То, что сказал о спасателях Тэхен, подтвердило худшие подозрения Дженни. По всему выходило, что пропавший самолет еще и не начали искать. Это открытие сильно подорвало ее силы, ведь она держалась лишь благодаря надежде. Каждое усилие стоило ей большого труда, энтузиазм таял, и Дженни не знала, как долго сможет продержаться.

Полежав рядом с пилотом, она немного согрелась и отдохнула, но теперь холод и усталость начали брать свое. Ноги странным образом дрожали и порой становились совсем ватными, и иногда Дженни посещала ужасная мысль: вот она оступается и начинает катиться вниз по склону, пока не срывается в бездонную пропасть. Единственным светлым моментом было сознание того, что головная боль не усиливается, а понемногу проходит.

От действий Дженни зависели сразу две жизни, поэтому она старалась не упустить ни одной важной детали. Она уже чувствована сильнейшую усталость, которая лишь возрастала с каждой минутой и сопровождалась слабостью и желанием сдаться. Температура, которая последние часы держалась где-то в районе нуля, ползла вниз по мере того, как солнце пыталось нырнуть за скалу. А у потерпевших крушение не было ни чистой воды, ни еды, ни теплой палатки.

Пакет со снегом, который Дженни пихнула себе в карман, начал понемногу таять, хотя неприятно леденил бедро. Она достала его, развязала узел и старательно слила образовавшуюся воду – примерно столовую ложку – в бутылку из-под ополаскивателя. Пальцы уже не успевали согреваться, и Дженни почти их не чувствовала. Закрутив крышку бутылки, она пихнула ладони себе под мышки и минуты три ждала, пока они немного отогреются. Ей хотелось сесть на землю, прижаться спиной к остову самолета, закрыть глаза и больше ни о чем не думать.

Она заставила себя встряхнуться. В первую очередь ей требовались перчатки или что-то, что могло послужить вместо них.

Дженни стала вспоминать, каких вещей набрала с собой в дорогу. У нее были две пары непромокаемых митенок для гребли – чтобы не обзавестись мозолями, – но они были без пальцев, так что едва ли могли согреть. Конечно, можно надеть на кисти рук носки, но они скоро промокнут, да и мелкую работу в них никак не проделать.

Ладно, черт с ними, с перчатками, решила Дженни. Придется отогревать руки под мышками или между ног. Вот только набирать снег в пакет, а затем переливать ледяную воду в бутылку было проблематично. Если бы у нее была лопаточка…

Дженни неторопливо вытащила из покореженного самолета остатки вещей и принялась их сортировать. Все, что могло укрывать и греть, раскладывалось возле Тэхена, остальное отправлялось в общую кучу. Дженни тщательно осматривала находки и прикидывала, как они могут послужить в новых обстоятельствах.

Дезодорант она сразу отбросила в сторону. Ни для чего иного, кроме мазанья подмышек, он не годился. Затем Дженни оценила щетку для волос, тушь, базу под макияж и блеск для губ, книги и журналы. Возможно, кое-что из этого могло сослужить какую-то службу, но пока Дженни ничего не приходило в голову. Фонарик с лентой для головы, чтобы читать в темноте, Дженни сочла удачной находкой и отложила в сторону. Пара ручек, записная книжка отправились во вторую кучу. Скотч присоединился к фонарику – им можно было склеить вместе куски пластика или кожи, чтобы устроить импровизированную палатку. Колода карт, репеллент и зубная паста вызвали приступ смеха. Пончо, несколько упаковок бумажных платочков Дженни положила к фонарику и скотчу…

Она ощущала разочарование. Почему она не взяла с собой что-нибудь полезное вроде спичек и пакета угля? Вот повеселятся спасатели, когда найдут ее обледеневшее тело с чистыми зубами, дезодорантом под мышками и колодой карт в руках!

Оглядев свою добычу, Дженни вздохнула. Затем ее внимание вновь привлекли карты. Распечатав колоду зубами (замерзшие пальцы никак не могли ухватить крохотное ушко отрывной ленты), она вынула одну картинку и свернула ее трубочкой. Карты были пластиковыми, непромокаемыми, и это уже было неплохо.

Развязав узел на пакете, Дженни зачерпнула картой немного снега почище, словно совком. Ее находка была вовсе не такой бесполезной, как она поначалу решила.

– Гляди, что я нашла. – Дженни подошла к Тэхену, чтобы продемонстрировать моток скотча и фонарик.

Пилот, лежавший до этого с закрытыми глазами, чуть повернул голову в ее сторону. Лицо его было бледным, но на губах играла усмешка.

– Давай, хвались… Да, неплохо, жаль лишь, что скотчем нельзя обмотаться и согреться.

– Не иронизируй, он нам еще пригодится. А что скажешь о фонарике?

– Я вижу, ты нашла карты. – Тэхен хмыкнул. – Предлагаешь сыграть?

– Думаю, сейчас из тебя слабый соперник, а я не бью лежачего. Ты слишком ослаб и замерз.

– А ты погрей мне ноги, – предложил пилот.

– Ха! У меня еще куча дел.

Почему-то Дженни совершенно не смущал тот факт, что Тэхен делает непристойные намеки. Ей даже нравилась та неформальная атмосфера, которая царила между ними после падения самолета. Было бы проблематично ухаживать за больным человеком, общаясь лишь вежливыми общими фразами.

