Алексей ощутил холод. И шероховатость тканевой обивки под пальцами.

Он осторожно приоткрыл глаза и увидел красный цвет. Спустя мгновение, сообразил, что лежит на диване, лицом к спинке. Прислушался, но помимо отдаленного неясного гудения, похожего на работу огромного компьютера – его окружала тишина.

Леша медленно и осторожно повернулся на спину и осмотрелся.

Темно-стальной потолок давил на пространство небольшой комнаты. Вся мебель, кроме ярко-красного дивана в центре, была сделана из металла и пластика: стол, два стула, шкаф-пенал в углу и куллер. В интерьере преобладали оттенки серого, отчего диван казался кровоточащей раной в остывшем трупе. И голый Алексей на нем – словно личинка.

Леша не помнил, как оказался здесь, и кто его раздел. И, пожалуй, не хотел этого знать. Он растер запястья с уже налившимися синяками на месте наручников. Сел, невольно поджав пальцы на ногах.

Холодно.

Со стены на него смотрела огромная плазменная панель, по экрану которой скользили светящиеся и пульсирующие линии, неприятно розоватые. Переплетаясь, они создавали абстрактные узоры. Алексей смотрел на них, пока не ощутил тошноту и пробудившуюся головную боль.

Отвернувшись всем корпусом, Леша прижался боком к спинке дивана, подобрал под себя ноги, пытаясь сохранить тепло.

Он потерял сознание от ужаса, когда Птица взглянула на него. Хотя на самом деле, это было не самое ужасное происшествие за последние сутки. Просто сознание Леши решило, что с него хватит.

Думать о том, что будет дальше, не хотелось. Как и о том, почему он оказался один и голый в этой странной комнате. Думать не хотелось в принципе, в голове было пусто.

«Так нельзя», – одернул себя Алексей, ощутив, как сонно опускаются веки.

Нужно было собраться и попытаться придумать, что делать дальше. Нужно было выбираться отсюда. Найти выход. Не опускать рук. Не сдаваться.

Леша заставил себя осмотреть комнату внимательнее.

Окон не было, что неудивительно, если учесть, что он, скорее всего, оставался на нижнем этаже. Магнитный замок на еле заметной двери. Крошечные отверстия вентиляции под самым потолком, туда разве что руку можно было просунуть, если дотянешься. Еще одна дверь из полупрозрачного пластика вела, судя по всему, в ванную комнату. Ноутбук на столе...

Ноутбук?!

Алексей метнулся было туда, но именно в этот момент дверное полотно уехало в стену и, Дриши шагнул через порог. Он смотрел под ноги и, похоже, не заметил метания спугнутого пленника.

– Проснулся? – тень улыбки на узких губах, пронизывающий взгляд. – Это хорошо.

Кажется, при его появлении, в комнате стало еще холоднее.

Взгляд Дриши ощупывал обнаженное тело Алексея. Это ощущалось почти физически. Это было странно и неприятно, словно кожу Леши трогали невидимые щупальца. Темные, с присосками.

Дриши стоял на пороге, будто ждал чего-то. Стоял и улыбался. От этой картины волосы шевелились на затылке.

– Верните мне одежду, – попросил Алексей, стараясь придать голосу твердость.

– Зачем? – Дриши по-птичьи склонил голову к плечу.

– Мне холодно, – абсолютно честно ответил Леша.

Дриши, видимо, полностью удовлетворился доводом. Кивнул и протянул руку. В стене, за декоративным щитком, обнаружилась панель управления. В том числе терморегуляция.

Гудение на миг усилилось, по полу повеяло теплым воздухом.

– Так лучше? – спросил Дриши, оказавшись вдруг совсем близко.

Алексей невольно вздрогнул, поспешно кивнул. Улыбка на губах Дриши стала шире. Он протянул руку и легко огладил Лешу по щеке. Большим пальцем очертил линию от скулы до подбородка, скользнул по шее.

Алексей не сопротивлялся. Понимал, что бесполезно. Дриши смотрел на него, считывая микроскопические проявления эмоций. Словно слизывал их с Книжника, собирал теми самыми щупальцами, смаковал. Губы его едва заметно беззвучно шевелились.

– Ты красивый, – произнес Дриши, наконец. – И такой... яркий.

Леша был готов поклясться, что последним эпитетом этот странный человек заменил слово «вкусный».

– Спасибо.

Дриши кивнул, резковато огляделся.

– Ты будешь здесь жить. У меня. Здесь все есть. Холодильник, микроволновка там, – указал на шкафчик. – Еду я принесу. Чем тебя кормить?

«Кормом, мужским, сбалансированным», – едва не брякнул Алексей, но вместо этого только пожал плечами. И тоже огляделся.

