– Партнёрские... что? – переспрашиваю, а мозг будто блокирует опасное слово. Вместо него подставляет более подходящие и безвредные, на его взгляд, существительные: «переговоры», «отношения», «сети», «программы»... Да что угодно, ёлки зеленые, только не...

– Роды! – вслед за врачом радостно повторяет медсестричка Юци. Упёршись бёдрами в край стола, она расплывается в улыбке Чеширской кошечки, будто ей здесь доплачивают за сломанную психику каждого несчастного мужа, обманом затащенного в родзал.
– Э-э, но... – яростно потираю вспотевший лоб, внезапно разучившись говорить. Отупевшим взглядом гипнотизирую медленно закрывающуюся за Шин дверь. Из кабинета доносятся голоса, слабые стоны Дженни, и её образ мгновенно материализуется перед глазами. Заковывает меня невидимыми цепями, не позволяет сдвинуться с места.

Дорогой Дед Мороз, Снегурка тебя за ногу! Неужели я так хреново себя вёл в этом году? Нет, я, конечно, не образец послушного мальчика, но партнёрские роды... Таким способом надо серийных маньяков пытать, а не мучить постороннего мужчину, по глупости решившего помочь бедной беременяшке. Добро наказуемо.

– Ой, больно-о, – жалобно летит из «пыточной». – Что-то не так? Малышка там нормально? Нам ещё рано на свет! – спорит упрямая Дженни с врачом.
– Ты в родах, дорогуша, – Шин Рюджин выносит приговор, который должен напугать её, а за сердце машинально хватаюсь я. – Ребёнок, судя по КТГ, здоров и спешит встретиться с мамой. Так что соберись! Не отвлекайся на нытьё и крики. Не трать силы впустую, они тебе ещё пригодятся! – строго рявкает доктор, как офицер на плацу перед желторотыми новобранцами.
– Не понял, – от возмущения забываю о предстоящей экзекуции и даже делаю несколько шагов вглубь коридора. – Чего это она на Дженни орёт?
– Вы что! – мелкая брюнетка путается под ногами. – Шин Рюджин – лучший акушер-гинеколог в больнице. Вам повезло попасть на её смену. К ней очереди выстраиваются. Знаете, сколько ей платят, чтобы «договориться» о родах!
– Деньги не проблема, но кричать на мою жену зачем? – выпаливаю на автомате, подсознательно смирившись с этим статусом. Такими темпами недалеко и до родзала... – Ей же и так хреново, – сочувственно морщусь после очередного писка Дженни.
– Так это специальная тактика! Чтобы роженица не паниковала, а слушалась рекомендации врача, – поясняет Юци,  толкая меня в какой-то кабинет. – Госпожа Шин строгая, но грамотная. Если всё выполнять так, как она диктует, то ребёночек выскользнет как по маслу, а у вашей жены не будет разрывов и кровотечения, – лепечет, доставая из шкафчика стерильный одноразовый комплект одежды и протягивая его мне.
– Каких разрывов? – проталкиваю ком в горле. – Где?

Что происходит? И зачем я на это подписался?

– Ох, и нелегко вам придётся, – причитает Юци, качая головой и упирая руки в бока. – Старайтесь меньше думать, – подмигивает приободряюще, но я чувствую подвох, и от этого напрягаюсь сильнее. – В уличной одежде нельзя в родзал, – задумчиво осматривает мои брюки, заляпанные снегом вперемешку с грязью, расстёгнутый пиджак, мокрую рубашку с перекошенным воротником, за который успела схватиться Дженни. – И сменку вы не брали?
– Здесь ещё и сменка нужна? – поднимаю бровь. – В космос, что ли, запускаете?
– В новую жизнь, – игриво хихикает брюнетка, прокручивается вокруг своей оси и наклоняется, оттопырив попу. Роется в белье на нижних полках шкафа. – Вот. Наденьте тогда это, – даёт мне голубой медицинский костюм. – Вроде ваш размер. Ничего другого у нас нет, а форма только позавчера поступила. Новенькая – Минздраву деньги надо было срочно освоить перед Новым годом.

Какого-то лешего послушно скидываю пиджак, дёргаю за пуговицы рубашки, ненароком отрывая их по одной. И застываю, когда слуха касается очередной вопль Дженни. Да что они там с ней делают?

– На каталку и в родбокс. Быстро, – гремит следом.

Шум, беготня, стоны – всё смешивается в один огромный снежный ком, который будто падает на меня сверху и обухом бьёт по башке. Соображаю, какого ёжика происходит, и не могу пошевелиться.

– Помочь? – прохладные пальчики поглаживают мои побелевшие костяшки. – Не нервничайте так, всё будет хорошо, – короткие ноготки порхают по голой груди между разошедшимися краями хлопковой ткани. – Вы прям как каменный, – звучит с неуместным придыханием.

Наверное, мне должно нравиться, что за мной ухаживает симпатичная девушка. Раздевает, касается, кокетничает. Мужик я или около? Причём в эту новогоднюю ночь я как раз собирался оторваться во всех смыслах. Впервые после тяжёлого развода пуститься во все тяжкие. Наверстать, так сказать, упущенное. Но в моей жизни вдруг наступили смутные времена. Не думал, что скажу это раньше лет этак шестидесяти, а желательно, и всех ста, но... меня в данный отрезок времени абсолютно не интересуют бабы. Тем более, когда где-то там, в родзале, корчится в муках Дженни.

Мы в ответе за тех, кого приручили... Точнее, кого со спецэффектами привезли рожать.

– Тебя мама не учила, что если будешь чужих мужей трогать, то волосы на ладошках вырастут? – очнувшись, хмуро сканирую чересчур любезную медсестру.

