Первый школьный день,  по мнению Нацуки,  должен был пройти идеально. Девушка,  только только,  переехала в Токио,  в надежде встретить здесь новых друзей - старое место жительства пришлось сменить из-за новой должности матери,   в первую очередь,  однако Сузуки-младшая ни капли не расстроилась,  восприняв новость легко - ей часто приходилось переезжать с места на место и,  хотя было тяжело прощаться со старыми друзьями - едва ли не дошло до слез - девушка шла в новую школу даже в слишком приподнятом настроении. Впрочем, Нацуки было плевать на косые взгляды людей,  едва ли не кривившихся от ее светящегося вида - а радоваться было чему.

Новая школа девушки располагалась не так далеко от престижной геройской академии,  название которой,  по нелепости,  Нацуки умудрилась забыть. В целом - все шло замечательно. Девушка могла,  взглянув на толпу школьников,  по форме отличить элитных студентов - несколько таких человек,  в отличающихся от общей массы, серых пиджаках шли прямо впереди Сузуки - все трое,  явно парни,  которые что-то горячо обсуждали,  жестикулируя руками.

Девушка грустно улыбнулась,  уперев взгляд в их спины. Она тоже хотела бы стать героиней,  да только для того,  что бы поступить на учебу в академию,  в которой готовят героев,  Нацуки нужно было бы,  как минимум,  иметь достаточно сильную причуду. А что может человек,  которому запрещено пользоваться своим квирком? Что делать ей,  девушке,  способность которой заключается в убийстве своей хозяйки?

Отвлечемся,  на минутку,  от общих событий. Нам,  на пару минут,  стоит вернуться еще дальше в прошлое - в то время,  когда Нацуки только открыла в себе способность к коматозу.

Квирк девушки проявился гораздо позже,  чем у остальных детей и,  поклялась бы мать девочки,  что уж лучше бы она совсем была безпричудной - Нацуки было всего семь,  когда она,  схватившись руками за ткань блузки в районе груди,  упала замертво,  только порезавшись осколком чашки. Еще тогда стали бить тревогу и,  в срочном порядке,  доставили в больницу,  а врачи сухо пожимали плечами - мол,  мертва уже,  ничем не помочь.

Девчонку тогда сгрузили в морг,  оставив на сутки. А утром в отделение прибежала заикающаяся медсестра,  затараторив что-то о зомби и живых трупах. Тогда Нацуки пришлось пройти почти полгода сеансов с психологом - прежде чем девочка смогла прийти в себя. С тех пор,  в состояние коматоза Нацуки входила еще два раза. И если один из них кома была не долгой - пару часов,  не больше,  то вторая растянулась почти на неделю. Доктора долго причитали,  говоря,  что Сузуки может вообще не проснуться в следующий раз и оттого ей,  официально запрещено использовать свой квирк.

Впрочем,  вернемся к нашим баранам. Девушка так и продолжала идти,  смотря в спины студентов геройской академии,  однако на лице уже не было улыбки - мысли о героях и причудах заставили вспомнить то,  как она сама входит в состояние коматоза - сначала сердце будто пропускает удар,  а в груди начинает неимоверно болеть,  словно ломаются ребра ;а дальше - самое страшное - в глазах сначала темнеет,  а затем перед взором словно взрывается радуга,  стреляя по глазам беспорядочным снопом искр,  а слух будто враз обостряется,  и тебя оглушают звуки твоих же трущихся друг о друга костей и скипущих сухожилий. А потом - беспросветная темнота,  из которой,  как кажется,  нет выхода.

Девушка мелко вздрагивает и старается отогнать мрачные мысли,  потому что сегодня - ее первый день в новой школе. Первый день,  когда ей нужно произвести хорошее впечатление и,  может быть,  даже подружиться с кем нибудь в новом коллективе. Но как же можно выглядеть хорошенькой,  если на лице - кислая мина? Никак. Поэтому Нацуки,  вернув себе привычно - веселое выражение лица,  девушка вновь выявила на лицо свои ямочки,  расположенные у самых краев губ.

