Джулиет изрядно старалась разглядеть свое отражение в кристально-белой посуде, но попытки не венчались особым успехом, что приводило ее в ярость. Она терла и терла тарелки, желая образовать там дыры, но это было невозможно. Всего три года назад Джуди думала, что этот день исчезнет так же, как и все остальное, связанное с той, кого их семья потеряла. Но чуда не случилось, и мир не перестал существовать. Поэтому плохое настроение не покидало девушку с самого утра, а воспоминания не хотели оставлять ее разум даже на долю секунды.

— Дорогая, подай этот красный овощ, пожалуйста, — ласково попросила женщина лет тридцати с лишним. Она обращалась к своей дочери, которая сейчас тщательно вытирала тарелки ярко-желтым полотенцем, купленным через программу еще вчера. Сомния только делала вид, что умеет и любит готовить. По правде говоря, у нее хорошо выходили только блины.

— Это помидор, мам, — девочка закатила глаза, удивляясь выходками матери.

— Ты мне глаза не закатывай, Джудс, — воскликнула женщина и одновременно задела свой палец с накладным ногтем ножом. — Ай! Из-за тебя я порезалась! Сделай салат, а я пока сбегаю до ближайшего оздоровителя.

— Мам, зачем тратить огромные деньги на эту процедуру, когда можно просто наклеить пластырь? — спросила она.

Когда с ними жила Сэм, пластыри всегда лежали на самой нижней полке, чтобы каждый мог дотянуться, если что-то несерьезное случится.

— Потому что они у нас есть, — хмыкнула Сомния. — Твоего отца повысили. Теперь мы можем многое себе позволить. Так зачем же тогда экономить?

В ее аргументах был смысл, но Джуди все равно не понимала. Может, она слишком мала? Ей всего восемнадцать, да и трата кайенов её почти не волнует.
Девушка встала на место мамы и начала аккуратно резать овощи. У неё это получалось намного лучше. Раньше на Праздник Благополучия ужин готовили сестры Коннор, ведь у родителей были другие обязанности — они украшали дом, собирали гостей.

На самом деле, это, наверное, единственный день в году, когда каждая семья была обязана приготовить какое-либо блюдо. Двадцать пятое августа отмечено красным в календаре, ведь все жители Вест-Парадайс отмечают создание и заселение этого прекрасного городка.

«Когда на Земле не осталось ничего хорошего, только хаос, Создатели решили возвести город, где будут жить только честные люди, соблюдающие порядок. Где не будет место ничему, что привело к краху морали и нравов самого человечества...»

Каждый год повторяют одну и ту же речь, которую Джулиет с сестрой запомнили наизусть, потому что больше нечего было делать.
В честь того, что город до сих пор существует, семьи готовят любое блюдо — дар создателям. Каждый житель имеет право заглянуть в дом к другому и попробовать его кулинарный шедевр. Но это только формальности. Никто так не делает уже много лет. Хотя, однажды Джудс слышала, что у соседей, живущих напротив, есть настоящая книга рецептов, из которой они берут по одному в год. Звучит как-то печально, но если не размышлять о том, сколько приятных эмоций и воспоминаний теряют семьи, не стоя вместе у плиты, не запекая индейку на день благодарения и не пачкая нос любимых кремом для кексов, можно просто оформить заказ блюд через программу-ассистента и уже через пятнадцать минут наслаждаться сочностью кулинарных шедевров.

Но есть и минусы. Такие, как то, что Конноры на протяжении долгого времени готовят салат, но Сомния до сих пор не знает название всех овощей.

Джуди старалась не думать о том, что ее мать являлась весьма скучной личностью, голова которой была заполнена прическами, модными новинками и дизайном ногтей. Сейчас, к примеру, было модно изображать на них геометрические фигуры.

Вот к чему это? Кому могут быть интересны треугольники да ромбы на ногтях? Однажды, может, в период взросления, юная мисс Коннор пыталась разобраться, откуда берутся новые течения моды, но быстро забросила это совершенно бессмысленное занятие.

