Дженни

Сквозь сон пробивается тихое мяуканье, как через плотный слой ваты. Провожу ладонью по матрасу и, никого не обнаружив рядом, похлопываю в пригласительном жесте. В ответ ноль реакций. Бью настойчивее, ворочаюсь, а кровать чуть поскрипывает в ритм моим движениям.

– Кис-кис, Мурка, – зову, не размыкая век. – Дедуля, покорми её, – сладко зеваю, отчего мои слова звучат нараспев.

Мяуканье затихает, но стоит мне лечь поудобнее и задремать, как оно перерастает в требовательный писк. Сон как рукой снимает. Испуганно распахиваю глаза, осознав, что это не котёнок.

– Ой, – резко вскакиваю. – О-о-ой, – морщусь, почувствовав острую боль внизу живота и между ног. Опомнившись, поворачиваюсь на бок и очень осторожно сползаю с постели. – Нари!

Издали заглядываю в кувез, но ничего не вижу в ворохе одеял и пелёнок. Опираюсь о тумбочку, смахиваю что-то с её поверхности на пол, однако не обращаю на это внимания. Моё рвущееся из груди сердце ведёт меня к дочери.

– Малышка моя, – достаю тёплый комочек из тканевого свёртка, бережно беру на руки и прижимаю к себе. Мечусь по палате, как раненая кошка с котёнком в зубах. Словно ищу уютное место, где нам спрятаться. – Прости бестолковую мать, тш-ш, – притопываю, укачивая Нари.

Не успокаивается. Кричит ещё громче, возмущается, будто я делаю совсем не то, что нужно.

– Солнышко, я только учусь быть твоей мамочкой, – едва не плачу, бегло осматривая палату в поисках Чона. Он уехал? Бросил нас? Или вообще мне приснился... – Я тебя не понима-а-аю, – жалобно тяну в унисон с детским воплем.

Зажмурившись, делаю глубокий вдох – и очень медленно выдыхаю. В нос забирается побочный запах, не очень приятный, щекочет и раздражает рецепторы. С трудом подавляю чих, принюхиваюсь. Задумчиво покосившись на сморщенное, красное личико Нари, чмокаю её в лоб и укладываю на пеленальный столик.

– У леди случился конфуз? – игриво улыбаюсь дочке, раздевая её и аккуратно стягивая подгузник. – Ну, это мы быстренько исправим, – подмигиваю притихшей крохе.

Нари любопытно рассматривает меня, дёргает ножками, то подтягивая их к себе, то выпрямляя и пиная меня пяточками. Хаотично размахивает руками, сжатыми в кулачки, пытается дотронуться до моей ладони. Имитирую, что даю ей пять, а она поднимает брови и смешно таращится, будто осуждает непутёвую мать.

– Какая серьёзная, – корчу рожицу, на что малышка хмурится неодобрительно. – Ладно, королева Нари, идём попку мыть.

Рассмеявшись, целую дочку в голый животик, чётко над прищепкой на пупке. С осторожностью и трепетом подмываю её, ведь делаю это впервые в жизни, а потом быстро переодеваю, чтобы не замёрзла. Возвращаю в тёплый кувез с грелкой, укутываю одеялами, поглаживаю пальцем по щёчке, пока Нари не засыпает.

Понимаю, что всё это время почти не дышала, и жадно глотаю кислород, пытаясь прийти в себя. Который час? Сколько я проспала? Мне пора кормить дочь или ещё рано?

– И куда сбежал от нас Чонгук? – выпаливаю вслух, с тоской взглянув на его пустую койку.

Убеждаю себя, что он не обязан сидеть с нами, как нянька. Однако легче от этого не становится. Хочется разреветься от паники и одиночества, но я беру себя в руки.

– Так, а это откуда? – поднимаю с пола бутылку кефира, которую случайно зацепила, когда летела к дочери. Ставлю на тумбочку к йогуртам и бананам.

Наступаю на листок бумаги с неровно оборванным краем. Наклоняюсь за ним, охая от дискомфорта. Но забываю о боли и неудобствах, как только вчитываюсь в текст.

