставить лёгкий поцелуй на кончике носа, — мило. Только тебе я и могу доверять, Розэ, — она соединила их лбы, растягивая губы в улыбке, которую младшей хотелось поцеловать.

— Я люблю тебя, — сказала Рози, переставая чувствовать свои побелевшие пальцы.

— И я тебя.