[в котором, естественно, понятно ровно ни черта]

Все персонажи вымышлены.
[возможно]
Любые совпадения случайны.
[почти]

***

Грёбаный полдень.
Время сов наооборот.
Вся его жизнь давно уже превратилась в изнанку мироздания. Он ходил по швам...

По тем швам, что скрывали рубцы дней давно минувших.
Он всегда был в последних рядах. Видел каждый её аккорд в свете софитов. Каждый рифф, соло... Божественно! Талант, вызревший в километрах безмолвия. Она была дорога ему... почему? Он не понимал. Просто шёл за ней через дни и границы. Всё это условно. Он просто чувствовал...
Он ходит следом!
Как ищейка. А он сам? Чёрт возьми! Жизнь стража. Должника. Сторожевого пса! Он просто продолжал свою
Работу.

Феникс восставший из пепла. Унесённый на крыльях проведения, чёрт знает кого. От страшного пожарища. Их было трое.

Ангел, демон и муз.
Он лишь вдохновлял их на свершения. На бег. На безумство! Безмолвно.
Ангел сберёг муза. Вынес на крыльях. Из сердца пожара, из бездны, развёрнутой демоном.
Всего лишь иносказания в его голове. Не древние - забвенные. Никем не пророчены - но соответствующие действительности. Он погряз в золе. Но демона разбудили...
Она всё играет. Всё поражает звуками, как стрелами в сердце. Не такая, как все, даже на сцене, всегда в стороне, всегда в трансе высших сил...

Ворона.

Белая ворона.

Бедная ворона...

Папина дочка.

Он ровнялся на её отца, было время...

***

Время сов.

Полночь.

Я полностью на взводе. На стрёме. На измене! Что б всё провалилось!

Буквально сбрасываем инструменты в ящики и футляры. Плевать в каком порядке. Басуху к Рафу. Гибсон к Мише. Свою к Джексону. Тьфу, чёрт! Перекладываю грёбанные «вёсла» чёртову тысячу раз. Словно в напёрстки играю. Ещё ход... Надо сваливать! Ещё ход... Беги! Всё запутанно... Неправильно! Сука, error!

Мною правит чистый
ЦЕЙТНОТ!

Я вообще не соображаю, что делаю. Кренит от выпивки. К чёрту! Воздух, как резина, тугой...

Где-то за бортом мнимой спасительной шлюпки, гремит толпа, она шумная бурлящая, будто море в шторм.

А мы, сука, на плахе, на виду! На помосте! За кулисами, но словно в чистом поле!
Перед глазами всё те же вспышки... софиты; всё тот же шум, куплеты в крике...
Всё та же сцена - иной эшафот.

Чёрт возьми!
всё та же красная точка... она ползёт по моей руке... по «Гибсону», струнам... пальцам; лижет кожу; сверлит медиатор.

Пуля угодила чётко в медиатор в задроченом «Em»... Даже гитару не задело. Ни единого ногтя! Выстрел вскользь. Просто выбил плектр. Не более. Ювелирная точность.

Мои грёбанные пальцы не слушаются, спутываются грёбаным морским узлом, чёрт!.. Наши руки бьются друг о друга, переплетаются, вязанки предательства... мы в сутолоке чуть ли не сшибаем друг друга с ног, как в сраном кегельбане...

Все в ужасе. Я в ужасе. Все это видели, чёрт! Все, наверное, слышали выстрел! Весь «ДиП» словно под пределом! Или только Раф...
слышал?

Как он отреагировал столь молниеносно?!

Суматоха в голове...
Суматоха за пределами моря. За занавесом. По другую сторону волны разбиваются о скалы. Успех. Ликования. Скандирования!.. Ничего из этого не имеет значения прямо сейчас. Мне предстают ужасные картины.
Красная точка, белый фургон, крышка бензобака...

СУМАСШЕСТВИЕ!

Только моё

Трясу головой, вышвыривая это дерьмо, но возникают всё новые и новые образы. А если бы он был ближе?.. или хоть кто-то из парней? Рикошет, - и... сцена стала бы мемориалом.

