Осенний утренний воздух был тяжёлым, сырым. Серые грозовые тучи плотно затянули небо, не давая рассветным лучам ворваться в город.

Толкнув плечом дверь запасного выхода из гостиницы, Саймон машинально накинул капюшон и поморщился от прохладного ветра. За его спиной показалась девушка. Она куталась в пальто, которое ей было явно велико и практически растворяло её в темноте дверного проёма.

— Машина за углом, — Саймон неопределённо махнул рукой в сторону соседнего здания и преодолел ступеньки крыльца.

За ним безвольно спустилась его спутница. Стук от её каблуков по камням, выложенных на подъездной дорожке, звучал зловеще в утренней тишине.

Если бы у Берты осталось хоть немного сил, она непременно бы спросила, почему её отвозит домой не Верт, а незнакомый ей кучерявый парень. Но она была слишком слаба. К тому же, всё, что ей нужно было знать - кудрявому доверял Верт, а это значит, что и она могла ему доверять. 

В молчании они преодолели путь до машины. Саймон распахнул для девушки переднюю пассажирскую дверь. Но Берта, не удосужившись посмотреть на него, сама открыла дверь сзади и заняла место за водительским сиденьем.

Зелёные глаза Саймона задержались на запястье, скромно показавшемся из-под рукава кашемирового пальто, а затем на тонкой шее. Парень быстро отвёл взгляд и крепко сжал зубы, отчего мышцы на его нижней челюсти заиграли.

Конечно же, Саймон догадался, кто оставил девушке бордовые отметины, отчего тихо, но пылко ругнулся. Он никогда не понимал тех ублюдков, которые пользуются преимуществом в физической силе. Если бы кто-нибудь посмел сотворить подобное с его младшей сестрёнкой, с его Бекки... От подонка и мокрого места бы не осталось!

Тяжело вздохнув, Саймон уселся за руль, завёл машину и на автомате взглянул в зеркало заднего вида. Лучше бы он этого не делал. Ему казалось, что он вернулся в прошлое, где ему было шесть лет.

Тусклая лампочка одиноко свисала с пожелтевшего потолка. Увидев, как мама вскрикнула и сползла по стене, маленький Сай застыл в коридоре. Он с беспокойством смотрел, как мама обхватила себя тонкими руками, уткнулась лицом в согнутые коленки и зарыдала. Саймон тут же приблизился к ней.

— Что случилось? — его маленькая ладошка легла на дрожащее плечо матери.

От его голоса женщина вздрогнула и подняла голову. Саймон увидел её опустошённый, безжизненный взгляд и понял, что произошло нечто страшное. Нечто необратимое.

— Твой папа... Его больше нет.

Саймон устало прикрыл веки.

Перед глазами всё ещё стоял взгляд матери, в котором застыл немой крик отчаяния. И сейчас точно такими же тусклыми глазами Берта смотрела в окно.

— Извини, но я не смогу тебя сейчас отвезти домой, — Саймон нервно кашлянул.

Берта вздрогнула и отвела взгляд от окна, встретившись в отражении с глазами, напоминавшими хвойный, вечно зелёный тёмный лес.

— Почему? — почти шёпотом проговорила она, потому что в горле першило. — Я хочу домой.

— Тебя видел персонал в гостинице. Поэтому тебе нужно обеспечить алиби. Мы посидим пару часов в каком-нибудь кафе под камерами и поедем домой, — Саймон старался, чтобы его низкий с хрипотцой голос звучал, как можно мягче.

Машина тронулась с места и покинула переулок, выезжая на основную дорогу и присоединяясь к утреннему потоку автомобилей.

— Верт убьёт его? — Берта внимательно уставилась на парня, отслеживая реакцию каждого мускула на лице.

Саймон слегка замялся. Честность, краткость и беспристрастность были основными качествами парня при ведении разговора, но он не знал стоит ли озвучивать правду этой девушке. Он смотрел в глаза, полных боли и отчаяния, и весь его внутренний мир содрогнулся.

С трудом вырвавшись из печального плена серых радужек, он отвёл взгляд на лобовое стекло, решив не уступать своим принципам.

— Убьёт. И на месте Верта я бы поступил также.

Услышав ответ Саймона, Берта откинулась на спинку сиденья, чувствуя, как к глазам непрошено подкрались слёзы.

Если кто-то узнает, кто убил Джорджа, то случится страшное. С Вертом, с его друзьями, с ней...

