Я остановилась у зеркала и принялась разглядывать себя - я знала уже наизусть каждый свой шрам на лице, но все равно, эта дурацкая привычка осталась, будто, от того, что я лишний раз посмотрюсь в зеркало - будет легче. Я провела рукой по швам над губой и немного передернулась от ощущений, по коже пробежали мурашки.
Я не такая, как все. Тысячи девочек каждый день спускаются в метро, едут на занятия или на работу, одна я остаюсь дома в окружении тишины и зеркал, которые постоянно напоминают мне, как сильно я отличаюсь внешне от других людей.
Снова и снова, раз за разом, я продолжаю трогать шрам над губой, плавно перетекающий в огромный набухший нос, и наблюдаю за своей реакцией в зеркале. Из глаз текут слезы, и я отворачиваюсь. На сегодня мучения закончены...
Уже поздно, а завтра рано вставать...

Уже лежа в постели, мысли, словно маленькие предатели, закрадываются в мою голову, и я, отвернувшись к стенке, стала всхлипывать. Слезы заглушили меня, и я вновь и вновь плачу, не переставая. Старшая сестра Диля сразу же соскочила с соседней кровати и выбежала на кухню за валерьянкой и зеленым чаем - это обычный мой ужин, чтобы прошла истерика, и я смогла спокойно заснуть.
-Самое страшное, Диля, это засыпать... Тысячи мыслей кружатся над моей головой, словно шакалы, то и дело ожидая атаковать меня, когда я слабее всего.
-Перестань жалеть себя, - Диля, вопреки своим словам, прижала меня к своей груди, и я слышала, как тихо бьется ее сердце. -Ты красивая, Ситора, запомни это... Ты красива внутри...
Я стала завистливо разглядывать лицо Дили в лунном свете, и мне подумалось, что ей легко об этом говорить, ведь у нее была такая гладкая кожа, мягкие изгибы черт лица, густые черные ресницы, обрамляющие темно-зеленые глаза, ярко выделяющиеся на ее смуглой коже. В своих мыслях - я возвращаюсь к своей внешности - жалкая бледнолицая таджичка с заячьей губой и искривленным носом. Такая уж я.
Когда моей матери было шестнадцать, ее насильно выдали замуж за ее двоюродного брата, который был вдвое старше ее. Он был полон и абсолютно некрасив, но чрезвычайно умен и богат. Он забрал мою маму из Таджикистана, и еще в первом году их брака они переехали в Алмату, тогда еще столицу Казахстана. Мама была довольна этим браком, отец обращался с ней хорошо, и некотором смысле, она даже сумела влюбиться в него и боготворила его уже не как кузена, а как своего мужа. В ответ за уважение и ласку матери, отец был добр и снисходителен к ней, старался уделять внимание и дарил подарки. Как-то раз в ночь откровений, когда я и Диля, лежала у ее ног, а она каждой из нас по очереди расчесывала волосы, мама сказала, что отец был по уши в нее влюблен с самого детства. Ну, конечно, как не влюбиться в такую красавицу - она была невысокой, изящной брюнеткой, с округлыми бедрами и тончайшей узкой талией, смуглая, но при этом у нее были светлые серые глаза (теперь было понятно, в кого Диля такая красавица). Она сразу выделялась среди всех девочек из их деревни, и отец ждал того, когда она повзрослеет около шести лет. Мама шептала нам в ночь откровений, что еще будучи десятилетней девочкой, отец настигал ее и по долгу держал за руку, чем страшно пугал ее. Откуда же она знала, что потом так сильно полюбит его!?
-Он был таким влюбленным болваном, - хохотала она. - Вдвоем старше меня, а вел, как дурак.
И мы с сестрой заливались смехом в след за матерью.
Я любила такие наши вечера и ночи откровений, когда под лунный свет, сочившийся сквозь шторы, мы делились секретами, словно три лучшие подруги. В такие моменты все действительно было так - я, Диля и мама были подругами, у которых была одна тайна на троих - это искренность.
