В детстве у Кацуки и Изуку были натянутые отношения. Хотя Мидория и старался сдружиться с Бакуго, но последний лишь усмехался над жалкими попытками своего "друга". Вечные насмешки и издёвки снижали самооценку кудрявого парнишки до самого ядра Земли, а может и ниже, однако он и не собирался отступать от своей цели — стать другом Кач-чана. Так Изуку его вечно называл. Правда, эти попытки были тщетны. Кацуки и близко не подпускал к себе Мидорию, надменно смотря на парнишку с той ухмылкой, которая походила больше на волчий оскал и от которой мурашки табуном бегали по спине.
  Все эти издевательства имели место быть лишь потому, что Деку просто не имел Причуды. Мало того, что нет Причуды, из-за чего у ходячих веснушек была депрессия, так ещё и издёвки Кацуки заставляли чувствовать себя действительно никчёмным.

  *  *  *

  По закону этого мира люди узнают о своих родственных душах по достижению пятнадцатилетнего возраста. Таков был мир и таковы его правила, что изменить может только Бог. Но существует ли он? Эта загадка до сих пор остаётся неразгаданной.

  *  *  *

— Чёртов задрот! — кричал на всю улицу Кацуки так, что прохожие просто шарахались от него, не подходя близко. Да и вообще его старались обходить десятой дорогой. — Какого хуя мне достался именно этот никчёмный кусок мяса?! Какого чёрта?! — в порыве гнева он кинул, уже пустую, железную банку из под газировки в ближайшую стену, даже не использовав свою Причуду.

  Мусорка была рядом, но Кацуки было плевать. Он просто не обращал внимания на такую мелочь, как эта. Парень был очень взбешён. Попадись ему эта до боли знакомая зелёная макушка, то он бы размазал её обладателя по стене. Прихлопнул бы, как назойливую муху, улыбаясь при этом, словно маньяк.
  Его взгляд рубиновых глаз был настолько прожигающим, что как только он посмотрит на какую-нибудь стену, то та сразу же расплавится. Из его ладоней выходил дым, что отдавался не очень приятным запахом. Парень был готов смести всё на своём пути, убить всех, кто только попадётся, но удерживался только потому, что за это не хило так будет расплачиваться.
  Пока Кацуки таким темпом шёл домой, Изуку в это время сидел на своей кровати, точнее, на её краю, в своей комнате, где на стенах висели плакаты со Всемогущим, а на рабочем столе стояла его фигурка. Мидория положил ладони на свои колени, задумчиво разглядывая салатового цвета пушистый коврик. Он до сих пор не мог поверить в то, что является соулмейтом своего друга детства. Этот факт его очень радовал, но одновременно и пугал. Паренёк, выйдя из этого некоего транса, посмотрел на своё запястье, где ровным и красивым подчерком было написано чёрным, жирным курсивом "Кач-чан". Деку горько улыбнулся, а потом, наконец прекратив рассматривания сей надписи, которая отдавалась не очень приятным пульсированием через интервал в ровно две минуты, лёг на кровать, дабы забыться сладким сном.

  *  *  *

  Изуку вечно после школы приходил с ожогами на руках, которые старался спрятать от своей любопытной матери, что получалось. Правда, не только ожоги красовались на его теле, но и синяки, ушибы. Мидория мужественно всё это терпел, улыбаясь широко своему возлюбленному, в то время как тот хотел ему шею свернуть, но внутренний садист сделать этого не позволял.
  Вечные мучения, вечная боль... Долго ли это будет продолжаться?

  *  *  *

  Сейчас Изуку шёл весь уставший после очередных тренировок со Всемогущим. Эти тренировки были обычно во время выходных. Парнишка шёл, не обращая ни на что внимания. Шёл себе спокойно, никого не трогая, но вот его вполне тронуть могли. Кто это был, догадаться не так уж и сложно. Тело Деку, что из-за немного мешковатой одежды казалось хилым, грубым образом было прижато к стене. Тому, кто как раз-таки и совершил это действо, было плевать на проходящих мимо людей. На всё плевать. Пусть и смеркалось, но всё же изредко человеческие силуэты появлялись. Некоторые с любопытством смотрели на происходящее, а некоторым и вовсе было на это плевать.

— К-кач-чан?! — голос Изуку дрожал, выдавая свой неподдельный испуг, а его большие изумрудные глаза смотрели в глаза-рубины.

  Сейчас Кацуки был больше похож на хищного зверя, нежели на человека. Его дикий оскал пугал ещё сильнее нашего бедного Мидорию.

— Вот ты и попался, чёртов Деку... — прорычал блондин, действительно похожий на дикого зверя. Его ухмылка, которая походила больше на оскал, всё не сходила с его лица. — Ты просто себе не представляешь, как мне хочется разорвать тебя на части... Но этого делать я пока не буду... — ухмыльнулся "игольчатый". — Возомнил из себя крутого, как только получил Причуду?! Я тебя быстро поставлю на место, ушлёпок! И не смей смотреть на меня свысока, ублюдок! Я лучше! Я - номер один! — парень отпустил плечи Деку, что до этого момента до хруста костей сжимал в своих широких и сильных ладонях.