«Нини, узнал, что тебе можно. Полдник добыл в ближайшем магазине, за нормальным ужином поехал в ресторан. По пути ещё кое-что по списку куплю».

– Не надо было, – спорю шёпотом, забывая, что это всего лишь записка. Расплываюсь в улыбке, ковыряя ногтями уголки бумажки. В солнечном сплетении порхают бабочки.

«Попросил на посту направить к тебе врача, когда освободится. Пусть температуру измерит. Смена другая, я почти никого не знаю из медиков. Выдрессировать их не успел. Если будут обижать, звони мне – закопаю всех по возвращении. Номер внизу».

И кривая стрелочка, указывающая на цифры в правом углу листка.

– Спасибо, – улыбаюсь так широко, что скулы начинает тянуть и челюсти сводит.

Сохраняю номер, а попутно перечитываю послание. И ещё раз. Поверить не могу, что оно настоящее. Простые слова, однако сколько в них заботы. Я от Дживона столько не получала за всё время, что мы были вместе.

Душа наполняется чувством защищённости и верой в лучшее.

– Хватит мечтать, Дженни! – осекаю себя.

Зыркнув на часы, собираюсь с мыслями и концентрируюсь на ребёнке. У меня совсем немного времени, чтобы перекусить перед очередным кормлением. Но прежде я бегу в душевую, оставив дверь приоткрытой. В случае чего я услышу крик дочери и сразу отреагирую.

Принимаю водные процедуры рвано и быстро, постоянно прислушиваясь к звукам в палате. Мне мерещатся какие-то шорохи, приглушённые шаги. Врач явился? Или... Чон вернулся?

– Кто там? – спрашиваю негромко, боясь разбудить Нари.

Не дождавшись ответа, испуганно выскакиваю из душевой. Дверь идёт тяжело, будто её чем-то подпёрли с другой стороны. Наваливаюсь плечом. Спотыкаюсь об огромный пакет на пороге, ойкаю, опускаю глаза – и каменею от шока.

– А откуда это? – лепечу одними губами, уставившись на сумку, которую я собирала для роддома. Когда ещё жила с Дживоном. И которую оставила у него дома.

Боюсь поднять голову, тяжело и шумно дышу, балансируя на грани обморока. Злость и обида смешиваются с первобытным ужасом и паникой. Кровь шумит в ушах, пульс сходит с ума, а температура, кажется, достигает критической отметки.

Взгляд мечется к кувезу в поисках ребёнка, но спотыкается об сгорбленную спину склонившегося над ним мужчины. Дыхание перехватывает, лёгкие взрываются, потому что... я мгновенно узнаю его.

– Дживон? – хриплю загробным голосом. – Ч-что ты здесь делаешь? Как ты нас нашёл?

Оборачивается, держа руки в карманах. К дочери он даже не притронулся, будто она прокажённая. Раньше его пренебрежительное отношение меня бы огорчило, но сейчас, наоборот, радует. Бывший муж мне противен, он кажется грязным и мерзким после той женщины, с которой мне изменял. Мало ли чем малышку заразит.

Странно, что с Чоном я не испытывала такого отвращения, а ведь понятия не имею, где он и с кем был до нас. Просто доверяю.

– Отойди от неё, – осмелев, приказываю Дживона. – Убирайся! – отталкиваю его от кувеза и заслоняю Нари своим хрупким телом.

Бывший нависает надо мной, как медведь. Чувствую себя мошкой, которую он с лёгкостью прихлопнет, если захочет. Я не смогу ему противостоять, но буду бороться из последних сил, которые и так на исходе.

