Дженни

– Привет, мам, пап...

Всегда уверенный, твёрдый голос Чона вдруг ломается и звучит растерянно. Мои нервы как натянутые струны – надрываются по одной.

Вспоминаю первое знакомство с родителями Дживона... Меня до сих пор трясёт от пережитого стресса, хотя прошло достаточно времени. Да мне эта встреча в кошмарах снилась, а кислое лицо свекрови преследовало по ночам! Не могу забыть, как Соны надменно смотрели на меня, оценивали, как лошадь перед покупкой, тяжело вздыхали, не скрывая своего разочарования выбором сына. Это при том что я встречалась с ними на правах будущей невестки: на тот момент Дживон знал о моей беременности и сам позвал меня замуж.

А сейчас... Кто я для Чона?

Правильно, никто! Чужая недоразведённая жена, да ещё и с прицепом, как мне Дживон написал в одном из сообщений.

Из недр души поднимается паника. Первобытный страх охватывает разум и сердце, овладевает моим телом. Руки не слушаются, дрожат, выпускают солонку на пол. Звон разбитого стекла оглушает, соль рассыпается по плитке. Не к добру.

– Ой, дедулечки, – всхлипываю обречённо, испугавшись очной ставки с семьей Чона, и дико хочу оказаться в родном посёлке. – Когда же это всё закончится?

Закрываю лицо руками, дышу в ладони, как в бумажный пакет, который в самолётах выдают.

– Порезалась? Покажи, – долетает ко мне лёгкий, как ветерок, бархатный шёпот.

На запястьях защёлкиваются тёплые оковы из мужских пальцев. Чон бережно отрывает мои руки от лица и рассматривает их. Хмуро косится на меня.

– Ревёшь? – несмотря на грубоватое слово, звучит оно взволнованно и тепло.
– Не-а, – выдыхаю, с опаской выглядывая через его плечо в сторону двери. – Не успела, – тихонько признаюсь с неловкой улыбкой.
– Изведёшь меня, Ким. Поседею с тобой на всю голову, – грозит шутливо и обхватывает меня за талию, чтобы увести подальше от осколков. Не рассчитав свои силы и мою податливость, резко вжимает в себя. – Как ты уже поняла, у нас возникли непредвиденные новые обстоятельства, – быстро и жарко нашёптывает мне на ухо, а я невольно съёживаюсь. Мурашки по всему телу танцуют сальсу, будто у них чемпионат мира на моей коже. – Сейчас выкрутимся, не нервничай. Никто тебя здесь не обидит...

В такой позе нас и застают его родные – в объятиях друг друга. Поэтому первый их вопрос, призванный испытать нас на прочность, вполне закономерен:

– Гуки, может, познакомишь нас со своей девушкой?
– Здравствуйте, – опережаю его, чтобы не показаться невежливой. – Меня зовут Дженни, – рисую вымученную улыбку на губах.

Господи, как их много! Вслед за приятной брюнеткой, чем-то напоминающей Чона внешне, в кухню вплывает мужчина в очках, изучает меня с ног до головы, замечает, как я жмусь к Чону и как он успокаивающе поглаживает меня. Ухмыляется по-доброму. Позади идёт не высокая женщина с ярко-огненными волосами, явно крашеными, а рядом – похожая на неё девушка, тоже миниатюрная и рыжая, только это её натуральный цвет, как и веснушки на носу и щеках.

Нервно хихикнув, тяжело и шумно сглатываю.

Целая процессия! Силы неравные.

– Только вы ошиблись, я не...
– Моя девушка, всё верно, – неожиданно заявляет Чон. Толкаю его в бок локтем, а он морщится, но не отпускает меня. Притягивает ближе, словно вошёл в роль мужа и никак не может выйти из образа.

По его мнению, это называется «выкрутиться»? Да он закрутил нас ещё сильнее – не распутать! Как объясняться потом, когда правда всплывёт?

– Нет, я... – пытаюсь вставить слово, потому что ненавижу ложь и не приемлю её ни в каком виде, но Чон нагло спускает ладонь по моей пояснице вниз, мимолётом ущипнув меня за бедро, так чтобы никто не заметил. От возмущения округляю глаза и умолкаю.

– Нам пришлось переехать в дом на время, пока-а... – делает паузу, на ходу сочиняя легенду, – пока у меня в квартире тараканов травят.
– Каких тараканов? – выгибает изящную бровь брюнетка. Кажется, это его мама.
– Мадагаскарских, – небрежно отмахивается. – Давайте не будем слишком глубоко лезть в мою личную жизнь. Вы же сами оставили ключи и попросили присмотреть за домом. Как видите, всё здесь хорошо.
– Никогда не лезли,Чонгук, и мы оба знаем, к чему это привело, – многозначительно тянет.
– Очень приятно познакомиться, Дженни, – вступает в беседу отец. – Меня зовут Чон Чонвон. Это Сон Суа. Мы родители твоего оболтуса, Дженни. Очень приятно познакомиться.

