Оказывается, даже тварям нужен был сон.

Дриши спал ровно три часа в сутки, с двух ночи до пяти, и это было единственное время, когда Алексей чувствовал себя относительно свободным.

Он спокойно мог находиться в любой точке огромной территории лабораторий, для него открывались почти все двери. Но в иные часы, его преследовали липкие взгляды лаборантов, которые смотрели на него, как на очередного подопытного. Спину жгли красные глазки видеокамер. И в любую секунду его мог догнать вкрадчивый шепот «хозяина», призывающего свою зверушку для очередной забавы.

Да, Леша забавлял Дриши, был для него чем-то на подобии деликатеса. Тварь ежедневно выжирала эмоции Книжника, выскабливала его душу начисто, оставляя за собой незаживающие раны.

Он накачивал жертву препаратами, погружал в наркотический транс, травил, издевался на глазах у подчиненных. А потом вдруг сменял гнев на милость – залечивал ранки, поил синтетическим молоком, исцеляющим сорванное горло, уносил в комнату на руках и там ненадолго оставлял в покое.

Алексею все никак не удавалось уловить ритм Дриши – настроение того сменялось в день по несколько раз, вместе с желаниями. А фантазия его, и в работе, и в забавах, была неисчерпаема.

Леша пытался закрыться, уйти в апатию, закуклиться в ожидании лучших времен. Но...

Дриши впал в ярость, измазал весь пол лаборатории Лешиной кровью и четко дал понять, что тот живет только за счет собственных вкусных эмоций. Сладких, тонких потоков, похожих на шипучий алкогольный коктейль – Алексею в последнее время казалось, что он сам начинает различать вкус и цвет этих волн.

Больше Леша не рисковал и позволял себе расслабиться лишь в минуты, когда его персональное чудовище сворачивалось клубком на красном диване и замирало на благословенных три часа.

Тогда Алексей выходил из комнаты и бесцельно бродил по полутемным залам, между стальных операционных столов, подсвеченных огнями аппаратов и зеленоватым излучением физиологической жидкости в боксе с живым экспонатом. Тело, плавающее в стеклянной колбе, так же спало в это время суток. Хотя аппаратура центрального бокса продолжала вращать сгусток черноты с очертаниями человеческой фигуры, и Книжнику то и дело казалось, что он чувствует на себе взгляд мутно-серого глаза Птицы.

Порой он набирался храбрости и подходил к аквариуму вплотную, вглядываясь в сумрак, но мужчина по ту сторону толстого стекла не открывал глаз. И Алексей вновь отправлялся бродить по гулким пространствам.

Его ноги в мягких тапочках не порождали эха – вокруг царили покой и тишина.

Леша одну за другой, обходил все двери, ведущие к выходу, в надежде, что однажды одна из них окажется незаблокированной. Возможно, он смог бы узнать код, если бы осмелился приоткрыть внутренние белые щиты и вновь коснуться инфополя, но что-то ему подсказывало, что этот способ приведет его к гибели еще быстрее, чем садистские игрища Дриши. Книжник чувствовал, что наверху о нем не забыли – стальной взгляд Паука наблюдал за лабораторной мышкой. Так, на всякий случай.

>>>

Эта ночь не стала исключением.

Дриши вошел в комнату без пяти минут два, сдернул с плеч несвежий и давно уже не белый халат, скинул с ног узкие туфли и спустя секунду уже свернулся в позу эмбриона на краю дивана.

Алексей даже не стал дожидаться, когда невозможно пушистые ресницы твари перестанут дрожать – поднялся и тихонечко вышел в сумрак коридора.

Тишина. Холодная тишина царства смерти и боли.

Леша зябко ссутулился, сжался, скрестив руки на груди, и побрел по своему извечному маршруту – проверять запертые двери.

Что-то было не так. Он понял это, едва только оказался на пороге главного зала – зала с Птицей. На грани восприятия зыбким миражом колыхалось что-то, заставляющее само существо Алексея настороженно замереть. Что-то знакомое, какое-то смутное ощущение или... звук? Тихий и абсолютно невозможный здесь – в этом сосредоточии кошмаров.