Ей было хорошо известно, на кого работает любимый старший брат. Кристофер Лонсдейл - владелец почти половины коммерческой недвижимости в центре города. Начиная от Тремонт и заканчивая Чарльз-стрит.

Также Берта прекрасно знала, что Кристофер поддерживал нейтралитет с такими же, как и он, коммерсантами с сомнительной репутацией, но весьма огромным доходом. Настолько огромным, что очертания их сумм терялись в туманах нулей. В этот список входили Джордж и его отец, владеющие богатыми окрестностями Бостонского порта.

Убийство Джорджа поставит под сомнения нейтралитет Кристофера, и Берта ощутила, как вернувшийся страх вонзился заточенным ножом под рёбра. Убийцу крупного коммерсанта будет искать не только отец Джорджа, но и сам Кристофер, потому что решит, что его подставили.

— Ты плачешь? — из размышлений её вывел голос кудрявого парня. — Тебе жалко этого ублюдка?

— Что? — прошептала Берта, вновь столкнувшись в отражении с потемневшими глазами. — Нет, черт возьми, нет!

Берта чувствовала, что от едва зыбкого спокойствия не осталось и следа. Внутри неё всё задрожало, и измученное тело ещё больше заболело. Хотелось содрать с себя кожу, снять каждый дюйм, который трогал мерзавец.

Как этот кудрявый посмел подумать, что ей стало жалко чудовищного монстра?

— Мне не жалко Джорджа. Этот козёл имел меня всю неделю, попутно издеваясь. Он не оставил на мне ни одного живого места. Поставил клеймо, испачкал настолько, что даже, если я сдеру свою кожу, мне уже ничего не поможет, — Берта окончательно сорвалась на крик. — Я проклята насквозь!

Растерявшись от такой внезапной реакции, Саймон затормозил и прижал машину к обочине. Начав нервно обыскивать карманы ветровки в поисках сигарет, он обернулся. Его взгляд снова уловил на шее Берты следы от мужских пальцев.

— Твою мать, — тихо выругался Саймон, увидев, как Берта прикрыла лицо руками и начала плакать.

И какой чёрт дёрнул его за язык? Лучше бы он молчал всю дорогу и не начинал разговоров.

Перспектива возиться с сестрой Верта совершенно не привлекала парня, скорее, наоборот. Он не знал, как правильно вести себя с девушкой, и только один вид слёз пугал Саймона, потому что он не умел утешать.

Но привести в чувство рыдающую Берту было самое малое, что он мог сделать для Верта в данный момент.

— Послушай. Ты не виновата...

— Нет, я виновата, — сквозь слёзы выдавила Берта. — Если бы я имела голову на плечах и не поехала с ним, ничего бы не случилось. А теперь из-за меня... — её слова заглушили рыдания.

— Ты же не знала, что так всё выйдет... — Саймон почувствовал ещё больший дискомфорт, услышав новую волну всхлипов и плача.

Зажав в зубах фильтр, он выпустил толстый столб дыма в приоткрытое окно, совершенно не зная, что ему делать дальше. Тихое рыдание за спиной продолжалось, и парень уже хотел пересесть назад и приобнять девушку.

Саймон где-то читал, что при объятиях в организме выделяются какие-то вещества, помогающие легче пережить стресс. И сейчас он готов был поверить в любую чушь из дурацких журналов, лишь бы больше не слушать плач.

— Дай сигарету.

Саймон обернулся, увидев заплаканное лицо девушки, которая боролась с подступающими слезами. Он молча протянул пачку с зажигалкой. Через полминуты Берта глубоко затянулась, и проглотив слезу, произнесла.

— Отвези в меня бар. Хочу, как следует, накидаться.

— Хорошо, — неуверенно проговорил Саймон, боясь, чтобы девушка вновь не разрыдалась.

К его облегчению Берта больше не проронила ни одной слезы весь оставшийся путь до бара.

***

— Прошу.

Слегка шатаясь, Берта открыла дверь их с Вертом квартиры. Саймон осторожно вошёл внутрь, рассматривая помещение изнутри. Парень сделал несколько шагов и застыл у одной из чёрно-белых абстракций, висевших в ряд на стене в холле.

— Что скажешь? — Берта остановилась рядом с парнем и посмотрела на него, насмешливо изогнув одну бровь.

— Ты про это "каля-маля"? — Саймон указал пальцем на холст. — Верт-идиот.