Почти ровно через 9 месяцев после свадьбы моя мама родила мою старшую сестру - красавицу Диляфруз, а потом еще спустя год мама родила меня... безобразную девчонку с заячьей губой и волчьей пастью.
-Я тогда столько плакала, - говорила мне мама, спустя время. - Мне казалось, что все свои глаза я выплачу...
И я жалась к ней все сильнее, ощущая, что в тот момент ей нужна была поддержка больше, чем мне.
В три с половиной года мне сделали операцию, пытаясь исправить волчью пасть. До этого времени моя мама почти не спала, боясь кормить меня, так как еда могла пойти вверх и я могла просто напросто задохнуться. Но, слава Богу, все обошлось..
В пять лет была сделана первая попытка пластической операции - исправления заячьей губы. Доктора предупреждали, что одной операции при таком сложном дефекте, какой был у меня, абсолютно не хватит, более того даже двух операций будет не достаточно, но мама надеялась, что хоть окружающие люди перестать вздрагивать при моем появлении.
Я же в свою очередь всегда с радостью вспоминаю свое детство, наполненное конфетами и игрушками, я помню, как мы с Дилей игрались, как гуляли вместе во дворе, и за любой косой взгляд моя старшая сестра, словно воин, кидалась на обидчика с кулаками и возгласами "Я убью тебя!".
Так уж сложилась, что выросли мы с сестрой вместе в одном дворе с другой таджикской семьей, в которой росли двое детей - мальчик и девочка - Табриз и Лейла. Табриз всегда был хулиганом, сколько себя помню. Он был старше меня на три года, и всегда жестоко издевался надо мной, за что постоянно получал от всех взрослых.
-Губастая, ну ты и страшная! - так он продолжал называть меня, пока однажды Диля не выдержала и накинулась на него, держа в руках камень. В результате она рассекла ему левую бровь, и он, громко хныкая, убежал домой. Тогда мы с сестрой одержали нашу первую победу.
Так мы и почти забыли про его существование, пока однажы.. в одну из ночей откровений, валясь с матерью на кровати, под рассказы о прошлом и воспоминания, так между прочим, будто так и должно было быть, мама сказала: "Диляфруз, твой отец уже нашел тебе жениха". И это было словно гром среди ясного неба. Диля вскочила и яростно посмотрела на нее: "Каааак!?". Она была в бешенстве: Диля отказывалась принимать все эти традиции, когда детей женили без их ведома, и прочее-прочее, она всегда хотела устроить свою жизнь сама.
-Дочка, будто, это я решаю... - мама жалостливо взглянула на нее, и Диля тут же остыла под этим взглядом.
-Кто он? - кротко спросила она.
-Табриз Сафаров, - ответила мама, и Диля вновь вспыхнула, словно свечка:
-Этот наглый противный мальчишка!!!!
Она забылась, что с того времени, как Табриз уехал прошло уже пять лет, и от этот наглый противный мальчишка мог бы уже превратиться в юношу.
-Но мне же еще только восемнадцать! - воскликнула сестра. В прошлом года Диля закончила школу, и теперь являлась студенткой первого курса КИМЭПа, поэтому она абсолютно недоумевала, где была логичность родителей, поскорее выдать ее замуж.
Мама сказала, что сваты - дядя Хасан со своей второй женой Мариам придут через два дня, чтобы отдать кольцо, и, конечно же, с ними придет Табриз.
Я была испугана тем, что сестре придется насильно выйти замуж за другого, тем более, я знала, что Диля уже полгода общается с одним чеченцем из универа.
Его звали Муса, и бесспорно он был самым красивым парнем в их университете. Статный, высокий, с широкими плечами и смольными, как ночь, волосами. У Мусы была обворожительная улыбка, и он всегда очень стильно и дорого одевался. Он был студентом-старшекурсником, всегда важным и невероятно уверенный в себе, понятное дело, что моя бедная сестра влюбилась