Джуди почувствовала, что искусственный ветер дует слишком сильно, поэтому попросила программу выключить его. Девушка просто обожала эту функцию, потому что искусственный интеллект помогал ей во всем, что от него требовалось. Иногда программа даже неплохой совет могла дать.

— Эй, Майнд. — Такое имя было у последней версии. Слово из Старого языка, значение которого было секретом. — Спроектируй мое изображение на стену, а затем примерь на меня то, что будет хорошо смотреться на празднике.

— Принято, Джулиет, — ответила ей та. Самманта терпеть не могла голос программы, её саму... А вот младшая сестра старалась не обращать внимание на холодные нотки озвучки. Не такая это и проблема.

Через секунду перед глазами возникла девушка, которая совсем не была похожа на нее саму. Обычные зеркала в Вест-Парадайс редко встретишь, хотя в комнате Сэм одно такое стояло. Поэтому, когда Джудс желала увидеть себя настоящую, она тайком туда пробиралась. Пусть дверь была заперта, а ключ хранился у Сомнии, девушка всегда могла открыть ее. Спальня старшей сестры осталась нетронута чужими руками, что очень радовало. Джулиет могла лечь на кровать Сэм и представить, что ее лучшая подруга, ее сестра, сейчас рядом.

Девушка встряхнула головой, и темные кудри посыпались прямо на лицо. Маленькая резинка лопнула, поэтому густые волосы больше ничего не удерживало. Джудс перевела взгляд на проекцию. Одежда подходила к темному цвету волос и бледной коже. Программа подобрала ей фисташковую блузу без рукавов и короткие черные шорты из плотного материала. За окнами почти осень, но погода в Вест-Парадайс всегда радует температурой на уровне самого жаркого лета.

— Спасибо. Я надену этот вариант минут через двадцать, — довольно официально произнесла девушка. — А теперь оставь меня.

Она почти забыла образ своей старшей сестры, но точно помнила, что та выбирала одежду сама. И волосы у нее были красивее. А еще она была на целую голову выше Джуди.

Но какого цвета были глаза Сэм? И заметны ли были маленькие золотистые точки, свойственные семье Коннор?

Вдруг одна слеза упала на белоснежную кухонную стойку, за которой сейчас девушка крошила салат.

Почему же она плачет? Ее сестра не погибла, не исчезла. Наоборот. Ее избрали, она сейчас намного счастливое всех других подростков. В отличии от остальных, Сэм может влюбляться в того, в кого захочет... А еще она может касаться.

Представить невозможно, как Джуди мечтала к кому-нибудь прикоснуться. Нет, конечно, она и сейчас могла, но ей хотелось сделать это так, чтобы никто не узнал: она не желала отправлять запрос и ждать до двух месяцев прежде, чем ей придет согласие. Или отказ.

Иногда люди бывают просто физически несовместимы. Поэтому, чтобы избежать драк, убийств или передачи заболевания, был создан отдел по совместимости. Место, где данные людей сканировались, а после этого выявлялись вещи, которые могут случиться, если один из них коснется другого. В случае, если ничего дурного не произойдет, тебе приходит разрешение. Если пришел отказ, то тебе уже никогда не позволят коснуться этого человека. Несоблюдение этих правил карается по всей строгости закона, ведь это нравственное нарушение. За него судят строже, нежели за какой-либо физический ущерб Государству.

Именно по этой причине Джулиет не могла дотронуться до любви всей ее жизни. До Алекса Киркмана. И он не мог дотронуться до нее. Когда им обоим пришел отказ, ничего не объяснили. Просто «нельзя» и точка.

Но ребята смогли обхитрить систему. Все, что было необходимо — несколько пар резиновых перчаток и одежда, скрывающая кожу от пяток до шеи. Закрываясь в школьном подвале, они долго-долго обнимались. Это и так было сверх дозволенного. О поцелуе Джулиет даже мечтать боялась.