  Кацуки удалился, не сказав больше и слова, оставляя Изуку наедине со своими мыслями. Мидория обнял себя за плечи, что до сих пор отдавались пульсирующей болью, как и метка на запястье. Паренёк медленно скатился вниз по стене, окончательно сев на землю. Слёзы невольно хлынули из глаз, а сам Изуку и не старался убрать их. Он улыбался. Эта улыбка выдавала далеко не радость...

— Почему же Кач-чан так со мной обращается? Что я ему сделал? Почему же? Почему? — конечно, на эти немые вопросы никто не ответит, но парень, зная это, не останавливался, каждый день задавая их самому себе.

  Домой пришёл он поздно, натянув на себя улыбку. На обеспокоенные вопросы матери о том, почему так поздно пришёл, парень отмахнулся тем, что, мол, засмотрелся на начинающие появляться звёзды. Это, что удивительно, зашло за ответ, не вызвав подозрений у Инко.

  *  *  *

  Школьное время проходило каждый раз одинаково: злые взгляды Кацуки, толкание бедного Изуку плечом так, что тот еле сдерживал равновесия, а так же проходящие уроки. Но всё же что-то начало меняться в поведении Кацуки по отношению к Изуку. Мидория уже привык к той боли, что приносил ему Бакуго, и вечно улыбался ему. Искренне и со всем своим дружелюбием, что ещё сильнее бесило взрывного парня.
  Как бы Кацуки не засовывал далеко в задницу мысли о том, что он, блять, всё же влюбился в этого ботаника, они снова и снова всплывали на поверхность, заставляя парня просто кипеть от злости к Деку и к самому себе. Издевательства стали уже не такими частыми и болезненными, как было раньше. Бомбящий пукан надеялся лишь на то, что чёртов Деку не заметит этого изменения, но он заметил. Изуку был крайне удивлён тому, когда Кацуки, вновь прижав парня к стене, тем самым горя желанием избить Мидорию до потери сознания, отпустил его, лишь злобно зыркнув в его сторону. Кацуки лишь развернулся, чуть сгорбившись и, по привычке, засунул руки в карманы, сжав их в кулаки. Так ещё продолжалось долгое время. Не смотря на свой страх перед другом детства, Изуку всё же решил подойти к своему соулмейту, дабы спросить о том, что с ним происходит.
  Сейчас эту парочку оставили дежурить в классе. Была их теперь очередь. Изуку то и дело поглядывал на Кацуки, но подойти пока боялся, но, взяв себя в руки, он отложил швабру с мокрой тряпкой в сторону, а после начал медленно подходить к Бакуго. Положив свою ладонь ему на плечо, он спросил немного дрожащим и обеспокоенным голосом:

— Кач-чан, ты в порядке? В последнее время ты сам не свой... — к удивлению, Кацуки не стал сбрасывать руку парня со своего плеча, а лишь недовольно зыркнул на него своими рубиновыми, горящими глазами.

— Тебе какое дело, Деку? — прорычал блондин, оторвавшись от протирания окон и злобно посмотрев на брюнета, всё же скинув грубо его ладонь и продолжая всё так же пялить на него.

— Я... Я беспокоюсь... Что-то в тебе стало не так. Это заметно. Думаю, не я один заметил изменения в твоём поведении... — Изуку, что до этого опустил свой взгляд в пол, поднял его и посмотрел прямо в глаза своего мучителя, немного покраснел, тут же этот взгляд отведя.

  Молчание было долгим, отчего Мидории стало не по себе. Он грустно улыбнулся, зная о том, что на его вопрос никто не ответит. Как только он хотел убрать свою руку с плеча одноклассника и своего соулмейта, то тут же был грубо притянуть за воротник. Он не сразу понял, что произошло, однако, почувствовав тёплое прикосновение чужих губ к своим, то все сомнения ушли прочь. Мидория густо покраснел, но после ответил на поцелуй. Лишь сначала поцелуй был нежным, как лепесток розы, потом он стал грубым. Кацуки бесстыдно проник своим языком в чужой рот, даже согласия не спрашивая. Он изучал всё, что только можно было там изучить, в том числе и сам язык Изуку. Их языки "танцевали" в бешеном ритме. Конечно же, главенствовал Кацуки, так как Изуку из-за своего неумения, да и мягкого характера просто не мог главенствовать, а если бы и захотел, то взрывной мальчик этого бы не позволил. Когда же лёгкие невыносимо обжигало из-за нехватки кислорода, оба парня отстранились, тяжело, рвано дыша. Конечно, Кацуки старался этого не показывать. Он усмехнулся, увидев состояние Изуку.

— Теперь ты понял, что со мной случилось, тупой задрот?