Чонгук

– Мне изменил муж. Прямо на свадьбе!

Стук каблуков вихрем врывается в кабинет, нарушает благодатную тишину и ставит под сомнение мою надежду свалить, наконец-то, с работы.

– Бывает, – не оглядываясь, продолжаю собирать бумаги в портфель.

Работать на принципиального друга – сомнительное удовольствие. Из всех сотрудников фирмы он выбрал именно меня, собственного заместителя, можно сказать, правую руку... чтобы я торчал здесь, как какой-то дежурный. Словно в наказание за прошлые грехи.

Да кому вообще может потребоваться юрист в канун Нового года?

Впрочем... Оказывается, нужен...

– Вы должны мне помочь!

Вот так просто и коротко. Хлёстко. По-женски истерично.

Будто я и есть тот самый неверный муж наглой незнакомки, что стоит за моей спиной.

Поймав неприятный флешбэк, передёргиваю плечами. На миг мысленно возвращаюсь в те смутные времена, когда я имел неосторожность связать себя узами брака. Бывшая таким же тоном у меня деньги требовала на свои очередные капризы. И мозг выедала чайной ложкой. Истерики закатывала на ровном месте. На редкость мерзкая баба была. Жаль, я не сразу раскусил её – попался на крючок. Она ведь сама ничего из себя не представляла: даже ребёнка родить мне не смогла.

С трудом избавился от супруги – и перекрестился. Дал себе зарок никогда больше не жениться. И готов подписаться под каждым словом! Кровью.

– Это всё, конечно, хорошо, – не удостоив гостью вниманием, изучаю один из документов. – То есть плохо, – складываю его в стопку к остальным. – Но что вы от меня хотите за пять минут до конца дежурства? – лениво оборачиваюсь. – Приходите после новогодних каникул, а лучше возвращайтесь к мужу...

Резко застываю в пол-оборота, будто судорогой свело все мышцы и скрючило. Выгнув бровь, с отпавшей челюстью рассматриваю чудо в свадебном платье, что мнётся посередине моего кабинета. Белые туфли испачканы, пышные юбки в мутных следах талого снега, шлейф висит мокрой тряпкой, поверх корсета наброшена короткая шубка. Лицо алое после мороза и заплаканное, макияж безнадёжно испорчен, причёска растрёпана, а отдельные локоны сосульками свисают по бокам.

– Вы меня вообще слышали? – неловко стирает со щёк подтёки туши, но лишь размазывает сильнее. – Муж изменил мне! На нашей свадьбе! – повышает голос и срывается, всхлипывая. – В подсобке ресторана. С тамадой, которую мы по рекомендациям лучших друзей выбирали, за месяц заказывали. Ещё и заплатили ей двойной тариф за работу в канун Нового года.
– Хорошая тамада... – тяну, выходя из ступора. – И развлекательная программа оригинальная. А вы... – киваю на побитый жизнью свадебный наряд, – прямо оттуда?

Невеста Тима Бёртона подбирает юбки, неуклюже подходит к столу, по пути обнимая живот, скрытый под складками платья. На вид девушка лишним весом не страдает. Неужели это...

– Можно я присяду?

Не дожидаясь ответа, она осторожно опускается в мое кресло, с шумным вздохом устраивается удобнее, откидывается на спинку – и, расправив ткани, бережно поглаживает округлый животик. Небольшой, аккуратный, будто арбуз проглотила.

Но у неё там явно не арбуз. Чёрт! Вот что мне с ней делать?