– Не понял, милая, – выгибает бровь, опешив. – Почему ты меня прогоняешь? Свадьбу испортила, меня перед роднёй и почётными гостями опозорила, да ещё и родила втихаря. Ты что, хотела скрыть появление на свет нашей дочки? – цедит озлобленно. – Может, ты её украсть вздумала?
– Украсть собственную дочь? Что ты несёшь? – сдавленно шепчу и расставляю руки в стороны, защищая кувез. Малышка за моей спиной начинает шевелиться, мурлыкать и причмокивать.
– Да! Именно так! Хотела украсть её у меня. А я отец! – тычет себя пальцем в грудь, вызывая у меня истеричный смех. – Ты должна была сообщить мне, что рожаешь, – нагло заявляет, поглядывая на Нари поверх моего плеча. – Почему это произошло раньше срока? Ты меня обманула? – задумчиво выгибает бровь, будто заподозрил меня в чём-то. Хватает же совести после всего, что он сам натворил, упрекать меня в неверности, пусть и завуалированно. – Она точно моя?
– Преждевременные роды на фоне стресса, – выпаливаю возмущённо и укоризненно, но ему плевать. – Хотя ты прав. Нари не твоя! – выплёвываю ему прямо в лицо и наблюдаю, как оно искажается в яростной гримасе. – Ей не нужен отец-предатель! Я видела, что ты делал с тамадой...
– Какая Нари? Назовем её в честь мамули, как и договаривались. Но сначала ДНК-тест сделаем, когда вас выпишут, – важно бросает, пропуская мои обвинения мимо ушей.
– Мы разводимся, Дживон! – повышаю голос. – Ты мне изменил!
– Глупости не говори, истеричка. Забудь! Как я перед родителями оправдываться буду? Они – люди старой закалки, с принципами. Ребёнок должен родиться и расти в браке, – закатывает глаза, транслируя их мысли, как радиоприёмник. – Если бы не они, я бы вообще нескоро женился. Зачем торопиться? Мы же и так с тобой хорошо жили. Если бы не этот залёт... – кивает на Нари и кривится. – И-э-эх!

Почувствовав его отношение, дочка начинает истошно вопить на всю палату. Дживон отскакивает от кувеза, а я беру её на руки, пританцовываю, пока она ищет грудь. Мысленно прошу Нари потерпеть, когда она тычется в меня носиком. Не хочу кормить при моём законном муже и её отце. Это сродни таинству, во время которого я чувствую себя уязвимой. В такой момент рядом может быть только тот, кому я доверяю на все сто процентов. И это точно не Дживон!

– Я не прощу тебе измену, – всхлипываю, активнее качая малышку, но она становится всё громче. Негативная энергетика плохо на неё влияет. – Ты занимался любовью с другой! Прямо на нашей свадьбе! Я всё видела...
– Так это ты была... – проводит пятернёй по своей идеальной причёске, хмурит брови. Делает угрожающий шаг ко мне, но тут же отшатывается. Кричащий младенец отпугивает его, как сигнальные огни – хищника. – Забудь, это вообще ничего не значит. Как в туалет сходить. Естественные потребности организма справить. Я же с тобой воздерживался, а это вообще-то для мужчины вредно, – протягивает ладонь ко мне, касается руки и гладит холодными пальцами. – М, а ты похудела. Почти красивой стала, – отвесив сомнительный комплимент, противно ухмыляется.
– Не похудела, а родила! И не трогай меня, – дёргаю плечом, отступаю и крепче прижимаю к себе дочь. – Руки мыл после туалета?
– Что? – бросает беглый взгляд на кисти, хмыкает недоумённо, сцепляет их в замок.
– Уходи! – кричу в унисон с Нари. Плачем и паникуем вместе. На одной волне. – Я не хочу тебя видеть!
– Значит, развод? – цедит Дживон, а я лихорадочно киваю. – Допустим... Но дочь останется со мной. Родители не позволят, чтобы наследник семьи Сон рос непонятно где и с кем. Будешь чудить, заберем у тебя Сунан – и проваливай к деду в деревню.

– Не имеете права. Закон на стороне матери, – шмыгнув носом, воинственно вскидываю подбородок. Я свои права знаю! Благо, пары в институте не прогуливала, в отличие от «золотого мальчика» Дживона.
– Закон – что дышло: куда повернул, туда и вышло, – приговаривает ехидно. – Ты же помнишь, кто мой отец?

Панически хватаю ртом воздух, в ужасе округляю глаза и не верю, что человек, который стал моим мужем, теперь так цинично и подло угрожает мне. Идеальная картинка рассыпается на части, превращаясь в труху и обнажая спрятанную под красивым фасадом гниль.

