Автор: Станислав Островский   

"Всё будет хорошо"

            Хоть костёр и выглядел большим, полностью весь тоннель он осветить не мог. Пламя заливало светом лишь небольшой участок ограниченного тюбингами пространства, и плотно сгрудившиеся вокруг огня люди, казалось, не хотели, чтобы темнота касалась их. 

Те, кому повезло сесть прямо возле костра, грели возле него грязные, шершавые руки - и молчали. Тишина поглотила весь тоннель - было слышно лишь, как в огне потрескивают деревянные палки и доски.

В тот день между "Пролетарской" и "Таганской" собралось около двадцати человек. Всем было некуда податься. "Таганская" отгородилась от остальных станций южнее себя глухой гермодверью, а на "Пролетарской" уже потрескивал старенький дозиметр, найденный кем-то на поверхности - радиация с близлежащего открытого участка путей уже добралась до станции.

Среди невзрачной толпы оборванцев, собравших последние пожитки и ушедших с "Пролетарской", незначительно выделялись двое. Немолодой мужчина с грязной, сваленной в кучу бородой сидел у огня, сложив ноги по-турецки. На коленях у него лежал маленький мальчик - такой же немытый, в ободранной одежде. Внимание привлекал лишь ярко-красный шарф, которым было обвязано горло ребёнка.

Сам же он лежал, прикрыв глаза и чуть дыша. Желудок давно полыхал от недостатка еды - в последний раз детские зубки касались пищи почти пять дней назад. В тот же день жители "Пролетарской" покинули станцию и с тех пор довольствовались лишь крысами, обитавшими в тоннеле. Везло далеко не всем - поймавшим очередного грызуна приходилось отстаивать своё право на поедание костлявого мохнатого тельца. Пара трупов тех, кто проиграл, с обожжёнными лицами валялись вдалеке - их оттащили, чтобы запах мертвечины не портил настроение. О том, что он может раздражать дыхательные пути, уже все забыли - зловоние стало обычным делом и теперь ухудшало лишь настроение.

- Лучше вонь, чем радиация, - философски изрёк кто-то. - Вонь чиста, простите за каламбур...

Тишину наконец прорезал чей-то хриплый старческий голос:

- Сколько там уже?

Человек, также сидевший близ костра, посмотрел на закреплённые на запястье часы.

- Без десяти. Скоро уже.
- Третий год под землёй, - пробормотал тот же хрипевший дед. - Как кроты, мать нашу...
- Хоть живы, и на том спасибо, - осторожно вставила какая-то женщина. На неё тут же уставилось множество гневных взглядов, и она предпочла замолчать.
- Не жизнь это, - ответил ей кто-то. - Смерть лучше такой жизни. Дай Дьявол, хоть в Новый год помрём. Для меня это праздник будет.
- Так иди, сожги себя. Чего тянешь?
- Не, сам себя не хочу. Хочу, чтобы само...

Мальчик приоткрыл опухшие глаза и чуть пошевелился. Отец тяжело вздохнул и посмотрел на него.

- Папа... Пить... - прошептал ребёнок. Мужчина молча вынул из кармана маленькую фляжку и потряс ею перед ним:
- Слышишь? Вот и я не слышу. Пусто. Нет ничего.

В первые дни бегства мальчик спорил, хватал фляжку и сам и тряс ею, словно погремушкой, не веря, что воды и правда больше нет. Он надеялся, что стоит лишь потрясти немного сильнее, и вода появится. Но чуда не происходило. И ребёнок отчаялся.

- Без пяти, - произнёс человек с часами.
- Пошёл ты... - буркнула толпа.
- Ну чё вы... Сами же попросили...

Остаток года вновь провели в тишине. Чем меньше времени оставалось до заветного писка часов, тем меньше становился огонь в костре.

- Одна... - когда молчание нарушило это слово, в пламя вдруг полетел какой-то предмет. Это оказалась грязная кепка с трудночитаемой надписью. Костёр неохотно принял жертву, но и полностью угасать на время передумал.

Когда запищали часы, мальчику показалось, что это певчая птичка залетела в тоннель, чтобы возвестить о начале нового времени. А может даже, о том, что наверху снова спокойно... Ребёнок приоткрыл один глаз - на второй уже не оставалось сил - и осмотрел пространство вокруг. Но птички не было видно. Чуда вновь не произошло.

Писк внезапно оборвался. Не веря своим глазам, человек постучал пальцем по маленькому циферблату.

- Вот чёрт... - промямлил он. - Батарейка сдохла...

Отец же наклонился к мальчику и потрескавшимися губами поцеловал его в лоб.

- С Новым годом, сынок, - прошептал он.
- Я люблю тебя... - мальчик сам себя не услышал. Горечь в желудке стала совсем невыносимой, и он уткнулся лицом в грудь отца. Погасшие глаза, в которых уже не осталось слёз, больше не могли видеть тоннель... Огонь... И людей вокруг него.

Мальчик начал терять сознание. Вокруг слышались какие-то звуки, но он их уже не различал. Чувство остроты из живота перекинулось на всё тело, и уже шевеление пальцами казалось чем-то невозможным. Правда, тело горело недолго. Вскоре всё закончилось.

Последнее, что почувствовал мальчик - это то, что кто-то вдруг взял его на руки и куда-то понёс. Ценой огромных усилий ему удалось приоткрыть глаза и рассмотреть этого человека. Им также оказался бородатый мужчина, но не отец - его борода была куда короче и опрятнее. Кроме того, от него не воняло потом и затхлостью метрополитена. Даже наоборот - чувствовался едва уловимый приятный запах. То ли цветочный, то ли ещё какой-то.

- Кто вы? - еле управляя непослушным языком, выговорил ребёнок.
- Всё будет хорошо, - вежливым и словно отдалённым голосом ответил мужчина. - Теперь ты в безопасности.

И мальчик ему поверил.

Больше не было ни страха, ни голода. Не было вообще ничего. Кроме ощущения, всё теперь всё действительно будет весьма неплохо.