Но кто бы только знал, как же сильно им хотелось прильнуть друг к другу! Словами невозможно передать, как они были влюблены. Несмотря на это, у них нет и никогда не было совместного будущего, потому что обручиться можно лишь с тем, к кому можно прикасаться, не опасаясь за последствия.

Вот, за что сильно-сильно Джуди ненавидела Вест-Парадайс. Вот, почему они с Алексом мечтали обманом сбежать за стену, где находилась Яма.

— Я восстановилась, — крикнула Сомния из прихожей, что вывело девушку из своих размышлений.

— Я рада. Тогда я пойду наверх переодеваться.

Джулиет уже говорила маме про вечеринку, которую устраивает бывшая одноклассница, но, видимо, та забыла, потому что сейчас смотрела на дочь непонимающим взглядом.

— Я же иду сегодня к Николетт, помнишь? — Глаза Джудс расширились. Она испугалась, что Сомния передумала и теперь не отпустит ее.

— Ладно, веселись. Но возвращайся к позднему ужину. У нас в гостях будет коллега отца со своей семьей, — ответила женщина. Она никогда не хотела быть строгой матерью для своих дочек.

Джулиет не любила гостей. Эти люди приходили только для того, чтобы сравнить свой дом с домом Конноров. Одинаковое количество комнат, такие же белые стены, пол, потолок, мебель. Немного ярких деталей, причем, точно такие есть еще у десятка других жителей.

Джудс знала, что раньше люди действительно дружили. Выручали, если нужно, давали советы, говорили только правду, смеялись над шутками друг друга.

А сейчас «друзья» лишь стараются льстить, обманывать и спрашивать про цену нового наряда.

От этого девушке становилось очень грустно, ведь ее единственным настоящим другом была сестра, но она и ее потеряла.

Потеряла.

Нет, ничего плохого не произошло, убеждала себя она. Самманта сейчас счастлива, ведь ей очень-очень повезло.

Но как ни старалась Джулиет доказать себе словами «Возрождения», что все отлично, она не могла прыгнуть выше головы. Джуди родилась эгоисткой, поэтому всегда была уверена, что сестру попросту забрали у нее.

Когда голова и тело проскользнули в блузу, Джуди отправилась в спальню, где было настоящее зеркало. Воспоминания нахлынули со скоростью света: Джулиет и Самманта были похожи. Именно на этом месте девчонки стояли, смотрясь в нечто старое и настоящее. Большая редкость, ведь в Вест-Парадайс почти все было фальшью. Пара отпечатков от маленькой ручки Джун с краю. Тогда она впервые увидела его, и ей так захотелось потрогать, понять, из чего сделана эта диковинная штуковина.
Сейчас она снова стоит здесь, но теперь одна. Казалось бы, сейчас видно не только половину ее личика, а все целиком. Но это ничего не значило для Джудс, если рядом не было той, кто постоянно выталкивал ее, чтобы выщипать брови.

Джулиет собрала волосы, выпустив несколько прядей, немного подражая той прическе, которую все время делала сестра. Самманте это всегда шло больше, но теперь вместе их никто не увидит. Девушка опустила глаза и увидела тонкий серебряный браслет на письменном столе. Сейчас люди не пишут, не делают домашних заданий... Но Сэм знала многое про Старый мир, поэтому всегда называла этот предмет письменным. С ее уходом Джуди не изменяла желаниям сестры.

Но что здесь делало украшение? Неужели мама снова заходила сюда тайком и плакала, глядя на любимые вещи дочери?
Этот браслет был таким простым, но одновременно красивым. Похожий на резинку для волос с маленьким колечком, которое практически сливалось с украшением.

Она просто не могла удержаться. Это было выше ее сил. Джулиет отвернулась, а потом схватила браслетик, закрепляя на левом запястье. «Только бы никто не заметил», — повторяла девушка.