— Почему? — Берта удивлённо уставилась на Сая.

— Потому что твой брат наверняка отдал за это дерьмо бешеные деньги, — недовольно покачал головой парень. — Я бы не повесил такое даже в туалете.

— Согласна, — Берта упустила смешок. — Я бы тоже их все выкинула к чертям собачьим. Но Верт считает, если я буду регулярно видеть свои картины, то когда-нибудь захочу вернуться к творчеству.

Ловко развернувшись на шпильках, она углубилась дальше в квартиру, оставляя Саймона в полном недоумении.

Нет, он не удивлялся тому, что хрупкое тело, в котором плескалась, как минимум, бутылка крепкого виски, до сих пор наплевало на законы гравитации и довольно неплохо перемещалось на каблуках. Саймон был приятно удивлён, что впервые за утро, которое плавно перетекло в полдень, лицо Берты тронула слабая улыбка.

Я буду регулярно видеть свои картины...

Слова Берты ударили по небритой щеке Сая невидимой пощёчиной.

Выходит, что сестра Верта написала то, что он назвал "каля-маля" и дерьмом? Ещё никогда парень не чувствовал себя таким кретином.

— Послушай, я ведь не очень разбираюсь в живописи, — Саймон преодолел холл и вышел в гостиную, попутно рассматривая грифельные стены, высокие окна без штор и барную стойку, за которой находилась Берта. — Точнее, я вообще не разбираюсь в искусстве...

— Не обязательно быть экспертом, чтобы увидеть, что картина merde, — Берта опрокинула в себя стакан виски из запасов брата.

— Просто я не совсем понимаю все эти минимализмы, сюрреализмы и прочую туфту, — развёл руками Сай. — Поэтому, извини, что назвал дерьмом твои...

— Забей, — перебила его Берта и поставила перед парнем стакан с золотистой жидкостью. — Я спокойно отношусь к критике ещё со времён Парижа. Кто действительно беспощаден к молодым художникам, так это французы.

— Ты училась рисовать во Франции? — парень облокотился на столешницу, отодвинув от себя стакан с алкоголем. — Я за рулём.

Кто знает, может он вновь через секунду будет жалеть, что опять завёл разговор с сестрой Верта. В баре Берта была такой закрытой, изолированной, недосягаемой. А сейчас в собственной квартире девушка выглядела более подходящей к этому месту со строгим цветом стен и лишенной ненужных деталей мебелью.

Объёмное пальто покоилось на спинке стула, и Саймон уже мог рассмотреть её худое тело в чёрной блузке, подпоясанной в талии, и слегка свободных тёмных брюках от середины бедра.

Саймону никогда не нравились худые, измученные диетой, девушки. Наоборот, его привлекали пышногрудые, звонко хохотавшие барышни, не стесняющиеся своих объёмов.

Но почему-то его глаза то и дело задерживались на щеках, вспыхнувших от высокого градуса, и персиковых губах, примкнувших к стеклу стакана. На бардовые следы на молочной коже парень уже перестал обращать внимание.

— Как только я окончила среднюю школу mon cher maman отправила меня во Францию. Французские аристократы проявляют живой интерес к обеспеченным жителям Бостона ещё со времён революции. В том числе и графиня де Фобур. Она не имела богатств, зато имела врожденный вкус и чувство стиля. И была рада принять юную американку под своё крыло. Она жила на бульваре Ланн, напротив Булонского леса, — увидев непонимание на лице Саймона, Берта пояснила. — Это фешенебельный квартал Парижа, и пятнадцать минут пешего хода до высшей школы искусств.

— Везёт тем, кому предки могут позволить достойное образование, — с нотками горечи произнёс Саймон.

— Повезло тем, кого родители действительно любят, — холодно ухмыльнулась Берта, закупоривая бутылку виски. — Благими намерениями вымощена дорога в ад.

— До сегодняшнего дня ты и не знала, что такое настоящий ад, — Саймон нахмурил брови. — Тебе не приходилось бросать школу в тринадцать лет и всё своё детство и юность провести под днищем тачек.

Девушка отвернулась к парню спиной и потянулась к навесному шкафчику, поставив обратно бутылку с янтарной жидкостью. С шумом закрыв дверцу, Берта замерла, словно окаменевшая, и обычно несообразительный к намёкам Саймон, ощутил кожей, как между ними выстроилась ледяная стена.

— Я устала, и тебе лучше уйти, — будто бы в подтверждение его мыслей произнесла Берта.