Впрочем,  до класса остается идти считанные метры,  когда на плечо Сузуки опускается тяжелая женская,  по видимому,  рука. Девушка оборачивается,  обнаруживая за собой высокую блондинку,  чьи белые волосы едва доходят до плеч и пропускают через себя редкие красные пряди. На лице,  скорее всего,  учителя,  надеты очки,  за тонкими стеклами которых видны большие и добрые глаза. Нацуки приветливо улыбается и,  поприветсвовав преподдавательницу,  сгибается в поклоне. Ее черные волосы,  собранные в две косы,  тяжелыми водопадами скатываются с плеч,  повисая на грудной клетке,  когда девушка разгибается.

- Нацуки Сузуки,  - беловолосая улыбается в ответ и,  потрепав девушку по макушке,  предлагает зайти в класс.

Брюнетка улыбается,  распахивая дверь и,  встав возле доски,  по-стандартному представляется. И тут ее настрой дает нехилую такую трещину. Потому что новые одноклассники смотрят так презрительно и,  даже можно сказать,  зло,  что Сузуки нервно сглатывает,  переминаясь с ноги на ногу. Ее улыбка на глазах меркнет,  а румянец сходит с щек. Девушка ежится и,  пробормотав себе что-то под нос,  плетется к концу класса,  занимая свободную парту. Не так она себе представляла свой первый школьный день... Совсем не так...

Учительница,  которая,  как оказалось,  носит имя Фуюми Тодороки*,  хлопнула в ладони,  призывая к порядку и принялась объяснять тему,  не обращая внимание на то,  что большая часть класса и не думает доставать тетради,  строча конспекты. Сама Нацуки,  не то что бы была поклонницей учебы, однако понимала,  что какие-никакие правила и устрои должны быть.

До первой перемены она еле дотянула,  а,  дождавшись звонка,  первой сорвалась с места,  вылетая из класса еще с несколькими учениками почти одновременно. Девушка,  даже оперевшись руками о подоконник и высунувшись в окно,  не смогла избавиться о  ощущения того,  что в ее спину вцепились пожирающие взгляды. Девушка,  обняв руками плечи,  подставила лицо струям ветра,  надеясь выветрить из головы неприятные мысли,  но получалось плохо.

Девушка вздрагивает,  когда ее предплечье,  обхватив изящными длинными пальцами,  сжимают почти до хруста и тянут за собой. Нацуки оборачивается,  из-за чего длинные тяжелые косы резко хлестают кого-то по лицу,  заставляя отшатнуться. Сузуки прижимает руки ко рту,  лихорадочно извиняясь.

- Прошу прощения,  я,  правда,  не хотела! - черноволосая пытается как-то заглянуть в лицо рыжеволосой,  кудрявой девчонке ,  которая,  собственно говоря,  и получила косичкой по лицу.

- Отвянь,  нормально,  - та отмахивается,  несильно ударяя Нацуки по ладоням, - Нечего своими лохмами разбрасываться,  - рыжая ворчит,  кривясь. В своей недоухмылке девушка дает обнаружить зуб,  который,  по видимому,  подвержен кариесу,  а Сузуки прикусывает свой язык - нехорошо будет,  если она полезет не в свое дело,  да и кричать о своем наблюдении на весь коридор она не собирается.

- Прости,  - выдавливает Нацуки и,  вдруг,  спохватывается,  хлопая себя по лбу,  - Ты ведь чего-то хотела? Не просто же так подошла? - брюнетка вновь принимает жалкую попытку улыбнуться,  за что получает колкую усмешку и презрительный взгляд.

- Удостовериться хотела,  что ты не такое уж и ничтожество,  - девушка нарочито медленно проходится взглядом по всей фигуре Нацуки,  сгребая свои густые,  рыжие,  тяжелые брови к переносице. На лбу девушки выступает морщинка,  а Сузуки и не знает,  как ей реагировать. -  Но,  видно,  не суждено, - разводит руки в стороны,  пряча на губах едкую улыбку.

