Прошу прощения за долгое ожидание. Сейчас у меня не так много сил и времени на продолжение, поэтому по следующей части не буду ничего обещать. Надеюсь на ваше понимание

- Это моя жена, карамелька.
У меня голова идёт кругом.
- Что?
- Вот именно - что? Что ты делаешь в моей спальне?
Надо быстро соображать. Я кладу ладонь на живот. Взгляд Рана разом перемещается. Бинго!
- Мне стало нехорошо, я думала, что найду какие-нибудь таблетки.
- Тебе нельзя сейчас таблетки. Я позвоню врачу.
Я киваю - пусть делает что хочет.

- Что случилось с твоей женой?
- Она умерла при родах. Малыша тоже не спасли, Ран берёт меня за руку и выводит из комнаты.
- Я... Мне очень жаль, Ран, - он, может, и поехавший психопат, но потерять в один момент и жену, и ребёнка - тут кукуха слетит у всякого.
- Мне тоже было жаль. Пока я не узнал, что она
спала за моей спиной с моим братом. И о том, что именно он её обрюхатил, - Ран набирает врача - телефон, оказывается, был в кармане пиджака, он скинул его, войдя ко мне, - Удивлена?

Не то слово - я стою с открытым ртом и хлопаю глазами.
- Вот так бывает, когда слишком доверяешь человеку, - Ран гладит меня тыльной стороной ладони по щеке, - Но я не смог её забыть и в каждой, с кем спал, искал её. У тебя другой цвет глаз, и волосы подлиннее, но в остальном - вы очень похожи. С одной разницей: ты - в отличие от неё - родишь мне здорового малыша.
Он встаёт на колени и, задирая платье, прикладывается губами к животу.

Врач, приезжая, осматривает меня. Я вру напропалую о том, что мне было плохо и он рекомендует съездить обследоваться. Ран задаёт вопрос о том нормально ли, что малыш уже толкается.
- Вполне. Видимо, он у вас очень активный, - он задаёт мне вопросы про режим дня и рекомендует побольше двигаться и растяжку, чтобы организм лучше адаптировался. Берёт у меня кровь на анализы и обещает Рану позвонить по их готовности.

После его отъезда Ран заказывает еду.
- А твой брат? Что с ним? - спрашиваю я его за ужином.
- Он умер вскоре после. Разбился на машине.
- Прости... Мне...
- Что, снова жаль? Да брось, ты не знаешь ни меня, ни их, чтобы жалеть. Или это исключительно из вежливости? - он смотрит насмешливо, будто поймал меня на лжи. Я не отвожу глаз.
- Мне действительно жаль, потому что если они остались бы живы, то меня, возможно, тут не было бы, - на самом деле я и вправду сочувствую Рану и всем этим людям, но так и хочется его уколоть.
- Нравится вредничать? - он, кажется, раскусил мой настрой, - Не стоит себя сдерживать. Вот только может стоит направить своё желание повыделываться в другое русло? А?
Я не понимаю, что он имеет ввиду.
- Ты, чёрт возьми, отфистила мой рот так, что у меня челюсть побаливает. И царапины на спине ноют. Обработаешь? - Ран тянется ко мне и берёт за руку, - Ты пиздец горячая. А когда себя не сдерживаешь... Я хочу узнать, на что ты способна. Ох, если бы не беременность, я бы тебя выебал во всех возможных позах. Врач, правда, сказал, что второй триместр самый безопасный, но мне не хочется рисковать.

Ран тащит меня в свою комнату, где вынимает аптечку, нашаривает в ней и протягивает мне ватный диск с антисептиком. Снимает футболку, поворачивается спиной. На ней и впрямь красуются короткие красные отметины. Я протираю их. Мне приходят в голову его слова: "Хочу узнать, на что ты способна" и я ощущаю, как  в груди загорается непонятное чувство, которое раньше я не думаю, что хоть раз испытывала. Это смесь злости, азарта и желания сделать больно. Я отбрасываю скомканный кусочек ваты на пол, закручиваю крышку флакончика и, прежде чем Ран что-либо успевает сделать, кладу ладонь на его горло. Кадык под ней скачет вверх-вниз и я аккуратно его придавливаю. Не думаю, что у меня хватит сил причинить ему вред по-настоящему - сейчас мне просто интересно как он поведёт себя. Ведь если такие мои действия станут для Рана привычными, как знать, может мне удастся хотя бы отключить его и вызвать службу спасения, когда я узнаю, где он меня держит.