Она округляет глаза и рот, резко одёргивает руки и первые пару секунд осматривает их, будто поверила. Одумавшись, прячет кисти за спиной, сцепив в замок.

– Я трогала вас исключительно как медик, – выкручивается из неловкой ситуации. – Я вообще-то помочь хотела.
– Я выгляжу так, будто мне нужна помощь гинеколога в родильном отделении? Хреново, значит, – выдаю с сарказмом, щёлкая пряжкой ремня. – Ты подожди за дверью, пока я переоденусь, – скептически кривлю губы.
– Подумаешь, какой стеснительный, – фыркает обиженная Юци, но всё-таки уходит.

Быстро натягиваю на себя медицинский костюм, путаюсь в бахилах, разворачиваю шапочку... Сжав её в руке, растерянно падаю на кушетку. В какой-то момент будто батарейка внутри меня садится. Часто моргаю, тщетно пытаясь прийти в чувство и понять, как я до такой жизни докатился.

Я реально пойду на партнёрские роды? К совершенно посторонней женщине? С которой даже никогда не спал?

Да ну на хрен!

Чокнулся, Чон?

– А-а-ай, – отдаляющийся крик резко поднимает меня на ноги, как убойное заклинание некромантии.

Точно оживший труп, грузно вываливаюсь из кабинета, неловким движением надвигаю проклятую шапочку на самые брови, чтобы не слетела. В коридоре оглядываюсь.

Где эта адская комната? Как там её? Родбокс! Хотя бы указатели повесили. Отвратительный сервис!

– Куда? – рычу на Юци, а она указывает рукой направление.

– А-а, больно-о, – по-настоящему кричит Дженни. Истошно и гораздо громче, чем в машине, когда пугала гаишника. Сейчас она не имитирует.
– Да что ты творишь, – сурово отчитывает её Шин. – Дыши, дурёха! Ты слышишь меня вообще?
– А-а-а, дедулечки-и-и, – летит вместо ответа.

Совсем эти коновалы берега попутали – мою Дженни так мучить? Наверное, спешат расправиться с ней, чтобы спокойно Новый год встретить. Ну, сейчас им организую ёлку и мандарины в одно место!

– Я проведу, – порывается помочь медсестра, но я в стрессе отталкиваю её. Не нравится она мне, раздражает.

Спотыкаясь и покачиваясь, как в тумане, сам пересекаю коридор. Ориентируюсь на тонкий, жалобный голос, который приводит меня в небольшое, но светлое, чистое помещение. Сбиваю по пути какое-то кресло, ударяюсь бедром о край столика – и тот на колесиках с грохотом въезжает в стену.

– Я муж, – лгу опешившей акушерке, преградившей мне путь, чтобы пустила к Дженни. Моя названная жена подозрительно умолкает, и меня начинает трясти от этой зловещей тишины сильнее, чем от крика. – Документы там... – запыхавшись, неопределенно взмахиваю рукой. – В приёмной.
– Да зачем мне ваш паспорт? – по-доброму смеётся женщина, поправляя на мне сбившуюся шапочку. – Кто в здравом уме явится на чужие роды? – отступает, открывая мне обзор. – У изголовья становитесь.

Дженни, переодетая в медицинскую сорочку, полулёжа расположилась в специальном родовом кресле-кровати. Выглядит это странное приспособление как стул для пыток. Ноги согнуты в коленях, прикрыты от меня одноразовой простыней. Видимо, намеренно, чтобы поберечь мою психику. Что происходит по ту сторону импровизированной завесы – я не вижу.

Первым делом проверяю живот – на месте, такой же кругленький, как раньше. Вроде бы, ребёнок ещё не появился на свет. Значит, я успел.

Правда, не могу понять, меня это факт радует или пугает?

– А вот и наш папочка, – с заметным облегчением выдыхает Шин, будто она лично рожает. – Очень непослушная мамочка нам сегодня попалась. Всё делает в точности да наоборот! – укоризненно зыркает на раскоряченную Дженни. Ещё бы! Я бы тоже в такой позе только орал и ничего не выполнял. – Садитесь рядом и будете повторять ей мои команды! Громко и чётко, – врач грозно руководит мной. Гитлер в юбке.

Однако я подчиняюсь. Вплотную приближаюсь к Дженни, поглаживаю её по голове, стараюсь смотреть в лицо, а не на просвечивающееся сквозь тонкую одежду тело и, уж тем более, не туда, откуда собирается лезть малышка. Мысленно прошу её делать это как-то шустрее и аккуратнее.

– Ты? Ты... чего? – в ужасе и шоке округляет глаза Дженни. Хмурит мокрый лоб, а я ладонью стираю с него испарину. Заправляю прядь взмокших волос за ухо, наклоняюсь и зачем-то целую её в висок. – Ты идиот? – шипит она в перерывах между потугами.

Похоже, да. Идиот хронический.

– Хм... Ты не болтай, лучше на деле сосредоточься, а? – нервно хмыкаю. – Новый год на носу, а ты тут людей задерживаешь, – пытаюсь неудачно пошутить, чтобы отвлечь её от боли. – Я рядом посижу, не обращай внимания, – опускаюсь на табуретку, которую подносит мне акушерка, и беру Дженни за руку.

– Извращенец, выйди... Ай-к, – икает, сжимая мою ладонь и врезаясь в неё ногтями. Ощутимо царапается. – Не муж он мне! – орёт что есть мочи. – А-а-а!

Тяжело сглатываю ком паники, чтобы не завопить в унисон.

Доктор, помогите! Нам обоим...