Нацуки молча выдерживает это,  понимая,  что настроение окончательно испорчено. Она совсем не так представляла себе свой первый день,  ведь к концу второго урока уже устала считать брошенные в нее бумажки и оскорбления - но что она могла сделать?

На выходе из школы на глазах девушки едва ли не стояли слезы,  а она сдерживала хрипы в груди,  кусая губы. Впрочем,  девушка все равно не забывает,  резко развернувшись,  прижать сцепленные в замок руки на грудной клетке,  как бы защищаясь.

- Я знаю,  что это не просто,  - Та самая учительница,  что вела их первый урок стоит на пороге,  сжимая лямку черной сумки. Она мягко,  но в то де время печально улыбается и,  подойдя к Нацуки,  треплет ее по голове,  - Поверь мне,  я слишком хорошо знаю этих людей. Но в жизни ничего не дается легко,  - женщина поправляет свои очки и,  не обращаяя внимания на легкий ветер,  треплющий ее короткие пряди волос,  продолжает,  - Поэтому,  просто не сдавайся, - она улыбается так заразительно и по-доброму,  что на губах Сузуки сама собой всплывает легкая полуулыбка.

- Хорошо. Спасибо Вам,  - Нацуки,  в общем-то,  о многом хотелось спросить эту женщину,  однако в машине,  стоящей напротив них двоих, раздался нетерпеливый сигнал и преподдавательница,  спешно попрощавшись,  убегает на переднее сидение рядом с водителем.

Нацуки едва ли в дрожь не бросило при виде этого человека - его взгляд,  настолько тяжелый и жестокий,  невольно отпечатался на сетчатке,  а девушка спешно отвернулась в другую сторону,  зашагав по направлению к собственному дому.

Ветер,  слабыми импульсами,  бил в спину,  подгоняя,  а вечерние птицы давили на слух своим громким пением. Девушка подняла голову к посеревшему небу,  отмечая то,  что даже закат не красит его так,  что бы оно приобрело различные теплый оттенки. Сузуки даже отшатывается в сторону от проезжающего рядом велосипедиста и,  обняв плечи руками,  плетется домой.

Дом,  кстати говоря,  встречает Сузуки вечерней тишиной и одиночеством. Вот честно,  ей порой кажется,  что оно впиталось не только в жилую площадь,  но и в нее саму.  Девушка,  сколько себя помнит,  всю жизнь была одна - с самого проявления способности окружающие отдалились от нее,  то ли в испуге,  то ли в презрении,  однако, как бы то ни было,  Нацуки продолжала жить,  даря окружающим теплоту своей улыбки. Жаль,  что разглядеть свет,  идущий от девушки,  могли не все.

Нацуки подошла к большому зеркалу,  по пути распуская свои тяжелые,  черные косы. Из зеркала на нее смотрела хрупкая,  бледная девчонка,  прожигая печальным взглядом сиреневых глаз. Сузуки поспешила отвести взгляд в сторону,  глубоко вдыхая. Она не любила подолгу смотреть на себя в зеркале,  предпочитая и вовсе избегать их. Почему-то любое отражение всегда казалось ей искаженным и неправильным - ведь,  по сути,  зеркало отображает только твою внешнюю,  бездушную оболочку,  а человек без души - не человек.

У Нацуки всегда были странные суждения о мире,  за что ее часто не понимани и,  порой,  даже обвиняли в несуществующих проступках. А девушка,  всего-то,  хотела улыбаться,  даря миру свет и тепло.

Кто же знал,  что выйдет так?

__________________________________
__________________________________
* Насколько я помню,  старшая сестра Тодороки работает учителем в школе. Если память не подводит,  то упоминалось только о младших классах, однако,  для развития сюжета,  мне пришлось несколько искривить канонную линию.