«Привет, Гарри.

Мне страшно, что ты опять отвергнешь меня, когда скажу это прямо в лицо, поэтому и пишу. Можешь считать меня слабой трусихой, но разве можно меня винить во всем? Я люблю тебя, любила и буду любить. Знаю, что ты сейчас смеешься с моей слабости. Каждое твое слово глубоко ранило меня, но я как последняя дура продолжала любить тебя. Не могу не любить и не думать о тебе каждое мгновение.

Я беременна, Гарри, и это твой ребенок. Твоя кровинка. И мне жаль, что ты узнаешь об этом именно так. Мне на самом деле жаль. Я хотела сказать это иначе, смотря прямо в твои глаза, и видеть каждую твою эмоцию. Хотела, правда.

Ванесса».

Стакан, наполненный янтарной жидкостью, мигом полетел в стену, разбиваясь на тысячу мелких кусочков. Ребенок. Черт возьми, его ребенок. Она беременна, а он узнает об этом через электронную почту. Гарри не мог поверить. Не мог поверить, что где-то там, в пустой квартире, сидит девушка, которая носит под сердцем его ребенка, и глотает слезы.

Он настоящий идиот. Гарри замахнулся и со всей силы ударил ладонью по столу. Ладонь неприятно заколола и покраснела, но ему было так наплевать. Физическая боль ничто по сравнению с душевной, которой он сам себя подверг. Становилось гадко на душе. Ему было противно даже смотреть на себя в зеркало. Там бы он увидел только кретина, который все разрушал.

Он помнил. Прекрасно помнил последние слова, сказанные им в порыве гнева. Ее глаза, те самые серо-голубые глаза, в которых он утопал, смотрели на него с болью. В них горел крохотный огонек надежды, который он пытался всеми силами потушить. Пытался оттолкнуть, стереть из памяти ее прикосновения, взгляд, запах и те чертовы огоньки, которые ему твердили, что она любит его. Бесконечно. Навсегда.

И теперь она носит под своим сердцем его ребенка. Его частичку. И он проклинал себя за те слова, те действия, которыми он пытался ее оттолкнуть.

Она снова пришла к нему. Неуверенно мялась на пороге его квартиры, как-то неловко переступая с ноги на ногу и делая крохотные шаги; смотрела своими большущими серо-голубыми глазами с долей страха. Ему в тот момент хотелось обнять ее. Прижать к своему телу, вдохнуть этот лавандовый аромат ее духов и зацеловать до потери пульса. Целовать каждую частицу ее нежного тела.

Но он ни черта не сделал. Просто молча отошел в сторону, давая ей зайти внутрь. Он подождал, пока она пройдет, и закрыл дверь. Сделав несколько шагов, она опять остановилась и как-то неуверенно посмотрела на него. В ее глазах читалась нерешительность. Страх. Она заламывала пальцы на руках, закусывая нижнюю губу. Пухлые такие. Ему хотелось впиться в них страстным поцелуем. Содрать с нее одежду и никогда не отпускать.

Но вместо этого он бросил на нее раздраженный взгляд, от которого девушка еще больше стушевалась. Где же ее уверенность? Тот прежний азарт, дерзость, самоуверенность. От всего этого осталась только хрупкая оболочка.

– Зачем ты здесь? – бросил он, обходя ее и направляясь в небольшую гостиную. Сзади него раздались почти неслышные мелкие шаги. Неуверенные такие.

Гарри раздраженно выдохнул. Голова раскалывалась от всего этого.

– Гарри, ты меня любишь? – тихо прошептала Ванесса, отвечая на вопрос вопросом.

Он продолжал стоять к ней спиной, запустив пальцы в каштановые волосы. Ее излюбленная привычка отвечать вопросами на вопрос изрядно надоедала ему. Глухо рыкнув, он резко повернулся к ней лицом, застывая на месте. Ее глаза, те самые любимые глаза серо-голубого оттенка, со страхом, с надеждой смотрели на него.

Любит ли он ее?

– Уходи, Ванесса, – помотав головой и отгоняя ненужные мысли, прошипел он. Но она не сдвинулась с места, продолжая так же стоять на месте, смотря на него. – Ты не слышала? – раздражаясь, процедил Гарри, сделав несколько шагов в ее сторону. Но Ванесса все стояла, в упор глядя ему в глаза.

– Просто ответь на вопрос, — с долей уверенности и страха спрашивает девушка.

– Н... – Язык не поворачивается сказать это слово, и Гарри это злит еще больше. – Пошла вон, – рыкнул он, резко схватив ее за плечи. Ванесса вздрогнула, расширив глаза от страха. – Почему ты продолжаешь преследовать меня? Тот секс ничего не значит. Ничего. Мы были пьяны и поддались искушению. Так, как было раньше, уже никогда не будет. Все в прошлом.

Он видел, как она сдерживает слезы. Девушка быстро моргает и делает вдох-выдох. Как же ему хотелось подойти и обнять ее, сказать, какой он дурак. Зачем он так поступает с ней? Зачем заставляет страдать, отталкивая ее каждый раз, когда она пытается достучаться?

Разве все прежние чувства стихли?

– Я уйду, но по-прежнему люблю, – тихо прошептала Ванесса, сократив между ними расстояние и оставив на щеке почти невесомый поцелуй.

Гарри замер. Он просто закаменел, не понимая, что только что произошло. Почему этот невинный поцелуй заставил его чувствовать себя подонком? Он даже не успел что-то сделать в ответ, как Ванесса испарилась. Исчезла так же быстро, как и появилась, оставляя после себя лавандовый шлейф и невесомый поцелуй.

Ему захотелось ударить себя. Искалечить. Побить до потери пульса. Только чтобы выбить из себя все это дерьмо.

Схватив со стола мобильник, он быстро набрал наизусть выученный номер единственного человека, которого ему сейчас хотелось увидеть. Он не знал, ответит ли она, когда увидит, кто звонит. Гарри задержал дыхание, когда пошли гудки.

Один. Два. Три. Четыре. Пять. Он отсчитывал их про себя. Сердце как никогда колотилось, волнение накатывало лавиной.

Но Ванесса так и не подняла трубку. Ни на первый раз, ни на второй и третий, а он уже выходил из себя, запустив пальцы в волосы, больно оттягивая их.

Где же она может быть?