— Майнд, закрой дверь, — попросила Джуди, выходя из дома. Снаружи он был еще больше похож на сотни других, чем внутри. Они жили по улице C, а вечеринка устраивалась на A.
Идти было недалеко, но сейчас на улицах столько людей, а по правилам Джуди должна здороваться, улыбаться и желать хорошего дня каждому. Девушка терпеть не могла это, потому что почти никого здесь не знала, а улыбаться незнакомцам было не в ее правилах.

Большую часть времени она ходила угрюмая. Жаль, что в Вест-Парадайс такое поведение не одобряли. Родители даже водили её к психологу, ведь думали, что все это из-за сестры. А если и так, то ее пришлось бы отстранять от посещения Мест Общественной Деятельности, ведь Джуди могла портить другим людям жизнь своим видом.

В Местах Общественной Деятельности жители могут собираться группами и проводить время. Кафе, развлекательные клубы, парки и тому подобные заведения... Перечислять можно очень долго, ведь Вест-Парадайс поощряет подобие дружбы и приятельства со сверстниками.

Одно дело, если бы эти места посещались по желанию, но они были принудительными. Ведь сенаторам казалось, что если не заставлять жителей ходить в Места Общественной Деятельности, то все они превратятся в грубых социофобов, которым чужды обычная вежливость и дружелюбие.
Два раза в неделю каждый житель должен посещать МОД для своей возрастной группы. Джуди никогда не ходила в МОД с Саммантой, потому что сестра была старше ее на четыре года. Поэтому девушка только и делала, что разговаривала с Николетт — ее единственной, но не настоящей подругой. С Алексом они тоже не пересекались, ведь он ходил в другое Место, хотя стоит отметить, что ребята попадали в одну группу по возрасту. Джулиет никогда не понимала, почему им нельзя видеться на людях, если они не будут трогать друг друга. Но юноша был категорически против. Со временем Джудс смирилась, но все еще пыталась уговорить своего парня. Ребята встречались с пятнадцати лет, а еще ни разу не приближались друг к другу на людях ближе, чем на пару метров.

Джулиет решила, что пройти по узкому проходу между домами будет в два раза проще, чем вежливо разговаривать с десятком точно таких же притворщиков.

Так она и поступила.

— Кто там? — раздался тоненький голосок Никки, когда Джулиет постучала в черную дверь.

— Ты все равно видишь меня через камеру, — равнодушно ответила девушка, на автомате поправляя прическу. — Открой.

Николетт закатила глаза, но все же открыла. Ее раздражала Джуди. Она всегда хотела дружить с этой девушкой, разговаривать за чашечкой какао о любви, новых фильмах и учебе, но та не проявляла совершенно никакого желания. В итоге Никки смирилась, причисляя Джулиет к приятельницам.

Хотя сама Джуди считала их всего-то знакомыми. Не больше.

— Ты так хорошо выглядишь! — притворно воскликнула Николетт, осматривая свою «подругу» с головы до ног. Девушка была уверена, что Никки уже оценила и нашла примерную стоимость каждой вещи, красующийся сегодня на ее теле.
— Ты тоже, — неопределенно бросила она, глядя куда-то вглубь дома. Там собралось, по меньшей мере, человек сорок. Странно, что вечеринку разрешили, но если это шанс отвлечься, то Джулиет согласна.

Чем ближе она подходила к компании, тем отчетливее слышалась музыка. Когда-то музыка была действительно красивой, но сегодня это просто непонятные звуки, соединенные воедино. В Вест-Парадайс не было людей, умеющих играть на музыкальных инструментах, поэтому эти приборы, сохранившиеся со времен Старого времени, хранились в специальном музее. Джулиет посещала хранилище с Саммантой, когда ей было двенадцать. Она не понимала, как можно этим пользоваться, но знала, что все эти предметы издадут потрясающие мелодии, если правильно ими управлять.

