Два года назад, да, примерно два года. Может, чуть больше. Он сидел за столиком уличного кафе, украдкой поглядывая на юношу-официанта с удивительно красивым открытым лицом. Летнее солнце медленно поднималось над Парижем. Влажный с утра воздух наполняла вонь от дрянных сигарет дамочки, что сидела за соседним столиком, чья-то громкая ругань и почти непрерывные гудки машин. Голова раскалывалась, вчера все отмечали окончание университета, и он надрался, как свинья. Теперь ему было плохо и стыдно. Вторая чашка кофе подряд не помогла, и он подумывал заказать уже третью.

Официант будто чувствовал его взгляд, всё время отворачивался, усердно протирая столики, и постоянно крутился вокруг дамы с дерьмовыми сигаретами. И что он в ней нашёл? Дама вяло улыбалась официанту и непрерывно курила, сбрасывая пепел на мостовую.

Зазвонил телефон. Все трое потянулись в карманы, но он с ужасом обнаружил, что звонят ему. Незнакомый номер. В руках сразу же возникла неприятная дрожь.

— Месье Кюстин?

Голос женский, властный, деловой. Наверное, кто-то прочитал его отклик на вакансию. Почему так рано?

— Да, слушаю Вас.

— Это центр де Голля, — он напряг все извилины, наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что там была за вакансия. — Ждём Вас на собеседование в девять. Это через сорок минут. Постарайтесь не опаздывать. Адрес выслала Вам на почту. Здесь недалеко.

— Простите, я...

Но дама уже повесила трубку.

— Чёрт!

Он вскочил, едва не уронив стул, сунул под чашку десять евро: чаевых этот официант не заслужил, и торопливо пошёл по улице, на ходу рассматривая присланную карту. Центр и правда оказался недалеко, в трёх кварталах от кафе. Чем же они занимаются? Он открыл сайт, пролистал. Благотворительность, реабилитация ветеранов... Стоп. Резюме туда он точно не посылал. Зачем им специалист по горным породам? И откуда они знают, где он находится?

Резко остановившись, он огляделся по сторонам. Прохожие не обращали на него никакого внимания, кто-то задел его плечом. Постояв так немного, он вздохнул и пошёл дальше. Что ж, придётся выяснить, что всё это значит. Почему-то стало страшно, но, вместе с тем, и безумно интересно. У него всегда так: что-то незнакомое вызывает страх и желание спрятаться, закрыться в своей комнате и не выходить. Ещё есть спасительные слёзы, после них всегда становится легче. Но сейчас не поплачешь. Он набрал полную грудь воздуха, прежде чем войти в старинное здание.

Внутри это не было похоже на благотворительный центр. Здание выглядело совершенно опустевшим, никаких посетителей, сотрудников, шатающихся со стаканчиками дешёвого кофе, только чересчур внимательная охрана с рамками на входе. Потом ресепшен, где у него забрали телефон и положили в специальный сейф. Хорошо, хоть остальные вещи не заставили сдавать. Молчаливый сопровождающий, костюм которого производил впечатление сильно поношенного и, к тому же, вонял мышами, проводил его на второй этаж, в один из совершенно безликих кабинетов.

— Вы почти вовремя.

Немолодая женщина в деловом костюме, похожая на какую-то актрису на пенсии, протянула ему руку и коротко кивнула. Похоже, она за всю свою жизнь так и не научилась улыбаться.

— Простите, — пробормотал он. — Но я не совсем понимаю...

— Садитесь, — женщина показала на старинное кресло, сама вернулась за стол и уткнулась в какую-то папку. — Сейчас принесут кофе и алка-зельтцер.

Вся обстановка в кабинете выглядела очень дорогой и старинной, будто из антикварного магазина. Вдоль стен расположились полки с не менее старинными книгами, чьи корешки напомнили ему поход с мамой в национальную библиотеку. Толстенные стёкла не пропускали ни единого звука с улицы, и в непривычной тишине слышно было, как под ним скрипнуло кресло.

Ни на столе, ни под столом не просматривалось никакого компьютера или экрана. Только цветные карандаши, несколько минималистичных ручек и стопка папок с бумагами. Он открыл было рот, чтобы спросить, но женщина его опередила.

— Мы очень плотно работаем с компьютерным оборудованием. Просто хочется побыть в тишине. Это помогает мне сосредоточиться. А вот и ваш кофе.