– Боже, как пахнет вкусно, – ведёт вздёрнутым носом рыжая девчонка, а веснушки пляшут синхронно. – Я Сынри , – представляется радостно. – Это моя мама Дзиюй и тётя Гука. А папы у нас вот уже два года как нет, – уточняет с грустью. – Уверена, ты бы ему тоже понравилась. Хорошенькая. Гукич, во! – заговорщически показывает брату большой палец, но я всё вижу. Смущаюсь. – Если ещё и готовишь нормально, то цены тебе нет, – подмигивает мне с намёком.
– Ой, конечно, вы же с дороги, – очнувшись, стараюсь проявить гостеприимство. – Всё готово, садитесь за стол. Вы извините, что я тут у вас похозяйничала, а ещё... немного имущество испортила, – виновато киваю на разбитую солонку.
– На счастье!

Отец семейства прыскает от смеха и устраивается во главе стола, мать прячет лёгкую улыбку, а Чон наконец-то выпускает меня из медвежьих лап, чтобы убрать стёкла. Немного расслабившись, принимаюсь сервировать стол, а миссис Чон вызывается мне помочь. Впрочем, она настоящая хозяйка на этой кухне и во всём доме. А я самозванка.

– Гукич, а вы котёнка завели? – вдруг спрашивает Сынри. Кружит взглядом по кухне, наклоняет голову, прислушиваясь.

– Кого? С чего ты взяла? – Чон застывает с веником в руке. Я тоже не двигаюсь, сжав приборы.
– Мяукает кто-то, – пожимает плечами сестра и указывает пальцем в потолок. – Вот опять! Тш-ш, слушайте!

В воцарившейся тишине едва уловимо разливается тоненький детский плач.

– Наричка проснулась! – вылетаю из кухни, оставляя близких Чона в полнейшем ступоре.

Молнией оказываюсь в комнате, склоняюсь над кроваткой – и беру расстроенную дочку на руки. Прячу её в объятиях, повернувшись спиной к двери. Не могу побороть в себе сомнения и страх. Родители Чона пока не дали мне повода их бояться, но... всё равно я им не доверяю. Соны сделали мне болезненную прививку от наивности. Никому больше не верю!

– Чей это ребёнок? – гремит мужской баритон, строгий и удивлённый.

Сжимаюсь вся, как зашуганный зверёк, и оглядываюсь, устремив прищуренный взгляд на отца Чона. Я сейчас и правда похожа на дикую кошку, защищающую своего котёнка. Никто из родственников не решается ко мне подойти – так и толпятся на пороге.

Между ними протискивается Чонгук, широкими шагами пересекает комнату и становится так, чтобы максимально закрыть нас с Нари мощным телом.

– Наш, – бросает грозно и чётко.

Немая пауза. Несколько пар глаз буравят меня, будто лазеры, пронзают насквозь.

Тонкий крик Нари разрывает всеобщее молчание.

Буркнув сдавленное «извините», я обхожу Чонгука, слегка зацепив его плечом, опускаю дочку на пеленальный столик. Наплевав на ошарашенных зрителей, невозмутимо меняю подгузник, на пару секунд оставляю малышку прямо так, без одежды. Принимаем воздушные ванны. Нежно поглаживаю по голому животику и бокам, чтобы Нари сладко потянулась. Издаю тихий смешок, когда она откликается, забавно вытянув ручки и ножки.

– Радость моя.

Расцарапаю каждого, кто посмеет обидеть или отобрать!

– Действительно, Чонвон, какой глупый вопрос! – всплеснув руками, восклицает мама Гука. С трудом прячет шок под натянутой улыбкой. Зато Нари, кажется, нравится её голос. Как и она сама, вдруг склонившаяся над столиком. – Если девушка наша, то и малышка – тоже наша, – заканчивает трепетным шёпотом, не сводя глаз с моей дочки.

– Девочка, да? – Сынри становится на носочки и пытается рассмотреть Нари из-за мужских спин. Нагло отталкивает Чона. – Какая крошечная, совсем пупсик, – воодушевлённо лепечет, и я немного подтаиваю, однако на остальных членов семьи Чон всё равно поглядываю настороженно. Особенно на его отца. – Сколько же ей месяцев? Она будто только вчера родилась!

– Не вчера, а в новогоднюю ночь, – важно уточняет Гук, заставив своего папу побледнеть. – Сегодня выписались.
– Кхм-кхм, ты ни словом не обмолвился... – хрипит старший Чон. Достаёт платок из нагрудного кармана, смахивает испарину со лба, вытирает веки под очками.

– Повторяю, дочка наша! – едва не рычит мой муж-самозванец, словно лев, защищающий потомство. – Мы и рожали вместе.

– Ах, ничего себе, Гукич, ты герой! – ахает Сынри, округляя и без того огромные, как у мультяшки, глаза. – Горжусь! Я серьёзно. Я бы ни за что на свете на роды не пошла, даже на свои собственные, – мило хихикает.
– На своих особо не спрашивают и выбора не дают, – поддерживаю её шутку. Переглянувшись, мы смеёмся в унисон.

Постепенно успокаиваюсь, но Нари не даёт мне расслабиться. Устав от посторонних людей, кривит личико, строит жалостливую гримасу и выдаёт очередную порцию отборного... крика. Моя лапочка совсем как сигнализация, возвещающая о том, что в дом проникли незнакомые люди.