Это была музыка.

Нестройная, то и дело прерывающаяся мелодия разливалась по лаборатории. Аппараты не могли ее зафиксировать, слишком призрачным было звучание. Но Книжник слышал ее остатками искалеченной души.

Или это был его бред? Может быть, он наконец-то окончательно начал сходить с ума?

Не зная ответа, Алексей осторожно двинулся по направлению к аквариуму. Заметил, что фигура в нем не вращается и насторожился еще больше.

Здесь музыка звучала чуточку громче. Прижавшись телом к холодному стеклу, Леша выглянул из-за бокса, ожидая увидеть очередной страшный эксперимент безумных ученых. И едва не вскрикнул от удивления.

Их было двое – мужчина и девушка. Он узнал обоих.

Вольфганг Шефер периодически посещал лабораторию для сдачи непонятных анализов и прохождения курса вакцинаций. Его замеряли, вели его медицинское дело и за глаза называли то Дружком, то Тузиком. Высокий, широкоплечий брюнет с жесткими рубленными чертами лица, солдатской выправкой и абсолютно звериным выражением карих глаз. Он выглядел черствым, равнодушным солдатом, игнорирующим все, что выходило за рамки приказов – настоящий Волк Войны.

Имени девушки Алексей не знал, он и узнал-то ее только по служебной форме паучьего боевика. Она была из тех, кто периодически приносили и приводили в лабораторию новых подопытных, не отвечали на ехидные шутки Дриши и никогда не снимали непроницаемых шлемов. То есть, никогда до этого момента. Сейчас девушка была с непокрытой головой, и Леша видел по-мальчишески короткий ежик светлых волос и голубые озера глаз.

Рядом с Вольфгангом она выглядела юной и хрупкой.

Лаборатория на ночь закрывалась, отсюда уходили даже приближенные к Дриши ученые. Эти двое не должны были здесь быть. Они не могли быть здесь.

И уж тем более они не могли здесь танцевать, трогательно взявшись за руки и испугано-доверчиво заглядывая в глаза друг друга.

Леша неслышно присел, во все глаза глядя на чудо и чувствуя, как с каждой нотой мелодия обретает все большую стройность. Музыка звучала, робкая и осторожная, такая невозможная в этом царстве Тьмы.

Двое танцевали. А третий весь превратился в чуткую тень, собирая крошки тепла, которые, словно искры от костра – долетали до него от пары влюбленных. Легкие и бархатистые, они питали истерзанную душу Книжника своими жемчужными капельками, согревали.

Хлопки ладоней грянули одиночными выстрелами.

Мужчина и девушка отпрянули друг от друга и оглушено застыли, нервно хватаясь за оружие. Алексея проморозило ужасом – он не мог ни вскрикнуть, ни даже сдвинуться с места.

Дриши стоял прямо за его спиной и восхищенно улыбался. Уже не аплодировал.

– Какая прелесть, – выдохнул он и облизнул губы. – Какая восхитительная пара!

Он перевел взгляд с Вольфганга на девушку и обратно.

– И давно вы вместе, а? Как интересно...

Леша больше не слышал музыку. Он не слышал вообще ничего, кроме слов, срывающихся с жестоких губ чудовища.

– Это у вас прелюдия такая, да? А поукромней местечка вы не нашли, да? Например, в вашей личной ячейке, мисс... как там вас? Не важно. Или в конуре Вольфа, а? Слишком неромантично, да? Понимаю.

Возможно, Алексей мог бы сейчас уйти. Исчезнуть, воспользовавшись тем, что на эту ночь Дриши нашел новые игрушки. Но боль от потери чуда - пусть даже чужого - парализовало все его несчастное существо.

– Ну и что же мне с вами сделать, голубки? А? А я знаю! – Дриши коротко рассмеялся. – Я стану вашим Купидоном! Вы согласны? Вижу, что да. Итак...

Он сделал короткий шаг вперед. Жестокие глаза впились в лицо Вольфганга.