Дверь отворилась, и седой мужчина вкатил в кабинет сервировочный столик на колёсиках с двумя чашками кофе, высоким стаканом, в котором ещё бултыхались две таблетки, и круассаном с курицей.

— Спасибо... — Выдавил он из себя.

— Советую сначала выпить алка-зельтцер. Голове сразу станет легче, — сказала женщина, не отрываясь от бумаг.

— Вы экстрасенс? — Он выпил растворённое в воде лекарство.

— Нет, но хотела бы им стать. Итак, ввожу Вас в курс дела. Правительственное агентство по коммуникациям требует отчёта о состоянии марсианских шахт. Нам нужна подробная карта, сейсмоустойчивость, расположение шлюзов, состояние грунтов, залежи льда, генераторы кислорода, в общем, всё, что только можно узнать. Главное, конечно, это подвижность грунтов и сейсмоустойчивость. Мы запросили марсианское правительство, но они очень медлительны, а отчёт нужен вчера. Планируется замена коммуникаций, поставки оборудования, а данных мы так и не дождались. Поэтому Вы летите на Марс завтра. Сейчас поедете домой, отдохнёте, и в два часа наша машина заберёт Вас у подъезда.

— А... — Он тяжело сглотнул. — Послушайте, Вы совершенно меня не знаете, я не справлюсь с такой масштабной работой, и вообще, я отказываюсь. Я не хочу никуда лететь!

Ему вдруг стало душно, стены будто придвинулись к нему, захотелось вскочить и выбежать из кабинета, но он подавил в себе приступ панического страха. Женщина внимательно смотрела на него.

— Съешьте круассан, Мишель, пока не остыл. Ваш любимый, курица песто из Старбакс.

— Да кто Вы вообще такая?

— Вам лучше будет уехать, — она проигнорировала вопрос. — Соседский мальчик из семьи беженцев, с которым вы целовались вчера ночью в пьяном виде, написал на Вас донос, что Вы заставили его целоваться и облизывали ему гениталии, а он не смел Вам возразить. Во взятых образцах нашли вашу ДНК.

— Господи! — Мишель закрыл лицо руками. — Это же неправда!

Слёзы непроизвольно покатились у него по щекам, он шумно втянул носом воздух.

— Разумеется, примитивное враньё. Мальчик поменяет показания, как только Вы заплатите им пятьдесят тысяч евро.

— У меня нет таких денег...

— Возьмёте кредит. Мы можем выдать Вам ссуду в счёт будущей зарплаты. Или миграционная служба может вспомнить, что они неправильно заполнили анкету, сознательно исказили данные, да и оснований для дальнейшего пребывания у них не осталось. Выбирайте. Одно ваше слово, и их депортируют в течение часа.

— Да... Боже! Нет, не надо причинять парню такие неприятности... — Он всхлипнул.

— О, всё будет исключительно гуманно. Справедливость восторжествует. Кстати, на Марсе каждый второй гомосексуалист. Уж не знаю, почему. Климат, наверное, влияет. Думаю, Вас это позабавит.

— Что ещё Вы обо мне знаете?

— Ну, у нас небольшой пробел в оценке количества спермы, когда Вы дрочите. Мне кажется, ближе к чайной ложке, но точно не взвешивали. Поэтому ешьте уже свой круассан, Мишель, и валите рыдать в комнатушку на чердаке. И не задавайте больше дурацких вопросов.

Из здания он выбежал красным, как рак. Так сильно его ещё не унижали. Просто развели, как воробья на крошки. Реветь совсем не хотелось, наоборот, хотелось отомстить и немедленно. Голова совершенно не соображала, щёки горели, будто ему надавали оплеух где-нибудь в подворотне. Мимо проезжал какой-то мальчишка на роликах, Мишель с силой толкнул его, и парень закувыркался по асфальту.

— Эй, ты чего? — Возмущённо выкрикнул тот.

— Ездят тут всякие, пройти уже невозможно! — Глухо ответил Мишель.

Он поспешил на набережную.

Сена лениво катила свои воды под палящим солнцем. К июню река обмелела и начала вонять, поэтому горожане не спешили на прежде забитые людьми набережные. Мишель подбежал к ограждению, выхватил телефон, размахнулся...

— На вашем месте я бы этого не делала.

Его чуть удар не хватил от звука этого голоса. Медленно обернувшись, Мишель увидел ту самую женщину, с которой беседовал буквально полчаса назад. Только костюм на ней был уже не бордовый, а кремовый.

