Коридор больницы встречает нас тусклыми новогодними огоньками, живой, лысоватой ёлкой, хвойно-лекарственными запахами и лёгким сквозняком из приоткрытой форточки. В приёмном покое пусто, из комнаты отдыха доносятся голоса, шум телевизора и смех.

Медики уже отмечать начали? Ничего, сейчас мы разбавим их спетый-спитый коллектив.

- Мать вызывай, - как цепной пёс, я гавкаю на трясущегося, будто осиновый лист на ветру, гаишника. - Тебя зовут, кстати, как?

- Кинкван, - вытирает нос рукавом, точно пацан сопливый. Даже жалко его на секунду становится.

Придерживаю Дженни за талию, крепче привлекаю к себе, согреваясь её теплом и отдавая взамен своё. По пути у неё случилось ещё несколько схваток, а у меня - парочка микроинсультов. Под конец, измученная, Дженни задремала в машине, поэтому теперь зевает и вяло перебирает ногами. Благо, больше не кричит и не стонет, иначе моё престарелое сердце не выдержит очередного стресса. Слишком много потрясений на сегодня. Я бы лучше десяток слушаний подряд в суде провёл, чем пять лишних минут рядом с беременной бедой.

- Шевелись, Кинкван, - покосившись на сонную, обнимающую меня Дженни, я устало вздыхаю. - Мы в приёмной подождём, - помогаю ей устроиться на стульях, сажусь рядом, и она тут же роняет голову на моё плечо.
- Так точно, - парень прокручивается на каблуках, мчится по коридору сверкая пятками.

Заворачивает за угол, а я надеюсь, что там нет запасного выхода. Впрочем, я Кинквана не осуждаю - сам бы свалил с радостью, но почему-то прилип к этой странной девчонке, которая трётся об меня щекой, удобнее устраивается на груди, уложив ладошку на пресс аккурат над пряжкой ремня. Напрягаюсь.

- Ты поспать сюда приехала? - хмыкаю ей в макушку, невзначай провожу рукой по напряженной спинке, пальцами слегка почёсывая бок твёрдого животика.

- Холодно, - жалуется и подбирает мокрые юбки.

Чувствую, как хрупкое тело пронзает мелкой дрожью. Осторожно выпрямляюсь, снимаю с себя куртку - и накрываю ей бёдра Дженни.

- Закутай свою попку замёрзшую, - приказываю и, предупреждая её возмущение, добавляю: - Ребёнка застудишь.

Дженни ёрзает и пыхтит, но выполняет мою рекомендацию. Накрывшись, льнёт ко мне, как к близкому человеку, не стесняясь и не боясь. Вопреки логике, ощущаю умиротворение и комфорт от её присутствия. Слегка улыбнувшись, заключаю девушку в кольцо своих рук, утыкаюсь носом во влажные волосы, вбираю целую смесь запахов, приятных и не очень. Среди побочных примесей, которыми она напиталась за день, выделяю тонкий, нежный аромат - её личный. Наполняю им легкие, испытывая какой-то неправильный кайф. Наверное, ловлю отходняк после бешеного вечера.

Пока Дженни отдыхает, от нечего делать изучаю интерьер. Судя по всему, Техён направил нас не в частную клинику, а в государственную больницу. Впрочем, выбора всё равно не было - мы даже сюда еле успели. Да и здесь не так плохо. Приёмный покой выглядит чистым, после ремонта, обстановка вполне уютная, всё убрано и, хочется верить, стерильно. Для малыша это самое главное, а остальное можно купить и привезти: пелёнки, подгузники, одежду, конверт на выписку... Что там ещё нужно?

Тьху, хватит! С какой стати я озаботился всеми этими глупостями? У ребёнка отец есть - вот ему и флаг в руки, пусть разбирается и со своей сбежавшей невестой, и с её уменьшенной копией.

Интересно, дочка на Дженни будет похожа? Или на того гамадрила? Лучше бы в неё красотой пошла...