– Я предоставлю вам выбор. Очень простой выбор. Или ты сейчас, прямо здесь, подтвердишь свои чувства делом, трахнув свою Джульетту прямо на... на вот этом столе. А я вас благословлю. Ха-ха! Или... ты признаешь, что ваш гормональный бунт нихрена не стоит и пристрелишь офицера ноль-одиннадцать незамедлительно. Задача ясна? На размышление ровно минута – выполнять!

Алексей видел их лица – застывшие смертные маски. Они смотрели на Дриши, и в их потускневших глазах не было ни гнева, ни удивления – только первозданная холодная обреченность.

Секунды текли, словно горький мед. Но Вольфганг уже вынул пистолет из кобуры.

Снял с предохранителя.

Девушка покорно ждала выстрела.

Дриши тоже ждал и улыбался. Щуплый, босоногий. Безоружный. Смертельный.

Так не должно быть!

В горле Леши заклокотало болезненной горечью.

Он видел перед собой самое настоящее чудо. Зеленый росток, пробившийся не через асфальт даже – через холодную сталь. И чудовище, готовое растоптать, вырвать с корнем, уничтожить зарождающуюся любовь. Лишить Алексея последней надежды на... не важно на что!

Леша вскочил, внутренне леденея от ужаса.

– Нет, ну что это такое? – воскликнул он.

Голос сорвался, едва не перейдя на визг.

Все участники трагедии с удивлением воззрились на него.

Алексей тряхнул волосами, расправил плечи и поплыл в сторону Вольфганга, покачивая бедрами, как заправская проститутка.

– На что такому мужчине эта малолетка, что она может ему дать? – проворковал он громким шепотом с хрипотцой. – Там и взглянуть-то не на что.

– Что ты делаешь? – спросил Дриши, склоняя голову на бок и распуская щупальца.

От Книжника несло потрясающим, небывалым коктейлем противоречивых и ярко-шипучих эмоций. Кисло-сладких, горько-соленых, взрывающихся на языке мириадом фейерверков.

– Я? – какая-то часть Алексея сама не знала ответа на этот вопрос. – Я хочу преподать этой Джульетте наглядный урок на тему того, как делать мужчине приятно.

Вольфганг вскинул пистолет в его сторону, не позволяя приблизиться к себе.

– Фу, Вольф! – скомандовал Дриши. – Пусть делает, что задумал. А я посмотрю.

Тварь упивалась новыми вкусами, объедалась эманациями Книжника.

Пистолет дрогнул и опустился. Следом за ним сам Леша опустился на колени и оставшееся расстояние прополз на них.

Вцепился немеющими пальцами в пряжку ремня на форменных штанах мужчины. Вжикнул молнией. Вольфганг дернулся всем телом, явно борясь с желанием удавить белобрысую тварь, копошащуюся у него в паху.

— Что тут у нас? Ого! — последний возглас Алексея был вполне искренним.

Член у Вольфганга оказался весьма внушительных размеров даже в состоянии покоя.

— А ты у нас большой мальчик, — мурлыкнул Леша и припал губами к темной головке.

Над ним шумно сглотнули, засопели, неловко переступили с ноги на ногу. Подчиняясь команде «фу», сцепили руки за спиной, лишая себя возможности инстинктивно отбросить противника.

От мужчины невыносимо разило псиной. Алексей чувствовал на себе обжигающие чужие взгляды, и от осознания происходящего кружилась голова, тошнота подкатывала к горлу. Но он не позволял себе остановиться.

Вольфганг глухо рыкнул, чувствуя, что губы и язык Алексея добивались своего — член наливался кровью, поднимался и твердел.

Заинтригованный, впечатленный Дриши шагнул в сторону, чтобы лучше видеть происходящее.

— О, да. То, что нужно, — прошептал Алексей, по-кошачьи оглаживая член Вольфа щекой.

Бросил короткий, полный шальной страсти взгляд в сторону замершего хозяина лаборатории и взял в рот на максимально возможную глубину.