Сколько Джун ни старалась, а знакомых увидеть не могла. Она прошла на кухню и налила себе лимонад в стакан. Здесь народу было значительно меньше. Всего-то две девушки, одна из которых заплетала другой косу. Музыка тоже еле доносилась, поэтому Джуди приняла решение остаться в этой комнате.
Краем глаза девушка заметила гостей, стоящих в коридоре. Среди них был Алекс. Непроизвольно поправив прическу и разгладив руками блузу, она все же пошла в гостиную, чтобы юноша наверняка обратил на нее внимание. Но вместо того, чтобы подойти к Джуди, парень по очереди обнял Николетт и ее подруг. Их ему касаться можно, не без раздражения подумала Джулиет.

Только потом Алекс заметил свою девушку, и уголок его рта дернулся, превращаясь в улыбку.

— Джуди сегодня такая милая, да? — Николетт будто догадывалась о том, что между ними что-то есть, поэтому решила все испортить.
Алекс промолчал, но девчонка пристально смотрела на него, ожидая ответа.

— Да, наверное, — равнодушно ответил тот. Парень был отличным притворщиком, и сейчас он делал вид, будто ему все равно на длинные и совершенно голые ноги Джун, на ее стройные руки и безумно красивое лицо. Да он готов устроить переворот, только чтобы быть с ней рядом!

Он будет добиваться права быть с темноволосой остаток своих дней, пойдет и напишет какую-нибудь жалобу, только бы просыпаться рядом с Джун каждое утро и страстно целовать каждый сантиметр этой прекрасной бледной кожи.

Алекс шумно выдохнул, чтобы избавиться от наваждения, связанного с этой девушкой, а потом взял стакан с напитком, в котором не было ни капли алкоголя. В Вест-Парадайс пожизненный сухой закон. Новое поколение даже слова «напиться» не знает. Может, это и хорошо, но не в таких случаях, как этот.

Сейчас или никогда, подумал парень. Неожиданно ему все надоело. Притворство, ложь, правила, запрещающие настоящую любовь, пусть и говорящие об этом не прямо.
Между ними около пары метров, но Алекс решил в разы сократить это расстояние. Осмелился стереть между ними все границы. Почти все.

— Потанцуем? — на выдохе спрашивает он, зная, что если чуть подождет, то уже не решится. Получается чуть грубо и небрежно, но это мелочи.
Глаза Джулиет округляются от неожиданности. Девушка ждет подвоха. Он сказал это кому-то сзади или Николетт загадала такое желание, чтобы посмеяться над Джудс, когда они играли в «Выполни или умри». Да, все именно так. Не может же Алекс...

— Почему ты молчишь? — как-то слишком грустно для выполняющего желание произносит парень.

— А что мне говорить? — Джуди прокашлялась пару раз, прочищая таким образом горло. — Разве Николетт не этого добивается? Чтобы я расстроилась?

— О чем ты вообще? — Глаза юноши были полны непонимания. Куда-то делась его смелость и напускная уверенность. Эйфория от того, что он подошел к Джун на глазах у всех закончилась.

— Ты что... Правда приглашаешь меня? — девушка смутилась, а щеки ее раскраснелись и стали пунцовыми.

— Да, вообще-то. — Алекс просиял, понимая, что его любимая сейчас взорвется от счастья и удивления.

— Я согласна, — сквозь широкую улыбку ответила она. Немой вопрос читался в ее глазах.

— Представим, что между нами тонкое стекло, и поэтому мы не можем касаться друг друга, но танцевать будем? — Это был отличный план. Не запрещено Отделом, а сколько радости принесет обоим. Вечеринка на глазах превращалась в то место, где их чувства заиграют с новой силой.

Джулиет кивнула. Ее больше не волновало, что музыка ужасна. Девушка не боялась, что другие люди будут думать о ребятах, которым навсегда запрещен физический контакт. Потому что сейчас главное — этот танец.

И ничего больше.