Стоп! Плевать мне! Пле-вать с высокой колокольни!

Меня в клубе ждут.

Но я продолжаю бережно обнимать Дженни.

- А-ай, - жалобно ноет она и неуклюже поднимается с места.

Охая и обхватывая живот, мечется по помещению, судорожно меряет шагами пол. Морщится, хнычет, резко останавливается - и я подбегаю к ней.

- Ничего, мы уже в роддоме. Теперь всё хорошо будет, - убеждаю то ли её, то ли самого себя. - Болит? - не знаю, зачем спрашиваю, ведь и так вижу, что Дженни страдает.

Опускаю ладонь на уровень её пупка, будто жду пинка изнутри. К приятному быстро привыкаешь, а мне понравилось тактильно общаться с мелочью. Никогда подобного не испытывал. Но сейчас ничего не происходит. Вместо этого что-то вдруг хлюпается на пол.

- Мля-ать, - невольно дёргаюсь, однако от Дженни не отхожу. - Что это было? - сгорбившись, ищу взглядом источник звука и предполагаю худшее: - Р-ребёнок? - скриплю, и не узнаю собственного голоса.

Судорожно соображаю, что делать. Несмотря на животный ужас, порываюсь наклониться и подобрать новорожденного, лихорадочно ищу его на полу, дёргая и поднимая подол свадебного платья, но Дженни вовремя откликается:

- Нет. Ещё воды отошли, встала резко, - плачет, шлепая подошвами туфель по лужице. - Так много. Дедушки мои, где врач?
- Фу-ух, всего лишь воды, - с нервным смешком стираю пот со лба. - Во-ды, - делю на слоги. - Воды не такие страшные, - тяну с облегчением.

Забавный факт, ведь не так давно, в кабинете, для меня и это было стрессом. Быстро я адаптируюсь, однако. А Дженни, наоборот, совсем расклеилась: всхлипывает всё надрывнее и вот-вот впадёт в истерику.

- Стра-ашно, - буравит меня блестящими от слёз, покрасневшими глазами.
- Ну, не реви. Смотри, уже идут за тобой, - киваю вглубь коридора. - Всё хорошо, - повторяю в сотый раз, как мантру.

Не отпуская от себя плачущую девчонку, жестом здороваюсь с женщиной в белом халате, спешащей к нам. Прищурившись, сканирую бейджик с надписью: «Шин Рюджин, врач акушер-гинеколог». То, что доктор прописал!

- Что тут у нас? Добрый вечер, - бросает мне небрежно, словно я пустое место, и всё внимание обращает на беременную. - Какой срок? - ощупывает живот. - Как часто схватки?
- Тр-ридцать пять, - заикается Дженни. - Б-больно опять, - сгибается пополам, и я массирую ей поясницу. Не знаю, какого хрена делаю. Само собой как-то всё получается.
- Сумка с собой? - вводит в ступор.

Что она несёт? Ещё бы про чемодан спросила. Дженни рожает, а не переезжает...

- Нет, я только со свадьбы, - лепечет она. - Ничего не взяла. Всё дома. У него, - красноречиво косится на меня, будто я должен посреди ночи у её мужа какую-то сумку отжать.

- Давайте обменную карту, - протягивает ладонь Шин, но так и остаётся ни с чем.
- Тоже нет, - расстраивается Дженни ещё сильнее.
- Полис? - отрицательно качает головой. - Документы хоть есть?
- Да-да, конечно, - хлопаю себя по карманам.

Достаю стопку, которую вернул мне из снега гаишник. В этот момент Дженни угрожающе покачивается, будто теряет сознание, и я, отдав всё без разбора врачу, молниеносно подхватываю беременную.

- Юци! Лия! Быстро сюда, - рявкает Шин так строго, что я закашливаюсь.

Дверь медсестринской распахивается, выпускает в коридор звуки и запахи праздника, но тут же закрывается, отсекая остальной медперсонал.