Мышцы на его спине напрягаются. Я расстегиваю платье и, освободившись от него, прижимаюсь к его лопаткам грудью, ещё чуть сильнее сжимая пальцы на шее. Распускаю пучок - волосы падают ему на плечи, их кончики вместе с ними поднимаются и опускаются всё чаще. Свободной рукой царапаю по его рёбрам, веду её от солнечного сплетения вверх и уже обеими давлю на кожу, чувствуя ускоряющееся биение пульса и слышу тихий вздох.
- Можешь чуть сильнее, - хрипотца в голосе Рана пробегает по моему телу импульсом, я подчиняюсь и в ответ раздаётся уже стон. Я перебираюсь вперёд и, не ослабляя хватки на горле, надавливаю коленом на пах. Ран хищно облизывается, сверкая глазами.
- Это, пожалуй, лишнее, - одним ловким движением освобождается от моих рук и ныряет ладонью уже мне между ног.
- Я смотрю, не один я возбудился, сладкая, - он растирает пальцами смазку и входит ими внутрь. Давит, трёт, растягивает меня, попутно покусывая грудь и наглаживая живот.
- Ты сегодня чертовски меня заводишь, карамелька. Так и напрашиваешься ещё на один раунд, - Ран ставит меня на ноги, и, развернув спиной к себе, входит. Его руки шарят по моему телу, он двигается быстро.

- Чёрт, чёрт, сладкая, да! Прими меня всего! Блять, как же в тебе хорошо! - его ладони хватают запястья, отводят мои руки назад, он буквально натягивает меня на себя. Внезапно разворачивает меня лицом к другой стене, к большому зеркалу, перехватывает запястья одной рукой, вторую кладёт на мою шею.
- Посмотри, посмотри, какая ты, мать его, красивая, ну же, не отворачивай своё личико.
Я смотрю в отражение - разрумяненные щёки, волосы и налитая грудь, покачивающиеся в такт толчкам Рана, его высокая фигура надо мной, с сумасшедшим, горящим в глазах возбуждением и азартом и мой собственный взгляд - такой же хищный и чуточку безумный.
Я чувствую, как Ран ласкает клитор - собирая пальцами растёкшуюся по половым губам, по бёдрам смазку, давя ладонью на низ живота так, чтобы в неё толкался его член. Я ловлю его свободную руку и вбираю пальцы в рот, посасывая их и с удовлетворением слышу новые стоны.
- Блять, обожаю, - он целует шею, носом потираясь о неё, я ощущаю, как ноги начинают сжиматься и подрагивать в преддверии оргазма. Он замечает это.
- Да-да-да, давай, кончи для меня, чтобы все твои соки стекали на мой член, чтобы он весь ими покрылся, давай, сладкая! - я сжимаюсь сильнее, вскрикивая, и резко расслабляюсь, ощущая, как Ран наполняет меня, достигнув своей разрядки.

- Люблююю... - стонет он, продолжая выплескивать и вталкивать в меня сперму, прижимая к себе, а я ощущаю, как глаза становятся мокрыми, в груди перехватывает дыхание и в следующую минуту трясусь от рыданий. Почему? Почему он произносит эти слова? Разве не должен это быть мужчина, с которым у меня будут нормальные свидания, какие-то общие интересы, общие друзья, который познакомит меня со своими родителями и приедет в гости к моим родственникам? Мужчина, от которого я буду хотеть ребёнка, к которому буду испытывать ответные чувства - любовь, уважение. А не злость, бессилие, ощущение ненужности, накатившее внезапно, стоило мне вновь вспомнить о своих близких. Я вот уже несколько месяцев живу в информационной изоляции от них и от обычного потока событий. Я уверена, что они меня ищут, но я не могу этого видеть, как не могу и хоть как-то дать им намёк, где меня найти, и это опустошает меня. Я чувствую себя бесконечно одинокой, мне невыносимо жжёт грудную клетку отчаяние, я задыхаюсь, ощущая губы Рана на своей шее.

- Тише, конфетка, тише. Будешь так плакать, наш малыш решит, что с мамочкой что-то не так, а ведь ему нужна вся наша любовь сейчас, он должен чувствовать, как мы его любим, и что с тобой всё хорошо, - круговые движения по животу неожиданно действуют успокаивающе. У меня давно уже не было таких сильных эмоциональных всплесков (как же всё относительно, оказывается - до встречи с Раном я вообще не припомню, чтобы мне приходилось их испытывать, а теперь вот пара месяцев спокойной жизни кажется долгим периодом времени) и меня это лишает последних сил.
- Ран, - я всхлипываю.
- Да?
- Отнеси меня в мою комнату, я хочу спать, - он не произносит ни слова, поднимает меня на руки и через минуту я уже лежу в своей кровати, а ещё через пару проваливаюсь в сон, ощущая как его руки обтирают влажным полотенцем моё тело от остатков бурного секса.