– Я лично их застала, понимаете? – жалобно смотрит на меня, вызывая странное желание найти её мужа и вздёрнуть на ближайшей ёлке. Вместо звезды насадить на верхушку. – Я собственными глазами всё видела! Они даже не закрылись.
– Соболезную, но... – потираю подбородок, не прекращая следить за незнакомкой. Она больше не раздражает меня, как бывшая, однако напоминает кого-то. Голос, взгляд, мимика и жесты – всё кажется мне смутно знакомым.
– Я дар речи потеряла! Схватила мусорное ведро на входе, подошла сзади – и надела козлу на голову! Потом взяла такси и уехала. Гости, наверное, подумали, что это конкурс с похищением невесты. Интересно, они уже ищут меня или дальше пьют? – кусает губу, на секунду задумавшись. – Муж толком ничего и не понял. Я сбежала, пока он матерился, боролся с вонючим ведром и путался в штанах. Урод! Кобель! Я больше к нему не верну-усь, – хнычет, чуть наклонившись. Влажные волосы падают на лицо. – Ой, – морщится, крепче обхватывая живот.
– Беременна? – всё-таки решаюсь уточнить очевидное. – Какой срок?
– Тридцать пять недель. Мы спешили расписаться до родов, чтобы малышка родилась в полной семье, – вдруг прекращает плакать, подаётся вперёд и хватает меня за руку, впиваясь ледяными пальцами в запястье. – Вы должны помочь мне аннулировать брак! Пожалуйста, – выжимает из себя вымученную улыбку. Ямочки на румяных щеках до боли родные. Что за хрень?
– Да почему я? – обречённо выдыхаю. – Вы сначала успокойтесь, обдумайте всё, – по-доброму уговариваю её. – Может, вам померещилось на нервах?
– Серьёзно? – вскрикивает так, что я отшатываюсь. Благо, у меня в кабинете только корзина для бумаг. Если что, особого урона эта сбежавшая невеста мне не нанесёт. – Они там... в подсобке, где артисты переодевались. В куче шмоток и сумок. Он со спущенными брюками, которые, между прочим, я ему выбрала на свадьбу... – тычет себя в ложбинку груди. Аппетитную, стоит отметить. – Нагнул эту шалаву у стены и пихал в неё свой...
– Понял, не продолжайте, – выставляю ладони перед собой в защитном жесте. – Знаете ли, многие супруги прощают измену, мирятся и живут дальше.
– Это что, мужская солидарность? – злится, а я на всякий случай делаю ещё шаг назад. – Я всё решила! У меня и паспорта с собой. Сразу после ЗАГСа в сумочку положила и забыла. Так и носила весь вечер. Вот...

Протягивает мне два документа в разноцветных обложках с гербом. Откладываю чёрный, раскрываю по-женски розовый, рассматриваю фотографию, мучаясь от стойкого чувства дежавю. Заторможено переключаюсь на имя.

– Сон Дженни, в девичестве Ким, – машинально зачитываю, и на меня вдруг сходит озарение. – Стоп! Джендык, ты, что ли? – узнаю в ней девочку из своего прошлого.
– Чего? Вы ненормальный? – возмущённо вскакивает, стреляет в меня горящим взглядом. Значит, обознался.

Дженни меняется в лице, хмурится непонимающе и растерянно смотрит на кресло. Проследив за её взглядом, замечаю мокрое пятно на кожаном сиденье.

– Простите, я... – она округляет глаза от страха, хватаясь за низ живота.
– Кхм, неловкая ситуация, но с кем не бывает, – неумело успокаиваю её. – Туалет прямо по коридору, – заговорщически указываю направление.
– У меня, кажется, воды отходят, – произносит тоже шёпотом. Взгляд как у провинившегося котёнка.

Стоп! Какого...

Подлетаю к ней вплотную , поддерживаю за локоть, а сам пытаюсь переварить смысл её слов.

– Уверена? Может, ты просто... – неопределённо взмахиваю пальцем в воздухе. – У беременных бывает. От сильного чиха или перенапряжения.

Дженни приподнимает юбки, а по её белым свадебным чулкам стекают тонкие прозрачные струйки, медленно собираясь в маленькую лужицу на полу.

– Это воды, – чуть не плачет.

Столбенею от шока. Лучше бы энурез.

– Боже, я рожаю!
– Ты... что?
– Мне срочно надо в больницу, уф-ф, – цепко хватает меня за запястье и дышит тяжело. – Я рожаю! – вскрикивает мне в лицо, и хочется заорать с ней в унисон.

– Ма-ать моя женщина!