- Извините, мы ужинали, - шустро подлетают к нам две медсестрички. Осматриваю их с недоверием, оцениваю кондицию и то, как они стоят на ногах.

- Кинкван, а ну проверь их этим своим... - щёлкаю пальцами опешившему парню. - Алкотестером.
- У Шин на дежурстве никто в рот не берёт, - важно и гордо заявляет Шин Рюджин, отталкивая сына. Фраза звучит неоднозначно, а у меня и так мозги поплыли вместе с водами на полу.
- Похвально, - прыскаю и прячу идиотский смешок в кашле. Делаю серьёзную мину. - Уповаю на ваш профессионализм. Передаю Нини в надёжные руки...

«...и исчезаю», - заканчиваю про себя.

- Лия, беременную отведи в смотровую, я сейчас подойду, - командным тоном врач раздаёт задания.

Невысокая блондинка оказывается рядом с нами, забирает у меня Дженни и ведёт её в один из кабинетов. Моя беременная проблема оборачивается на секунду, пронзает меня беспомощным взглядом, а я приободряюще подмигиваю ей. «Всё хорошо», - произношу одними губами.

Читает. Верит. Нежно улыбнувшись, кивает мне - и скрывается в смотровой. А я почему-то продолжаю пялиться на захлопнутую дверь.

Всё, справился.

Всё?

- Юци, бери паспорта и пробей по общей медицинской базе информацию. Ребята обменку и полисы забыли, - Шин отдаёт все документы брюнетке. Надо бы выудить оттуда мои права.

- Мам, а... - мнётся гаишник, почёсывая затылок.

- Кинкван, дуй обратно на дежурство, - и для него доктор находит распоряжение. Боевая баба, такой можно доверить мою Дженни. То есть чужую.

Бросаю прощальный взгляд в сторону смотровой - и перевожу его на парня. Преграждаю ему путь.

- Спасибо тебе, начальник, - потешив напоследок его самолюбие, протягиваю ладонь. - Ты нас очень выручил, - искренне выпаливаю.
- Удачи, мужик, - выдаёт таким сочувственным и одновременно поддерживающим тоном, будто на войну меня провожает. - Удачи! - пожимает мне руку, лихорадочно сжимая и тряся её.

Я уже не рад, что остановил его. С трудом высвободив ладонь из липкой хватки, отступаю от прохода. С завистью наблюдаю, как Кинван буквально испаряется из здания роддома. Нехотя поворачиваюсь к Шин.

- Шин Рюджин, я всё нашла, - рапортует медсестра-брюнетка.

Врач обходит стол, садится за компьютер.

- Угу, - надевает очки и кружит взглядом по монитору. - Так, это есть, - крутит колесико мыши. - И это есть, - перелистывает какие-то страницы. - Прекрасно, результаты анализов на месте, меня всё устраивает. Оформляй, Юци, нашу беременную.
- Супер, тогда я поехал, - взмахнув рукой, пячусь к двери.

Две противоположные личности борются внутри.

«Чон, ты бросишь девчонку одну в больнице?» - взывает к совести одна.

«Чонгук, шампанское греется, Новый год на носу», - соблазняет сбежать другая.

- Куда? - третий голос перекрывает и нивелирует два предыдущих. - Муж, вы нужны своей жене, - врач с замашками диктатора укоризненно смотрит на меня поверх очков. Поспешно выходит из-за стола и выступает на середину коридора. - Я к беременной, а вы пока готовьтесь. Юци найдёт, во что вам переодеться, а также выдаст бахилы, шапочку и прочее...

Последние слова Шин произносит на ходу, быстро отдаляясь от меня. Некоторое время задумчиво сверлю её спину взглядом.

- Прошу прощения, а к чему я должен готовиться? - рискую бросить ей вслед.
- Так у вас партнёрские роды, - открывает дверь в смотровую и задерживается на доли секунды, чтобы зловеще улыбнуться мне: - Готовьтесь, папочка!