Комната выглядела абсолютно необжитой. С тем же успехом, эти пластик и сталь могли красоваться в любом магазине. Только ценников не хватало. Но Дриши, хоть и казался живым, идеально вписывался в интерьер. Напоминая манекен своей неживой притягательно-отталкивающей красотой, он только усиливал сходство с витриной.

Что хочет это чудовище с завораживающими глазами? Чтобы Леша стал такой же холодной куклой? Или он, напротив, должен оживить здешний пейзаж? Окрасить его своей кровью.

– И что я тут буду делать?

– Жить, – повторил Дриши слегка удивленно.

Не ожидал, что ему придется говорить такие очевидные вещи.

– И все? – растерянно моргнул Леша.

Эту растерянность, замешанную на страхе, словно кошачьим языком слизнули. Алексей снова вздрогнул.

Зрачки Дриши расширились, он прикусил нижнюю губу. И начал медленно приближать свое лицо к лицу пленника.

Книжник отшатнулся было, но отступать было некуда. Позади лишь спинка дивана, в чью алую поверхность он и вжался всем своим существом.

– И все, – выдохнул Дриши, окружая добычу собой. – Ты будешь здесь жить. Выживать. Пока я... пока мне это будет нравиться. Ты.

– Я? Что тебе нужно? – выдавил Алексей.

Уже понимая, что именно нужно этому чудовищу в облике человека. Понимая, но еще не веря.

Сотни невидимых щупалец окружали его, клубились в пространстве. Прилипали, впивались, пробирались под кожу. И тянули, тянули, тянули. Снимали с Книжника пласты эмоций, как шелуху. Высасывали тепло, со всеми оттенками чувств.

– Ты, – прошептал Дриши, упиваясь Лешиным страхом.

Алексей попытался закрыться. Как тогда, в противостоянии взглядов с Пауком, прикрыться белым щитом. Тут же понял, что щит собственно никуда и не исчезал, но тварь не пыталась проникнуть под него. Ей вполне хватало тех эмоций, что лились из жертвы потоком.

«Успокойся», – приказал себе Алексей. Сжал кулаки, задышал глубже. Закрыл глаза. Представил себя гулким и пустым – скорлупой без ореха, развернутым фантиком, шелестящим на ветру. Накрыл свое сознание чистым бумажным листом. Нет – плотным одеялом отчуждения. Стал безвкусной ватой.

Острые когти впились в плечо, вспороли кожу. Леша закричал, дернулся всем телом. По коже побежали красные ручейки.

– Не смей, – остерегающе зашипел Дриши, не выпуская его из стальной хватки.

Боль – это тоже чувство, ее тоже можно пить. Она густая и яркая, ею легко насытиться. Она прокалывает белый лист черными иглами, алой краской смачивает вату.

– Ты ведь не хочешь, чтобы я брал сам? – Дриши снова улыбнулся.

Наклонился и слизнул кровь. Алый язык скользнул дальше, до груди.

Лешу словно током ударило. Он вскрикнул снова. Почувствовал жадные присоски под кожей, холодное, неживое прикосновение голодного сознания к собственному – распахнутому и пульсирующему. И отпустил поток, позволив эмоциям выплеснуться из него неудержимой истерикой.

Он рыдал, бился, рвался и вопил. Молил и плакал, дрожа в объятьях твари. Он просил отпустить его, обещал сделать что угодно. Хотя, какой-то частью себя, понимал с холодной отрешенностью, что как раз и делает все, что от него требуется: плачет, боится, кричит – чувствует. Отдает самого себя в лапы чудовища, вытряхивая до дна.

Эмоции – горячие, словно свежепролитые слезы, текли из него. Леша не мог и не хотел закрываться. Впервые в жизни его желали, буквально жаждали. И были готовы принять таким, каким он был. Только бы он был настоящим, живым, честным!

Его жрали. Упивались всем, что он мог дать. Проникали в распахнутое нутро, копошились там, выгребали полными горстями. Это было больно, мучительно и, вместе с тем – опустошающе прекрасно. Каждое его чувство, каждый оттенок эмоции вспыхивал яркой звездой под веками, горел нестерпимым пламенем. Прежде чем кануть в голодную бездну.

Алексей горел.

А потом все закончилось так же внезапно, как началось.

Дриши качнулся назад, отступил на шаг. Улыбнулся, облизываясь, словно сытый кот.

Леша лежал перед ним, обнаженный и распахнутый. Дышал угасающим жаром.

– Ты клевый, – удовлетворенно констатировал Дриши.

Убрал растрепавшиеся волосы с лица, всей пятерней зачесав их назад ленивым жестом. Развернулся и покинул комнату.

Алексей лежал и смотрел в низкий потолок. Мыслей не было, чувств не осталось. Внутри было холодно и гулко. Времени, кажется, тоже не было. По крайней мере, Леша не знал, шло ли оно, пока он так лежал.

В какой-то момент он зачем-то сполз с дивана и уселся на полу, обняв руками колени. Потом догадался закрыть глаза.

И уснул.