Вольфганг зарычал отчетливее. Стоящая рядом с ним девушка шумно дышала, сжимая и разжимая кулаки. Но спектаклем все еще руководил Дриши.

Пьянеющий от обилия эмоций, впечатленный, радостно обжирающийся Дриши. В какой-то момент он начал смеяться.

— Потрясающе! Да у тебя талант, Алёша. Ты снова меня удивляешь.

«Все что угодно», — думал Алексей, насаживаясь до самого горла, по-блядски постанывая и чмокая: «Все что хочешь делай со мной. Только пусть они живут. Пусть они возненавидят меня, пусть презирают. Только пусть они выживут».

Вольфганг снова вздрогнул. Рот Леши наполнился горячим и пронзительно горьким.

Он отстранился, не смыкая губ. Облизнул их белесым от спермы языком. Позволяя капельке стечь до подбородка. Взглянул на Дриши и медленно сглотнул.

Хозяин лаборатории запрокинул голову в диком смехе.

— Умница, Алёша! Молодец! Вот так, офицер, учитесь.

Алексей почувствовал, что ноги его совершенно не держат, и шлепнулся с коленей на задницу. На раскрасневшихся губах застыла шальная, придурочная улыбка. Перед глазами все плыло и, кажется, он снова начинал видеть буквы и символы в воздухе.

Он не отследил, в какой момент Дриши перестал смеяться. Не разобрал команды, отданной Вольфгангу.

Дуло пистолета охладило висок и немного прояснило сознание.

– ...а я очень не люблю, когда мои игрушки развлекаются с чужими, – услышал Леша окончание фразы, но на новый испуг уже не нашлось сил.

Тишина лопнула высокой нотой, пронзившей сознание раскаленной иглой. Леша схватился за уши и сжался в клубок. Рядом повалился Вольфганг, уронив оружие.

Пол под ними мелко завибрировал.

– Что? Что? Что это?! – завизжал Дриши, распластываясь по полу, но находя в себе силы на то, чтобы озираться по сторонам.

Алексей с трудом приоткрыл один глаз и огляделся. Жидкость в стеклянном боксе кипела, за пузырьками невозможно было различить бьющейся на проводах Птицы. Аппаратура сходила с ума, но ее треска и писка было не слышно за пронзительным, невесть откуда берущимся монотонным воем.

– Какого хрена?! – Дриши висел на одном из компьютеров, вбивал какие-то команды, но, похоже, результата добиться не мог. – Почему он активен?

Птица. Это делает Птица.

Книжник со стоном растянулся по стальному полу и пополз к боксу. Не ведая, что творит, прижал ладони к стеклу.

– Хватит, – прошептал или подумал. – Перестань...

Птица бушевала, грозя разбить свою, теперь кажущуюся игрушечной, тюрьму. Ураган, запертый в елочном шаре. Если вырвется – поглотит все; и эту лабораторию, и Дриши, и раздавленных на полу влюбленных, и самого Лешу.

Алексей сцепил зубы, прижался лбом к стеклу, вгляделся в вспененную муть.

«Прекрати!»

Золотая вязь слов разбилась о белые щиты изнутри, не достигла цели. Или?..

>>>

Звук оборвался, оставив в груди болезненную дрожь отголоском. Мониторы мигнули последний раз и погасли.

– Что? Что случилось? – спросил Дриши сорванным голосом. – Как это...

Его распахнутый вишневый взгляд зацепился за фигурку Алексея, замершую под затихающим аквариумом.

– Так-так, – просипел Дриши. – Вот оно что. Вот оно как.

Он поднялся и на нетвердых ногах направился к своей игрушке. Подцепил бесчувственное тело за ногу и поволок, с каждым шагом ступая все увереннее и тверже.

– Так-так, Альберт Генрихович, проворонили вы свое счастье. Все вы Лютниста ловите, все вы всякое дерьмо Дриши скидываете. А мы тут, глядишь, и без вашего Лютниста справимся. В дерьме-то иногда алмазы прячутся, хе-хе.