Я замираю с «Гибсоном» в руках.

И падаю штопором... на месте. Это невозможно. Это совершенно невозможно и дальше бежать сломя голову. Я была не одна, да! ...но эта пуля только моя. И не приведи кому ступить на эту тропу в ногу со мной.

Это только мой рок.

***

Хоть кто-нибудь знает о чём она думает? В этом конгломерате завиральных идей, где одна краше другой, ужасней предыдущей, прекрасней следующей, нет связей.
Казалось бы.

Я уже не понимаю, что тут делаю.

Она отпивает с горла какую-то бодягу, и со зла швыряет дротик.
Раз, - и дротик летит в цель. Игла вонзается в стену.
Мимо.

«Всё это мимо» - думает она.

Иногда стоит прекратить тыкать палкой труп. Этот труп постоянно тыкают палкой все кому не лень, просто чтобы убедиться, что труп остаётся трупом и не сбежит с хренового маскарада. Ещё время от времени, какой-нибудь еблан пытается разбудить труп: трясёт как куклу, орёт в пластмассовые уши; может, бросив клеймы и коротнув разрядом, удумает держать в напряжении. Но труп остаётся трупом, даже если он дергается в конвульсиях от тока. Ничего не изменится, ожившие трупы - еврейские сказки или Зомби-Ленд. Трупы не оживают.

И у неё не бред Котара, просто она и сама понятия не имеет, с чем ещё это можно сравнить.
Тотальная атрофия на духовном уровне.

Вроде должна бояться, но ей плевать.

Должна бежать, но ей всё ещё плевать.

Потому что в этом раскладе я - ведущий еблан.

Серьёзно.

Я, как конченый еблан, уже более пятнадцати минут наблюдаю капитальный перебес на «точке». Её перебес, без цели и вектора. А длится он, не меньше недели, и это за десять дней до тура. Говорить с ней бесполезно, она делает вид, что всё окей, в глазах всех, кто способен узреть, но бухает и ревёт навзрыд пока очи наблюдателей сомкнуты. Днём - соблазнительная улыбка, ночью - похороны.

Кого она хоронит?

Себя.

Этот реквием по себе любимой.

Реквием, блядь, по Тори!

Просто есть цель. Да-да у него есть цель. И если бы его целью была Тори, то из трупа кармического, она бы давно уже перешла в состояние классического жмура. Она даже не жертва, а всего лишь средство - инструмент дьявола. В его голове. Средство для достижения цели. Он не причинял боли ей, она и есть боль.

Вот она цель, и это не её игра, она всего лишь оружие.

И два, - ещё одна игла вонзается в стену. Ругается. Хули она, собственно, хотела, если в ней поллитра дешманского скотча, от которого, наверняка, тянет блевать, и два колеса, чёрт знает чего. Метает дротики со зла, дабы выплеснуть чернь на стены, и думает: «Как это уёбищно под наркотой и отборный мэталл играть в дротиста. Как это гнусно, как это грустно, падать и не ощущать дна. Как одиноко...»

Пиздёшь. Ей не одиноко. Монстры живут в отшельничестве, и ничего с этим не поделать. К её удаче, она монстр страждущий отречения от целого мира. Пока она одна, под рукой гитара и грёбаный амфетамин, она счастлива, шествуя под лозунгом:

- Идите на хуй со своей любовью, я счастлива!

Истерика, и следом же выброшен страх.
Всё так пиздато и легко; и карусель - ебейший аттракцион, - взмывает выше седьмого неба, и падает; и вновь порхает мотыльком к сосредоточению вселенской мудрости. Только вверх, только выше небес. Вот только... Мотыльки летящие на свет ниспадают прахом.

Чую очень близка планка. Нельзя её преступать, иначе её придётся откачивать. Я не хочу её откачивать. Она и сама не хочет, чтобы её откачивали. Но проблема даже не в этой суицидальной ненависти к себе, просто существует жестокая догма, закономерность, злой рок: её желания никогда не сбываются.

Проблема в том, что и мои тоже.

Проблема в том, что он, это я.
Так я думал...