Неужели их сблизило то, что они оба стали участниками страшной катастрофы и едва избежали смерти? Или катастрофа послужила лишь катализатором и помогла обоим вылезти из своих раковин?

Они должны были держаться друг друга. Капитан Ким спас их жизни в авиакатастрофе, а она, Дженни, была обязана вернуть долг, спасая их жизни до прибытия спасателей.

Воспоминание о том, как упрямо Тэхен боролся с падающим самолетом, пытался планировать, выравнивал курс на лесистый склон, наполнило ее восхищением и трепетом. Пилот, выхвативший пассажирку из лап смерти… да, он был ее героем.

Дженни мысленно усмехнулась и вытащила пакет со снегом, холодивший через ткань подкладки бедро.

– Ты совсем себя не жалеешь, – заметил Тэхен. – Клади пакет рядом со мной, пусть греется под свитерами.

– Надеюсь, ты не начнешь снова так ужасно трястись, как после падения?

– Нет, если ты не положишь пакет мне на грудь. Пусть между нами останется какая-нибудь шмотка.

– Хорошо, раз ты настаиваешь.

Пилот улыбнулся, и на его щеке коротко мелькнула ямочка. Дженни удивилась. Она-то полагала, что лицо капитана Трезвомыслие всегда выглядит каменным. И тут вдруг ямочка! Она сделала Тэхена почти симпатичным, и даже ссадины на лице и замотанная бинтами голова не портили картины.

– Почему ты так странно смотришь? У меня вдруг вырос третий глаз? – спросил пилот, и Дженни словно очнулась.

– Третий я недавно вышила на твоем лбу. А это уже четвертый. – Она вздохнула. – Я немного не в себе, извини. Просто все эти события… и голова кружится от недостатка кислорода. Стоит слишком быстро встать или махнуть рукой, как все начинает плыть…

Лицо Тэхена стало серьезным, взгляд вцепился ей в лицо.

– Да у тебя высотная болезнь. Говоришь, кружится голова?

– Да, и слабость. Малейшее усилие – и кажется, сейчас упаду. Да еще голова болит… ну, это скорее всего от удара. Небольшое сотрясение, думаю.

Тэхен смотрел укоризненно.

– А ты еще носишься как угорелая, – заметил он. – Дженни, высотная болезнь опасна сама по себе, мозгу не хватает кислорода, а это чревато последствиями. А ты говоришь, что у тебя еще и сотрясение. Тебе нельзя так напрягаться. Это может тебя убить.

– Гипотермия тоже может убить.

– Тут не так холодно, чтобы умереть от переохлаждения, если укрыться кучей вещей и прижаться друг к другу.

Дженни в ответ шмыгнула носом. Она понимала, что навес им необходим, чтобы сохранять тепло. Возможно, ночью температура упадет до минус десяти, кто знает? Конечно, она слишком слаба, чтобы разносить на части самолет и строить из них палатку, но придумать хоть что-то необходимо. Ее высотная болезнь и сотрясение ничего не значили по сравнению с кровопотерей и слабостью Кима. Рядом с ним она была прямо-таки как огурчик.

– И все же я попробую соорудить навес. Я буду двигаться осторожно, – заверила пилота Дженни, разглядывая останки самолета. Даже мысль о том, что придется снова карабкаться в его покореженное нутро, ковырять обшивку кресел, покрытие пола, вызывала дрожь в коленях.

Дженни оглядела врывшееся в землю крыло. Местами в нем зияли прорехи, и из них свешивались провода. Возможно, провода тоже пригодятся.

Да, работа предстояла кропотливая и трудная, и это не внушало энтузиазма. Дженни хотелось попить, поесть и погреться под толстым ватным одеялом в уютной постели. К сожалению, все это было непозволительной роскошью. Тело ломило от усталости, рана на правом предплечье, о которой Дженни успела забыть, начала тупо пульсировать.

Как она будет сооружать навес? Как скрепит куски кожи или пластика? Поможет ли скотч? Дженни не была сильна в строительстве, она даже куличиков из песка никогда в жизни не делала.

Она попыталась вспомнить те несколько выпусков программы «Путешествуя дикарем» на канале «Дискавери», которые были посвящены выживанию в трудных условиях. Но ничего полезного в тех выпусках не было. Даже самый неприспособленный к жизни человек сообразил бы, что лежать на голой земле опасно для здоровья, хождение по снегу босиком грозит переохлаждением, наступать на ядовитых змей по меньшей мере неосмотрительно, а от дождя или ветра защитит навес. Только как его устроить, этот навес? И как сделать так, чтобы он удерживал теплый воздух?

Пробравшись в салон самолета, Дженни еще раз обшарила багажный отсек, стоя на пустом чемодане. Много сил это не потребовало. Труднее было снять чехлы с кресел. Кое-где кожа была защемлена механизмами, и приходилось делать надрезы ножом. Задние сиденья представляли собой скамеечку, разделенную надвое подлокотниками и имевшую две спинки с подголовниками. Со скамьи удалось отодрать самый широкий кусок кожи. Дженни знала, что кожа отлично сохраняет тепло и не пропускает ветра – иначе зачем мотоциклисты надевают кожаную одежду?

Под обшивкой кресел обнаружились куски поролона, и Дженни решила, что он тоже может пригодиться. И кожу, и поролон она уложила в пустой чемодан. Настала очередь напольного покрытия. Толстый винил мог спасти их жизни, если удастся сделать из него прочный навес.