— Верт велел быть с тобой до его приезда, — Саймон старался придать себе невозмутимый вид. — И скоро должен прийти доктор, чтобы осмотреть тебя.

— А если бы Верт велел тебе кого-то убить? — Берта резко развернулась, и её глаза блеснули. — Ты бы убил?

— Послушай, я не обязан отвечать на твои вопросы. Поверь, я бы с бóльшим удовольствием сейчас готовил себе завтрак, чем находился тут.

Саймон отвернулся к окну, где шёл дождь, и стал рассматривать незамысловатые полоски воды на стёклах. Когда его глаза вновь вернулись на лицо Берты, которая прожигала его взглядом, он уловил заметные изменения. Плавные черты стали острыми, словно кто-то невидимый прошёлся лезвием по скулам девушки и подсыпал в серые радужки полыхающие угли.

— Хочешь сказать, что сейчас ты отвечаешь за меня перед Вертом? — зрачки Берты хищно прищурились.

— Да, — без тени сомнений произнёс Сай, бегло рассмотрев её худые руки. — Кстати, тебе бы не помешало поесть. Мне не нужно, чтобы ты откинулась от голодухи до приезда дока.

— Еда в холодильнике, — Берта жестом указала на прямоугольную махину стального цвета в углу кухонного острова. — Раз ты отвечаешь за меня, то в твои обязанности входит приготовить для меня завтрак. Я предпочитаю...

Что говорила дальше девушка, Саймон не слышал из-за скрипа собственных зубов.

Парень глубоко вздохнул и отодвинулся от барной стойки, неспешна обогнув её и заняв место напротив Берты. В нос ударил едва уловимый запах парфюма, и Сай слегка поморщился. Дышать стало проблематично, как и держать себя в руках.

Скоро приедет Верт. Будь милым. Просто милым.

— Я тебе не мальчик на побегушках, — выдавил Саймон, скрестив на груди руки. — Если ты знаешь, где холодильник, то должна знать, где плита.

— Понятия не имею, — фыркнула Берта и открыла один из ящиков, достав оттуда фартук в серую клетку. Она протянула его парню, замечая, как зелёные глаза округлились. — Надень. А то испачкаешь свою прекрасную ветровку, — ухмыльнулась девушка, окинув взглядом мужскую фигуру под спортивной курткой.

Саймон выхватил из её рук фартук, и Берте показалось, что кухня задрожала от его резкого рывка.

Её острый и внимательный взгляд художника и игрока в покер уловил малейшие детали на лице Саймона. Берта заметила, как расширились от возмущения ноздри в носу, который был наверняка сломан в какой-нибудь потасовке, но всё равно придающим грубоватую привлекательность его владельцу. Как между тёмными бровями пролегла небольшая морщина. Как вспыхнули глаза - глаза цвета соснового леса, которые сейчас просверлили в Берте дыру.

Ещё полминуты между Саймоном и Бертой продолжалась зрительная обжигающая атака, которая прервалась стуком в дверь.

— Я открою, — Берта развернулась, но одним движением Саймон преградил ей путь и раздражённо поморщился.

— Оставайся здесь.

Берта недовольно закатила глаза, но послушалась и проследила, как широкоплечая фигура Саймона исчезла за стенами холла. Оказавшись в одиночестве, девушка почувствовала неимоверную слабость и отрешенно присела на барный стул.

Стук капель за окном и полумрак, обитавший на кухне, действовал расслабляюще, и едва прикрыв веки, Берта провалилась в дрёму.

— Мисс Блэквуд, где вам удобно меня принять?

Открыв глаза, Берта повернула голову. Перед ней стоял пожилой мужчина в сдержанном костюме, с благородной сединой в волосах и глубоким, проницательным взглядом. По всей видимости это был доктор, о котором говорил кудрявый.

— Не вижу смысла меня осматривать, но поскольку мой брат всё равно не отстанет, пока не увидит рекомендации доктора, то милости прошу в мою комнату.

Берта поднялась со стула, и её голова медленно закружилась. Похоже, сознание, запачканное крепким алкоголем, начало путать координацию и движение ног, и девушка навернулась на ровном месте. Она не успела, как следует, испугаться падения и провалилась в объятия темноты.

***

Берта поморщилась, открывая тяжёлые веки. Изображение перед глазами никак не желало фокусироваться.