— Чем Вы меня напоили? Я будто схожу с ума! — Он спрятал руки за спину.

— Зачем нам пичкать Вас наркотиками, если и так у нас полный контроль? Это не логично.

Она подошла к перилам, уставилась на пошедшую лёгкой рябью воду. Мишель усиленно пытался придумать, как бы ей половчее ответить, но голова была пустая, как картонная коробка.

— Ваших соседей погрузили в машину и увезли в неизвестном направлении десять минут назад. Через три дня полиция возбудит дело о пропаже, и Вас начнут искать. Пока как свидетеля, — она сказала это буднично, будто рассказывала о пиццерии на углу, и Мишель вытаращил глаза от удивления. — Ваша реакция естественна. Протест, желание сбежать. Думаете, что мы следим за Вами через телефон, поэтому хотите избавиться от него.

— А это не так?

Мишель судорожно сглотнул. Он тоже повернулся к реке, облокотился о перила. Теперь у него горели не только щёки, но и уши.

— Телефон тоже используется, не спорю. Но технологии шагнули далеко вперёд. Вы думаете, весь этот искусственный интеллект создавался, чтобы помочь художникам рисовать картины?

— Вообще не думаю, — он помотал головой. — Не могу соображать в такой обстановке.

— Я заметила. Поэтому мы будем направлять Вас, пока не научитесь. Как видите, лёгкая демонстрация наших возможностей Вас просто дезориентировала. Вы напуганы, чувствуете себя потерянным. Хотите спрятаться и всё обдумать, соорудить план. Униженное достоинство требует отмщения. Только я скажу, к чему это приведёт. Пойдёте по этому пути — наделаете ещё больше ошибок. Надо было брать деньги, так бы сохранили мальчишке жизнь.

— Вы сделали из меня убийцу! — Слёзы опять навернулись на глаза.

— Это было ваше решение, — она пожала плечами. — Как видите, от ваших решений теперь зависят реальные жизни. Может сразу назовёте список, чтобы долго не мучится?

— Оставьте меня и людей в покое! Что вы ко мне привязались! — Почти выкрикнул Мишель.

— Не могу. Родина в опасности, Мишель, и она выбрала Вас, чтобы Вы ей помогли. В ответ она кое-что сделает для Вас. К тому же, из всех кандидатов у Вас наибольшая вероятность вызвать доверие противника. Разве может причинить вред неуверенный в себе молодой гей?

— Противника? Вы шпиона из меня сделать хотите?

— А Вы думали, мы конфетами торгуем? Давайте так. Вы берёте в руки свою драгоценную задницу, и мы продолжаем взаимовыгодное сотрудничество. Или я иду дальше по списку. Напомните, кто там следующий. Официант, которому Вы уже несколько дней подряд строите глазки?

— А если я покончу с собой? — Слабым голосом спросил Мишель. — Это всех спасёт?

— Хотите разыграть драму, но получится, как всегда, комедия, — она повернулась к нему, и на лице у неё заиграла злорадная усмешка. — Хотя постойте. Мне даже интересно: выберете Вы смерть ради призрачного блага для знакомых и не очень людей, или полетите на Марс, знакомиться с геями и попутно выполнять наше поручение. Хм... Вот так дилемма, верно?

— Похоже, вы знаете ответ на этот вопрос, — Мишель снова покраснел до кончиков ушей, отвернулся, уставился на противоположную набережную.

— Хорошо. Будем считать, что мы договорились. Вещи с собой не берите, Вам всё выдадут. Но нераспечатанную пачку презервативов я бы из карманов не выкладывала: вдруг пригодится.

— Чёртова сука! — Пробормотал Мишель, когда она ушла.

Возвращаться домой он не захотел. Так и слонялся по набережной, пока не позвонил телефон: машина ждала его буквально в двухстах метрах на парковке. Шофёр, молодой парень из Марокко, темнющий, как ночь, всю дорогу улыбался ему в зеркало заднего вида и подмигивал, но Мишель старательно делал вид, что не замечает знаков внимания. Ему было не до того, он чувствовал себя так, будто его изнасиловали, сделали из него соломенное чучело и насадили на шест.

В аэропорту шофёр открыл дверь, подал ему руку в белой перчатке, помогая выбраться из машины, потом нагнулся к его уху и прошептал:

— Я всё понимаю, мистер. Тяжело всё время ощущать чью-то руку в своей жопе.

Это заставило Мишеля первый раз за день улыбнуться.