– Так, не толпитесь тут и не шумите, – командует Чон Суа, убирая чёрные волосы наверх, чтобы не мешали. Осматривается, находит розовый слип для малышки, подаёт мне. – Идите обедать, а я помогу Дженни.

– Спасибо вам, – шепчу ошеломлённо, когда она ласково проходится пальцами по животику крохи. Нари прекращает плакать, разглядывает красивую тётю и прислушивается к ощущениям.

– Гук, тебе особое приглашение надо? – не оборачиваясь, произносит мать. – Выйди!
– Нет. Ещё чего! – возмущённо спорит он. Выпроводив остальных, прикрывает дверь и возвращается. – Я рядом буду.
– Принеси Дженни что-нибудь поесть. Ты же так и не села за стол? – уточняет с нотками заботы. Для меня это непривычно. От неловкости я закусываю щёку изнутри и слабо киваю. – Всю трапезу мы вам испортили своим визитом и наверняка график сбили. Если бы только знали... – укоризненно смотрит на сына.
– Что вы. Всё в порядке, – горячо убеждаю её. – Это же ваш дом.
– Теперь и ваш тоже, – убедительно заявляет, смотря прямо мне в глаза. Отворачивается, чтобы повторить: – Чонгук, решил голодом своих красавиц уморить? Поспеши!
– Хм, ладно, я быстро, – перехватив мой взгляд, он наконец-то сдаётся.

Остаемся с мамой Суа наедине. Она не задаёт коварных вопросов, позволяет мне самой во всём признаться и терпеливо ждёт откровений. Занимается Нари, даже берёт её на руки, покачивает. Подушечками пальцев невесомо, любовно проводит по лобику и щёчкам. В этот момент мне становится не по себе.

Она ведь относится к малышке так, потому что считает её родной внучкой? Поверила Чону?

Не могу обманывать таких хороших людей. Они ко мне с добром, а я... как свинья лицемерная!

Набираю полные лёгкие воздуха, пьянею от переизбытка кислорода – и будто на детекторе лжи выпаливаю всё как на духу:

– Я не его девушка. И ребёнок не его, – тяжело дышу, как если бы пробежала марафон. Правду говорить в стократ сложнее и морально, и физически. Всё тело бьёт мелкой дрожью. – Нари родилась от ужасного человека, с которым я хочу развестись, а Чонгук... просто мне помогает как юрист. Извините, пожалуйста. Давайте я возьму МОЮ дочку... Я не знаю, зачем он вас обманывает.

Руки так и зависают в воздухе, а ребёнок остается в объятиях названой бабушки.

– Затем, что Гук, видимо, считает иначе, – лукаво ухмыляется миссис Чон, не отпуская Нари, а та пригрелась и больше не мяукает. – Заранее вас присвоил, и я его понимаю. Ты ведь любишь его? – обезоруживает меня прямым и хлёстким, как выстрел в лоб, вопросом.

Опускаю голову, рассматривая свои сцепленные в замок кисти. Пальцы трясутся, нервы на пределе, сердце заходится.

– С четырнадцати лет, – честно выдаю. – Я на юридический поступила ради него и в город к нему приехала, а он... женился.

Шумно всхлипнув, задерживаю дыхание. Я истосковалась по маме, а с дедом не могла обсуждать дела сердечные. Долго держала всё в себе. Вот меня и прорвало рядом с Чон Суа. Словно на пару минуточек она заменила мне погибших родителей.

– Да уж, женился... Это была самая кошмарная ошибка, которую только может совершить мужчина, – приоткрывает завесу  прошлого Чона, а я жадно ловлю каждую деталь. Мне интересна его жизнь, пусть и без меня. – Мы с отцом до сих пор не понимаем, как его угораздило так встрять. Хваса ни дня, ни минуты его не любила – это было видно всем, кроме Гуки. Всю душу из него вытрясла, а заодно и деньги, бросив на грани банкротства. Мой сын – невероятный слепец.
– Я тоже была слепой, когда замуж выходила, – передёргиваю плечами. – Наверное, мне было всё равно, за кого. Я согласилась, лишь бы ребёнок в полной семье рос, а получилось... Будет сиротой, как и я. У меня только дедуля.
– Надо нам тоже познакомиться с ним, – кивает самой себе, будто мысленно составляет план на будущее.
– З-зачем? – заикаюсь испуганно. Дедуля быстро тут всех построит, не разобравшись толком, кто меня обидел. Сначала всех накажет, а потом только спросит, что случилось. – Мы с Нари уедем сразу после развода, вы не беспокойтесь.
– Кто же вас теперь отпустит...

Женские интонации смешиваются со знакомыми мужскими. Не могу разобрать, кто именно произнёс эту фразу. Или одновременно?

Непонимающе моргаю, а мать кивает мне за спину.

Обернувшись, вижу в дверях Чона. Стоит, прислонившись к косяку, с подносом в руках. Сводит густые брови к переносице, изучает меня внимательно, задумчиво.

Ох, боженька! Как много он услышал?