— Я думал, что ты откинешься до приезда дока, — низкий голос отдавался эхом в ушах. — Но ты его дождалась и вырубились прямо перед ним.

— Пить, — прохрипела Берта и ещё раз поморщилась.

Голова была ватной, а язык словно онемел.

Саймон вложил в её ладонь стакан с водой, и Берта сделала жадный глоток. Выпив всё до последней капли, девушка, наконец, смогла рассмотреть, что находилась в своей постели, а рядом сидел кудрявый.

Прикрыв глаза рукой, Берта едва не сдержала раздражённый вой. Где же Верт? И почему до сих пор в её доме кретин, не способный отличить минимализм от сюрреализма?

— Мне нужно умыться и в душ, — выдавила Берта, слабо приподнимаясь в постели. — Ты можешь быть свободен.

Она уже представляла, как с горячими струями по её телу будет стекать его грязные отпечатки и прикосновения. Как она проведёт долгожданный обряд очищения, но неожиданно её взгляд упал на низкий столик. На нём лежали тарелки с яичницей, сандвичами с лососем и отменно прожаренным стейком.

— Что это такое? — спросила Берта охрипшим голосом и отодвинула низкий столик на колёсиках в сторону. — Я не ем себе подобных, это кощунство.

— Не ешь свинину? Мусульманка? — заинтересовано спросил Саймон.

— Я вегетарианка, — прошипела Берта. — Разве Верт недостаточно тебе платит, что ты не сможешь сходить в ресторан, чтобы узнать, чем отличается стейк из свинины от мраморной говядины?

Саймон чувствовал, как с последним вопросом Берта окончательно похоронила его нервную систему. Видит Бог, он старался наладить контакт и абстрагироваться от главного раздражителя, но эта девчонка слишком невыносима.

— Послушай, я в состоянии сходить в ресторан, скупить брендовые шмотки, которые так обожает твой брат, но не считаю нужным это делать, потому что у меня есть другие, более важные приоритеты. Я не собираюсь пускать пыль в глаза...

— Именно поэтому ты купил мерседес? — насмешливо перебила его Берта.

— Это не твоё дело! — рявкнул Саймон, подскакивая с кровати.

Хоть он и понимал, что девчонка нарочно язвит ему, но её глупые замечания проникали глубоко в сознание и почему-то задевали больное.

Со всей силы Саймон толкнул дверь и оказался в полумраке коридора. Он мигом спустился по лестнице и бегло окинул взглядом гостиную, где всего час назад на полу лежало обездвиженное тело Берты. Затем он оказался в холле, и увидев чёрно-белые абстракции, в его в голове тут же пронеслись слова доктора "суицидальные наклонности".

Саймон не помнил, как вновь оказался на втором этаже, не помнил, как умудрился открыть дверь в ванную, откуда доносились звуки воды. Всё, что он увидел - широко распахнутые серые глаза и быстро движущие губы.

Парень застыл на пороге, а Берта что-то быстро говорила на французском языке.

Секунда, и в его голову уже летел какой-то пузырёк, но в суматохе Саймон ловко увернулся от снаряда. Опомнившись, он схватил висящее на стене полотенце и набросил его на полураздетую Берту.

— Отдай мне все бритвы, станки, лезвия, и я уйду, — процедил Саймон и отвернулся в сторону, чтобы не смотреть на высоко поднимавшуюся от возмущения грудь.

— Va te faire enculer*!

— Я ни хрена не понимаю по-французски. Я повторяю - отдай все чертовы лезвия!

Никак не отреагировав, Берта продолжала кричать на непонятном для него языке. В одно мгновение Саймон начал одним за другим открывать ящики и проверять шкафчики на наличие острых и режущих. Наконец, когда карманы ветровки были забиты бритвенными станками, клинками и маникюрными ножницами, Саймон спешно покинул ванную комнату.

Он успел закрыть за собой дверь за полсекунды до того, как в дверное полотно угодил один из флаконов с жидким мылом.

— Что здесь происходит? — в коридоре стоял изумленный Верт, прислушиваясь к звукам за закрытой дверью.

Саймон облегченно выдохнул, увидев друга, и выудил из карманов всё, что всего минуту назад вытащил из ящиков.

— Ты можешь требовать от меня всё, что угодно, — выдавил Саймон и отдал ему бритвенные станки. — Но больше никогда не проси меня приглядеть за своей сестрой!

_______________________
Va te faire enculer* - французское ругательство, в переводе на русский мат "Пошёл на х*й".