— Я не могу забыть тебя, Фрида, — сказал, протягивая ей букет роз.

Они стали нашими цветами.

Девушка рассмеялась.

Так звонко и мелодично, словно маленький колокольчик.

Я провел рукой по русым волосам, поправляя прическу, а она наблюдала за каждым моим действием, как завороженная.

С того самого дня, как я увидел её в конце июня, не мог забыть этот нежный цветок розы или астры.

Я несколько раз удерживал себя от того, чтобы приехать к ее дому и стоять под тем окном, в котором один раз смог увидеть призрачный силуэт.

Но я не смог больше сдерживать себя.

Мы встретились, когда календарь перевернул свой круг на июль.

Она была абсолютно трезвой, того раза, очевидно, хватило.

Шлейф сладких цветочных духов, который оставался после нее, небольшие серьги-звездочки в ушах, тонкое серебряное кольцо на безымянном пальце — все это осталось в моей памяти, отпечатавшись, словно клеймо.

Она цепко вцепилась в мою душу, сама того не подозревая.

В тот день мы гуляли до ночи.

Фрида рассказала о себе, а я внимательно слушал, улавливая каждую деталь, о которой она говорила.

Она любила фисташковое мороженное, читать книги, смотреть научные фильмы.

Девушка рассказала о так же о том, что подруга сбросилась с крыши потому, что была беременна.

Я ужаснулся.

Мы начали встречаться каждый день, гуляя по городу сутками напролет.

Часто я ночевал у нее, мы прятались в ее комнате.

Спали на маленькой кроватке в обнимку, включая ее любимые фонарики и мультики.

Я читал ей стихи перед сном, и она засыпала у меня на груди.

Рассказал о своей семье, как умерла мать и почему мне пришлось жить самостоятельно с двенадцати лет.

Она тогда пообещала, что мы всегда будем вместе.

Вместе готовили сладости, как оказалось, Фрида была неплохим кондитером.

Ходили на выставки и пешком доходили до другого конца города, чтобы увидеть закат у моря...

Мы и не заметили, как подкрался август.

Тогда я подумал о том, что должен рассказать о своих чувствах и намерениях.

Но я опоздал.

— Фрида, — начал я, взяв девушку за руку, когда мы встретились четвертого августа. — Ты понравилась мне сразу, с первого мгновения, как увидел тебя. Ты невероятная, очень красивая и умная. Я люблю тебя, ты это знаешь, и хочу, чтобы ты была моей навсегда, — я надел маленькое золотое кольцо с белым камнем ей на палец.

Она сначала покраснела, глупо улыбаясь, а потом изменилась в лице.

Я увидел грусть, а потом блеск слез в глазах.

— Я уезжаю. Завтра вечером. И хотела сказать тебе об этом. Я полюбила тебя, но мы не сможем быть вместе.

Я не понимал, о чем она.

— В каком смысле?

— Я из другого города, а сюда приезжаю каждое лето, к сестре. А там... у меня есть жених, которого я не люблю. Меня вынуждают выйти за него, Крайтон, пойми, это нужно для блага нашей семьи.

Я резко отдернул руку.

Она врала мне.

Она говорила, что одинока, что никто ее не любит, что она никому не нужна была.

Она утверждала в том, что никто за ней так не ухаживал, как я!

Она клялась мне в любви, говоря, какой я особенный!!!

Врала и не краснела.

Врала, глядя прямо в глаза.

Она могла сказать правду раньше, и все было бы по-другому.

Сначала во мне проснулась ярость, которая затуманила разум, помешала нормальному дыханию.

В этот момент пульс, наверняка, зашкаливал.

— Зачем? Зачем все это было, Фрида?

Я не захотел даже слушать ее.

В этом не было никакого смысла.

Она начала что-то говорить, но я сел в машину и хлопнул дверью, чтобы не слышать, что она пыталась мне доказать.

Сейчас я понимаю, что вел себя как последний дурак, но контроль пропал, верх взяли эмоции.

Я поехал в тот бар, где мы встретились впервые.

Там был тот же самый бармен, который обслуживал ее.

Он, видимо, узнал меня, так как поздоровался, когда я вошёл внутрь.

— Мне виски, — попросил, присаживаясь на стул.

Мужчина налил в стакан алкоголь, и я выпил залпом.

Горячая жидкость поструилась по телу, горьковато-сладкий привкус чувствовался на губах и языке.

Я хотел забыться.

Чтобы не помнить ее.

Чтобы стереть из памяти.

Чтобы образ маленького цветочка по имени Фрида больше никогда не возник в моей памяти, причиняя адскую боль.