– Не ожидала от тебя... Какой же ты гад!
– Не зли меня, – пытается грозно зарычать, но его перебивает Нари. Набирает полные лёгкие воздуха и выпускает его со звуковым сопровождением. Дживон зажимает уши ладонями. – Успокой её, не даёт поговорить. Голова уже от неё раскалывается, – отмахивается, как от надоедливого, пищащего комара.
– Она так и будет кричать. Днём и ночью. Месяц, два, год... Долго-о, – намеренно сгущаю краски. – Тебе лучше отпустить нас и жить в своё удовольствие.
– Не могу, – тяжело вздыхает, с неподдельным страхом изучая покрасневшую Нари. – М-да...
– Я позову врача, и тебя выгонят из палаты, – сипло произношу в перерывах между детскими криками. – Как ты вообще сюда попал!
– По копии паспорта. Кстати, оригинал отдай, – выставляет свою лапу, а я пячусь назад, боясь, что он схватит Нари. – Я больше суток тебя искал. Даже деда набрал, так что он тоже в курсе твоих загонов. Приедет позже, как сможет, чтобы мозги тебе вправить.
– Что ты ему наговорил? Вы же вообще не общались никогда! На свадьбе должны были познакомиться.
– Пришлось экстренно подружиться. А также сказать ему правду о том, что ты из-под венца сбежала беременная, – пожимает плечами. – Потом родители додумались обзвонить все роддома. Сон Дженни нигде не обнаружилось, зато Ким нашлась в этом богом забытом месте, – окидывает помещение снисходительным взглядом.

Упираюсь поясницей в кувез, неприятно ударяюсь о его край, обреченно ойкаю.

Дверь за спиной Дживона открывается – и наконец-то в палату заходит доктор. Сегодня вместо Шин дежурит мужчина лет сорока, невысокий и полноватый, с проседью на висках и густыми серебристыми бровями, которые он мрачно сводит к переносице.

– Так, что здесь происходит? – сурово зыркает на Дживона. – Вам же сказали подождать в холле. Кто вас пропустил в палату?

Вслед за врачом появляется детская медсестра, шепчет мне добродушно: «Давайте помогу и заодно осмотрю ребёнка», а потом забирает Нари. Отдаю не сразу. Мне страшно, что все здесь против меня и украдут дочь, чтобы продать её Дживону. Однако медики просто выполняют свою работу.

– Спешил к жёнушке любимой, извините. Уже ухожу, – ретируется к дверям бывший муж. На пороге рявкает холодно: – Короче, приеду за вами на выписку. Надо что-нибудь будет – звони. Пришлю курьером.

Выдыхаю с облегчением, однако через минуту наступает откат – и меня начинает трясти от нервов и температуры. Доктор придерживает меня за локоть, ведёт к койке.

– На что жалуетесь, Ким? Мне передали, что вы меня звали. Давайте я вас осмотрю.

Стоит мне прилечь, как дверь опять распахивается. Вздрагиваю и устремляю испуганный взгляд в сторону входа. Дико боюсь, что вернулся Дживон, но...

– Чон, – шепчу с надеждой. Надеюсь, что он не галлюцинация.

Рваным движением стряхивает тающие снежинки с головы, поправляет халат, наброшенный поверх пиджака. Куртка осталась где-то в приёмной. Мечет острый, напряжённый взгляд сначала на меня, потом – на Нари, которую переодевает медсестра на пеленальном столике. Возвращается ко мне.

– Дженни...
– Вы ещё кто такой! – оборачивается врач.
– Муж, – невозмутимо представляется Чонгук, приближаясь к нам и оставляя пакеты на тумбочке.
– Был уже до вас один, – бурчит мужчина, не отвлекаясь от меня. – Хватит на сегодня. Устроили тут проходной двор! Не положено, – пальцем указывает на выход. – Выйдите!
– Пожалуйста, не прогоняйте его, – хватаю за рукав, сминаю ткань медицинского халата. – Это мой муж... самый настоящий – и он нам с дочкой сейчас очень-очень нужен, – не стесняясь, даю волю слезам.